Магический огонёк освещал песчаный пол и небольшую горку сухих дров на нём, оставшихся с прошлого моего посещения.

– Ты как? – поинтересовалась у Тами.

– Замечательно, – неожиданно улыбнулась та, – промокла, немного замёрзла, но это мелочи по сравнению с заточением в клетке.

– Это точно, – хмыкнула в ответ, – когда есть с чем сравнить, можно и в такой ситуации отыскать свои плюсы.

– Я слушаю твою речь и удивляюсь, насколько она разная, – неожиданно выдала девушка. – Иногда ты говоришь как деревенская девчонка, а иногда как истинная леди. Как так?

– Я много путешествовала за свою недолгую жизнь, – ответила ей, тяжело вздохнув от нахлынувших воспоминаний и снимая походный мешок с плеч, – встречала на своём пути разных людей, слушала их разговоры – итог всего этого перед тобой.

Расшнуровав завязки на мешке, вытащила сухую одежду.

– Что предпочитаешь – сухие штаны или сухую рубашку? – спросила, показывая одежду, которой у меня было не так много.

– А юбки у тебя, случайно, нет? – бросив взгляд на свою, спросила Таминия.

– Теперь забудь про юбки, – фыркнула я, – эта одежда не для нашего образа жизни.

– Как скажешь, – не стала та возмущаться, – тогда штаны.

Отдав ей то, что она выбрала, себе оставила рубаху. Недолго думая, повернулась к ней спиной и стянула мокрую одежду.

– О боги, – прошептала она. – Кто это сделал?

Ругнувшись сквозь зубы, накинула сухую рубашку на изуродованную спину, не ответив на вопрос.

– Там, у тебя на спине… – начала она.

– Да-да, шрамы от плети, я знаю, можешь не продолжать, – оборвала её. – Ты всегда такая любопытная?

– Ну, мы же должны хоть немного узнать друг друга, тебе не кажется? – смутилась девушка.

– Если так, давай тогда по-честному, – не стала разубеждать её, – вопрос на вопрос. Ты задаёшь мне – я отвечаю, я задаю тебе – отвечаешь ты. И без всяких «это сложно объяснить» и прочее. Если не согласна, значит, никаких вопросов. Мне и без них есть чем заняться.

Разводя огонь, я ждала ответа, но Тами молчала.

– Так-то лучше, – буркнула себе под нос и, встав, отправилась набрать воды в котелок, чтобы приготовить похлёбку из куропатки, добытую Филом.

Вернувшись, я занялась ужином, а Таминия всё так же сидела, задумавшись о чём-то своём, прижав колени к груди. На улице продолжала бушевать гроза, здесь же было сухо и тепло. Я уже успела разделать тушку и вскипятить воду, когда девушка, наконец, решилась ответить.

– Хорошо, я согласна, – тихим голосом начала она, не отводя взгляда от пылающего костра, – твоим первым вопросом было кто моя семья. Так ведь?

– Да, что-то вроде того, – кивнула ей, закладывая в воду кусочки куропатки и добавляя соли.

– Мой род очень древний, – начала она свой рассказ, заглянув мне в глаза, и от этого взгляда стало не по себе, – и принадлежит он к расе драконов. Я будущий дракон, Рин, если, конечно, мне удастся его вырастить и поставить на крыло.

Подобного я точно не ожидала…

В костре по-прежнему потрескивали сухие дрова, похлёбка продолжала бурлить в котелке, требуя к себе внимания, а я сидела, уставившись во все глаза на Тами, пытаясь переварить услышанное. Глядя на хрупкую фигуру и лицо, наивное выражение которого изредка вызывало умиление, мне с трудом верилось в сказанное ею: как-то по-другому я представляла драконов.

– Если ты дракон, почему же тогда не поджарила пятки тем разбойникам, почему не разломала клетку? – тихо спросила я.

– Это уже второй вопрос, – напомнила девушка о договорённости.

– Что ж, согласна, – кивнула, посчитав это справедливым. – Каков твой вопрос?

– Откуда у тебя шрамы на спине? – спросила она, наблюдая за моей реакцией.

– Эта история положила начало моей кочевой жизни, – передёрнув плечами от неприятных воспоминаний, произнесла я, начав свой рассказ, при этом изредка помешивая похлёбку. – Когда мне было лет десять, в нашей деревне остановился отдохнуть один торговец, державший путь в большой город, где планировал продать свой товар. В то время я ещё жила у людей, которые, по их словам, нашли меня в младенчестве на берегу реки, правда, жизнью моё существование у них можно было назвать с трудом, но я терпела, не видя другого выхода. В тот день меня послали на рынок за свежей рыбой. Помню, как мимо проехал фургон с открытым пологом, поскрипывая колёсами, а в нём всевозможного товара видимо-невидимо. Толпа детворы, смеясь и присвистывая, бежала за ним, радуясь новому событию. Мне тоже захотелось посмотреть, поэтому отправилась следом. В тот момент я даже не подозревала, чем всё это закончится, хотя даже если бы и знала, вряд ли что-то стала менять, – воспоминания нахлынули с новой силой, отчего голос стал ломким, как сухой осенний лист. – Приблизившись к остановившемуся посреди площади фургону, я увидела клетку, где сидел филин, и после этого не могла отвести от него взгляда. Вид у птицы был ужасный, казалось, ещё немного, и он отправится в мир иной. Сострадание заставило подойти ближе, и именно в тот момент птица открыла глаза, поразив меня в самое сердце осознанным, почти человеческим, взглядом. Подоспевший торговец отогнал всех детей, опасаясь за свой товар. А мне после этого весь оставшийся день мысли о филине не давали покоя. Я решила во что бы то ни стало помочь ему. Пробравшись ночью, мне удалось открыть клетку и выпустить птицу, вот только попалась сама. По словам торговца, филин был бесценен, он запросил целых два золотых империала, чтобы покрыть ущерб, который я нанесла своим «необдуманным» поступком. Конечно, у меня таких денег не было, зато у моих опекунов они имелись в избытке… Вот только те не торопились платить, предложив торговцу взамен, чтобы я отработала эти деньги сама. Именно в тот день мне стало понятно, что жадность способна на многое. Торговец согласился, но в наказание решил выпороть меня прилюдно, чтобы другим неповадно было, что и проделал с самого утра. В дороге раны загноились, начался жар. Я то впадала в беспамятство, то приходила в себя. Если бы их вовремя обработали, возможно, следов бы не осталось. Но тот решил, что проще избавиться от меня, оставив в лесу, чем заниматься лечением…

– И что же было дальше? – дрожащим голосом спросила моя новая знакомая.

– Теперь твоя очередь, – встряхнув головой, отгоняя грустные воспоминания, сказала я. – Так почему не поджарила разбойникам пятки, если ты дракон?

– Я же уточнила, что всего лишь будущий дракон, – отведя взгляд в сторону, промолвила она. – Мой зверь пока не проснулся, хотя, судя по возрасту, уже скоро должен. Но и после этого мне ещё надо поставить его на крыло, то есть вырастить, а на это уходит не один месяц и даже не два. До того времени мы не отличаемся от обычных людей ни силой, ни скоростью.

– Вон оно что? – удивилась я. – Никогда не слышала о подобном.

– Так мы об этом особо и не распространяемся, – улыбнулась она и, чуть помолчав, продолжила, – но и это ещё не всё. Должна тебе сказать, что если девушка нашей расы познает близость мужчины, потеряв чистоту до того момента, как вырастит свою вторую сущность, дракон будет утерян навсегда. С нашими парнями происходит нечто подобное.

– Интересная информация! Вот только зачем она мне? – уточнила, отвернувшись к котомке, чтобы скрыть смущение.

– Затем, что ты должна знать некоторые ограничения, если решишь принять в дар драконью кровь, – ответила она.

– Тоже мне, ограничения, – усмехнулась я, доставая из котомки крупу и засыпая её в котелок, – в моём случае это точно не проблема.

– Ну, я же должна была тебя предупредить. Зато потом ты получишь такую силу, с которой никто не посмеет тебя обидеть. А чего только стоит возможность взлететь в небо, когда перед тобой открыты все границы. – расписывала она прелести драконьей жизни. – Что скажешь?

– Очень заманчиво, – произнесла, глядя прямо в её зелёные глаза, отчего она тут же стушевалась, – только вот кажется мне, чего-то ты не договариваешь. В чём подвох?

– Никакого подвоха, всё по-честному, – промямлила она, ковыряя носком туфли песчаный пол, – единственное, обряд может провести только тот, кто уже вырастил своего зверя. Либо надо будет ждать, пока такая возможность появиться у меня, либо…