Идущий следом Осаму от неожиданности едва не сбил светильник и оперся на стену, понимая, что ещё чуть-чуть, и он бы самым позорным образом налетел бы на спину Сенджу.

— Полно, Широ-сан, наличие шарингана никак не повлияет на ход переговоров.

— Дедушка рассказал, почему я выжил после пересадки. Глаз можно извлечь. Вернуть обратно.

Осаму мысленно обругал давнего противника: и стоило из-за этого так себя накручивать?

— Не получится, — Хизао чуть улыбнулся и убрал с глазниц повязку. — Но я рад, что ты принял факт нашего близкого родства.

Видеть, что под ней скрыто, доводилось и раньше. Осаму каждый раз невольно чувствовал себя неуютно: слишком неаккуратная работа. После неё пересаживать глаз просто некуда. А неровные тени от дрожащего света делали зрелище ещё менее приглядным. Вот на Сенджу такая демонстрация произвела куда большее впечатление. Считав промелькнувшие на лице Широ эмоции, Осаму едва не впечатал себе ладонь в лоб.

— Подождите, — понимание, в чем проблема, заставило говорить быстрее обычного. — У нас слишком разное восприятие случившегося!

Впереди было полночи, чтобы объяснить Сенджу, что для Учих обмен глазами с родичем — норма.

***

Свет проникал сквозь смеженные веки. Голова ныла. Кагаяши открыл глаза и медленно разогнулся, чувствуя, как тянет каждую мышцу. Ему и раньше случалось вырубиться во время работы, но никогда прежде пробуждение не было столь мучительным. Потерев лицо и лишь после этого заметив на руках следы туши, он незло ругнулся.

Понять, в какой момент сморило, не получалось. Смутно помнилось, что лампочка вроде как перегорела, а потом он разговаривал с кем-то, сокрытым в темноте. Но в комнате ярко горел свет. Видно, приснилось.

— Где мои пятнадцать лет… — с кряхтением поднявшись на ноги, мужчина дошел до тансу и извлёк маленькое зеркало. Убедившись, что на лице не отпечатались кандзи, а кимоно не изгваздалось в туши, он поправил одежду. Каждое движение сопровождалось вспышками головной боли, словно между ушей били молоточки.

Оглядев количество бумаг, он подавил желание просто сложить их и отправить в архив, а лучше в пока не убранную жаровню. Останавливала только мысль, что среди однотипных записок, присылаемых агентами в последние дни, может таиться и нечто важное.

Весь город обсуждал одно и то же событие. Кажется, для людей оно оказалось более значимым, чем атака биджу. И Кагаяши был с этим согласен: судя по летописям, хвостатые звери то и дело являли свою мощь, но к подобным последствиям это не приводило. Стоило минуть угрозе, как шиноби быстро вспоминали о вражде, всплывал огромный список взаимных претензий и счётов. Почему в этот раз всё пошло иначе?

Вспомнив, чему стал свидетелем, мужчина выругался. Тогда ему потребовалось всё самообладание, чтобы не привлечь излишнего внимания. Давние враги вернулись в столицу именно вместе. И держались рядом настолько привычно и уверенно, что закрадывалась мысль о тщательно скрываемом союзе, заключённом давным-давно.

Вытащив из тайника свои заметки о поисках коллеги, Кагаяши ещё раз перечитал и без того заученные строки, а затем решительно отправил тетрадку в угли. Пора было перестать тратить время на глупости. Даже если тот другой и существовал, теперь это не имело смысла.

Мужчина медленно прошелся по комнате, разминая мышцы.

Кагаяши не мог отделаться от ощущения: он что-то упустил. Мысль мышью скреблась на границе сознания, лишала покоя. Ошибка! Что-то он сделал не так. Словно стоял на пороге чего-то важного, но провалил решающий экзамен.

Возросшая головная боль не давала работать. Аккуратно надавив на нужные точки и притупив неприятные ощущения, мужчина в который раз мысленно поблагодарил своих учителей. Теперь можно было сосредоточиться на деле.

Он пожелал Шукаку подавиться собственным хвостом. Проклятый биджу! Мужчина впервые не знал, как реагировать. В очередной раз нарезав круг по комнате, он за компанию проклял и того, кому пришла идея использовать в войне хвостатого. Все тщательно выстраиваемые планы полетели кувырком.

Вместо того чтобы искать поддержки у даймё, шиноби оперлись друг на друга. К Учихам и Сенджу, просто поставившим правителя перед фактом своего союза, присоединятся другие кланы. Пусть официальные бумаги ещё не оформлены по всем правилам, а обсуждение всех пунктов займёт какое-то время, Кагаяши не обольщался. Совместный приход в храм и изъявление соответствующих желаний здесь и сейчас успешно заменял кучу бумаг и формальностей. Тем более, как назло у события оказалось много свидетелей.

Мужчина принялся ожесточенно растирать тушь. Нужно было написать письма доверенным людям, составить отчёт для правителя и приготовиться к любой реакции. Такого провала даймё не простит. Кагаяши вздохнул. Подрываться куда-то и полностью вычёркивать десятилетия жизни не хотелось, но делать то, что совершил бы на его месте любой потерявший доверие правителя, он не собирался. Несколько личин, о которых не знал никто, должны были затеряться на просторах Страны Огня.

***

Лес звенел от птичьих песен, пах прелой листвой и юными, нежными листочками. А вот запах табака здесь казался совершенно чужеродным.

Старый ниннеко шёл, демонстративно не таясь и попыхивая трубкой. Юудей только улыбался. Идея, с чем можно связать подобное поведение, была лишь одна.

— Решил, что пора перестать играть?

— Играть в молчанку, потому что он моном не вышел, скучно, — согласился кот. — Тем более, сейчас я смогу всё комментировать!

Приметная скала на границе клановых владений навевала воспоминания. Возле неё всё и началось.

Учиха даже не удивился, когда деревья чуть сдвинулись и человеческая фигура будто вышла из них. А взгляд шаринганом приметил множество крупных и мелких деталей, не оставил повода для сомнений.

— Ринджи, — в имя Сенджу он вложил все переполнявшие эмоции, не зная, чего больше хочется. — Если ты можешь свободно гулять, почему только сейчас соизволил явиться? Какого биджу?!

— Видимо, такого же, что не давал тебе прислать ниннеко раньше.

Слова — как обмен метательным железом. От замеченных чужих эмоций было одновременно смешно и горько.

— Ну, я, пожалуй, пойду, — неожиданно заявил кот, напоследок пыхнув трубкой, и вернулся к себе.

Вопрос об обещанных ехидных комментариях Учиха так и не успел озвучить. Но вот другое сказать было можно.

— Я присылал, — нарушил повисшую тишину Юудей. — Только велел ему не проявлять себя. Если бы кот привлёк внимание, у тебя могли быть проблемы. — Признаться в этом было легко. В конце концов, он сюда не воевать пришел.

— А я приходил. — Сенджу чуть замялся, но продолжил. — После твоей неудачной боевой миссии. Какова вероятность найти во время прополки такое редкое лекарственное растение?

Ответное признание заставило замереть, а грубый след от едва не ставшей роковой раны начало тянуть, как на смену погоды.

— Прополки! — спрятать растерянность и лёгкое смущение за смехом выходит как-то само. — Этого… сизого-чего-то-там от дайкона. Травка на полгрядки разрослась.

— Перестарался. — Сенджу пожал плечами. — Сизого-чего-то-там, — он не выдержал, фыркнул. — Ирьенин!

— А сам-то название помнишь?

— Я его выращиваю, а не зову! — косвенно признал собственное незнание собеседник.

Теперь они смеялись оба.

— Мне не хотелось нового витка бойни. — Ринджи быстро посерьёзнел. — Если бы об этой моей способности узнали, её было не избежать.

— Тогда кланам не пришло время мирно говорить, — махнул рукой Юудей, признавая ничью, как и во всех их схватках. — И как твои сейчас отреагировали?

— Ну… Старейшины перетрясли архив, нашли факты совместных сражений против третьей силы. В большинстве своём родичи не в восторге, кому-то любопытно. И не просто же так Сен-кун решил у вас остаться.

Оба старика улыбнулись. Когда раз за разом сражаешься и понимаешь, что противник знает тебя как себя, нет-нет да закрадывается мысль: это был бы идеальный напарник. Невысказанное “Хорошо, что ты всё-таки пришел” повисло в воздухе.