– И что ты им сказал?

– Как было… – пожал плечами бармен, грузноватый молодой мужчина с покатыми плечами и неподвижными водянистыми глазами неопределенного цвета. Его истинный характер был для меня загадкой. Мне почему-то казалось, что он по каким-то причинам вынужден заниматься всем этим, но его привязанность в чем-то другом. Хотя нельзя сказать (по крайней мере, внешне), что ремесло человека за стойкой его тяготило.

– Что будешь пить? – спросил он, смешивая на моих глазах коктейль для задумчивой брюнетки, стоявшей неподалеку с отстраненным видом.

– Водки, пожалуй…

– Эта история тебя доконает, – заметил он, рассчитываясь с девушкой.

Он уже знал о смерти Кости, который не раз забегал сюда со мной или без меня. Я не решился спросить, о чем еще говорил с ним сотрудник милиции, чтобы не вызывать лишнее подозрение. В конце концов, бармен ничем мне не был обязан. Я был для него одним из постоянных клиентов, людей, приходящих сюда из своего мира, где многое скрыто от посторонних глаз.

– Саша! – окликнули меня сзади. Я обернулся, увидел подходящего к стойке Калямина. – Здравствуй.

Мы поздоровались за руки, посмотрев друг другу в глаза. Он был одет как обычно с иголочки, хороший костюм, рубашка, кожаные туфли. Темный волос аккуратно расчесан, и возникло впечатление, что он недавно принял душ. От него исходило ощущение успеха, и возможно, именно это меня не устраивало. Калямин почувствовал мое настроение и смутился. В ту минуту я пожалел, что мне не хватило маскировки. Люди продолжали жить своей обычной жизнью. Смерть одного не ощущается в толпе. И носить это, вывернутое наружу, мне долго не удастся. Всему есть предел.

Мы сели за свободный столик, перебрасываясь незначительными фразами. Калямин вел себя предупредительно, тем не менее я не решился первым заговорить о работе. После опрокинутой стопки он сам напомнил об этом. – Кстати, Саша, я понимаю, тебе сейчас не до этого и все же. Разговор о работе остается в силе.

– И много платят? – спросил я почему-то о деньгах, оставив в стороне вопрос о характере работы.

– Прилично, – ответил Калямин, разглядывая посетителей кафе. – Вот только человека этого нет сейчас на месте. Он уехал в Москву. Будет где-то через неделю. Тогда можно и поговорить с ним.

Девицы, сидевшие неподалеку от нас, делали нам недвусмысленные знаки. Одна из них была, насколько мне было известно, элитной проституткой, и появление Калямина привлекло ее внимание к нашему столику. Я отвернулся, Калямин сделал вид, что ничего не заметил, и спросил:

– Ну, как там идет следствие? Что-нибудь прояснилось?

– Пока мало чего… Следак приходил по мою душу… Копал аккуратно – что, кто, почему?

– А ты?

– А что я? – усмехнулся я, раздумывая, не взять ли еще водки. – Для них мы все едины… Друзья, приятели, знакомые… Он сидит передо мной и делает вид, что верит мне. Но я-то знаю, что верит только наполовину, а может, и того меньше.

– Ну ты не переживай. Найдут… Только парня не вернешь… – он посмотрел на свои ручные часы с кожаным ремешком и заторопился. – Мне надо бежать, Саша… Не пропадай. Увидимся…

Он ушел, и я почти сразу забыл о нем. Взяв водки, сидел в одиночестве за столиком, прислушиваясь к голосам окружавших меня людей. Я слышал голоса, но в смысл не вникал, все растворялось в воздухе, это была завеса, окутавшая меня так плотно, что трудно себе даже представить. Прошлое маячило где-то тут, совсем рядом, невидимое, притягивающее, загадочное… След человеческой жизни, как след падающей кометы – полоска, оставшаяся в чьей-то памяти. Я мысленно возвращался назад, перебирая какие-то обрывки, что-то без всякой связи с происходящим… Надо было к чему-то прибиться, поймать фокус восприятия, тогда было бы немного легче, проще. Но это еще никому не удавалось – собрать осколки времени… Оно течет над нами, течет сквозь нас, течет помимо нас. Когда-то Костя сказал такую странную фразу: «Мне нравится, когда ты молчишь…» Тогда я не понял его, но сейчас думаю иначе. Вот только какой в этом смысл? Посетители кафе, сидевшие вокруг меня, казались пленниками иллюзии, и это было очевидней любой другой реальности. Я знал, что меняюсь внутри, но не мог уловить приметы изменений. В многоактной пьесе каждый последний акт – знак из будущего. Я видел лица, но не узнавал их, за стеклом окна неуловимо стирались краски уходящего дня. Красное солнце как будто заходило в далеком, чужом мире, где все иначе и все – не так…

Утром я проснулся поздно. Голова болела, к горлу подступала мучительная тошнота. Я вспомнил, что у меня в холодильнике оставалась бутылка пива «Старый мельник». Отбросив одеяло, пошел босиком на кухню, достал из холодильника бутылку, открыл и налил в стакан, выпив одним глотком. Сел на стул, посмотрев в окно. Пиво прояснило мозг, и я вспомнил о любопытной идее, посетившей меня вчера. Может, не зря Башилов толковал о фирмах, с которыми сотрудничал Костя? Что-то в этом было, без сомнения. Я только не знал пока, как к этому подступиться. Когда бутылка была опорожнена, я вспомнил о старике Хирше. Это был знакомый Кости, о котором я частенько слышал от него в последнее время… Старик Хирш говорит… Надо будет показать старику Хиршу… Старик Хирш считает, что интернет-паутина – это тонкое порождение дьявола… искушение информацией… виртуальный лабиринт заблуждений… И все в этом духе. Я никогда не встречался с этим Хиршем, а Костя никогда не рассказывал о нем как о человеке. Старик Хирш – это был своего рода феномен наших с Костей отношений. Иногда мне казалось, что никакого старика Хирша не существует. Это просто вымысел Кости. Он уходил к нему, когда чувствовал потребность поговорить о специфических вещах, к которым я не имел никакого отношения и более того – не желал продвигаться в этом. Сейчас, пораскинув мозгами, я пришел к выводу, что старика Хирша все же следует поискать. Если это не феномен, а реальный человек – он может мне помочь.

Звонок телефона прервал мои раздумья. Я снял трубку, кашлянул и только потом выговорил:

– Слушаю.

– Александр Николаевич?.. – спросил незнакомый женский голос.

– Да, я, – ответив, я усиленно раздумывал, кто это мог быть? Если звонят с прежней работы насчет денег?..

– Это Жанна. Помните меня?

– Ну, как же? Помню… – это было несколько неожиданно, и я был заинтригован. Мы расстались настолько холодно, что я не предполагал, что наши отношения так скоро возобновятся.

– Извините, если помешала… Но… тут произошло кое-что… Я думаю, вам нужно знать…

– Я слушаю, слушаю.

– Дело в том, что… Лену обворовали… То есть квартиру Кости, она еще не забрала оттуда вещи…

– Обворовали? – я сжал трубку, предчувствуя внезапный поворот в этой истории.

– Да… Понимаете, она ночевала у матери, а когда утром вернулась, обнаружила, что в квартире кто-то был…

Она не хотела вас беспокоить, видимо, Сергей рассказал ей об инциденте… но я подумала, что…

– Правильно подумали, – успокоил я и спросил. – Вы сейчас где?

– Я в их квартире. Лена ушла в магазин. Мы договорились, что пока она не будет сообщать в милицию.

– Вот как? – Я удивился этому нюансу, хотя прекрасно понял, к чему она клонит. – Хорошо, я скоро приеду.

Положив трубку, несколько секунд напряженно размышлял. Мне нужно было в самый кратчайший срок решить: случайно ли все это? И если нет, то какой из этого вывод? Башилов конечно же все решит за меня, но я тоже не хотел оставаться в стороне.

Когда я вошел в квартиру Кости, Лена уже пришла. Мы поздоровались, стараясь оба избежать прямых взглядов. Неловкость чувствовал и я, и она. Тем не менее я довольно твердо спросил, обращаясь к обеим женщинам:

– Ну, рассказывайте, что тут случилось?

В моем тоне Лена наверняка уловила сильное желание во всем разобраться самому. И возможно, это окончательно обезоружило ее против меня (если она действительно хотела защищаться). Сергея тут не было, да он и не решился бы войти в этот дом, когда еще и девять дней не прошло.