— Мил человек, жизни ты не знаешь. Молодой ещё. Знахарь его сначала оглушил вот этим трубным гласом, потом схватил раскалёнными клещами и держал до тех пор, пока змей не испустил дух. Как только погиб, все в округе ожили.

Она обронила на Роджера взгляд.

— Думаю, тебе не стоит его бояться, Корделия не стала бы возле себя держать недружелюбное существо. Он ручной.

— Я тоже так думаю и ничего не боюсь. Вы забыли, рыцари не ведают страха.

— Вот-вот, я об этом толкую.

— А этот кто, вы знаете? — перевёл взгляд Роджер на третьего.

— Знаю, Василиск. Если бы встретила его где-то, то посчитала свою жизнь конченой. Рядом с домом Корделии я спокойна. А вообще, разгляди его, пригодится. Тебе идти с ними. Самое настоящее чудовище, в придачу с головой петуха, глазами болотной жабы, крыльями летучей мыши.

— Ужас, — произнёс Роджер.

— Это сейчас он сидит скрюченный, тихоней прикидывается. Другие его сородичи напоминают ящеров. Василиск появляется на свет из яйца черного петуха, которому самому от роду семь лет. Мерзавец этакий, зарывает яйцо в тёплой навозной куче, чтобы наверняка выродился. Живут они в пещерах, там же их пропитание.

— Что-то не пойму.

— Сама не понимаю, но видать кроме камней ничего не ест. Покидает пределы пещеры только в ночное время, а знаешь, почему?

Роджер покачал головой.

— Не переносят криков петуха.

— Вот тебе раз.

— Знаешь, в народе говорят, что от одного его взгляда всё вокруг каменеет.

— А этот смирный. И в нашу сторону не поворачивается.

— А мог бы пошевелить мозгами.

— Это вы о чём толкуете?

— О том же. Наказ получил. Корделия спуску не даст.

— Думаете, боится?

— А бог его знает? Глянь, глаза разноцветные, мутные, противные. Капюшон в бородавках, ой, не могу. Весь фиолетовый, как сама смерть и хвост в шипах. Такой приснится, не проснёшься. Помрёшь со страха.

— Пойдёмте, нам пора.

Селма поняла, что эти животные не внушают Роджеру доверия.

— Делать нечего, придётся потерпеть, милок.

— Знаю, Селма. Я на всё готов, только бы спасти Грэйс.

— Ты сможешь, я верую.

ОЖИДАНИЕ

А время бежит, торопится. Вот уже из-за гор постучалась осень, окрасив в золото и багрянец лес, напоминая, что седовласая зима ждёт своего часа и уже совсем близко. Засеребрилась речка, затягиваясь тонким слоем льда. Приуныли обитатели леса:

— Не радует нас больше солнышко. Где тёплые денёчки, в каких краях затерялись?

Зашумел, загудел, заголосил свирепый ветер, силой круша всё на своём пути. Подхватил, закружил сухие листья, поднимая их к небесам, превращая в грязь и пыль. Ох, не позавидуешь путнику, бедняга, на ощупь пробирается. А ветру и этого мало. Он забил грязью глаза его и от колючих жгучих слёз тот застрял на полпути. А ветер радуется, злорадствует, не унимается, ураганом сбивает путника с ног:

— Не пущу, не пройдёшь и не проси, — зашипел ветер. — Я здесь хозяин, а ты песчинка. Захочу — уничтожу. Лёгких побед не бывает.

Роджера клонило к земле, стало трудно передвигаться. Давно он отправился в путь, но до заветного места так и не добрёл.

Единорог увидел, как Роджер спотыкается и падает, выскочил вперёд, топнул копытцем, рог выставил вперёд, вонзил в лицо летящего ветра и стал с ним бороться. Ветру ничего не оставалось, как отступить.

— Спасибо тебе, помощник, — сказал Роджер. — Мне одному с ним не справиться.

И путники пошли дальше.

На подходе к подножью высоких гор-исполинов начался сильный камнепад.

— Завалило, не пройдём, — расстроился Роджер.

Он слышал, как вокруг него летали невидимые существа, переговаривались между собой и посмеиваясь над ним:

— Не пройдёт путник, не дадим, здесь похороним. Мы его не звали сюда. Нечего ему здесь делать. К цветку спешит. Не получит.

Аспид вышел вперёд и успокоил рыцаря:

— Уничтожу их, дорога свободной будет.

Он умело стал хватать и на ходу глотать летающих существ.

— Отобьёмся, — веселился Аспид.

— Спасибо тебе, помощник. Идём дальше. Уже меньше осталось. Смотри в оба, только бы не пропустить цветок.

— Корделия сказала, что он один на миллионы, не пропустим.

ОСТАНУСЬ ЛИ ЖИВЫМ…

Роджер поднимался вверх по выступам. В какой-то момент, когда он уже был близок к цели, его пальцы занемели, стали сползать вниз, и он оказался на краю гибели.

— Настал мой смертный час. Жаль, что Грэйс не увижу больше.

Но рыцарь был не один. Помощники — верные слуги Корделии рядом и начеку.

Единорог в одно мгновение вскочил на самый верх и громко скомандовал:

— Держись за мой рог, я тебя вытащу.

Роджер сначала одной, затем обеими руками ухватился за рог и не заметил, как оказался над отвесной скалой. Единорог в одно мгновение перетащил его на вершину горы.

— Спасибо тебе, добрый помощник. Если бы не ты, под камнями нашли бы моё бездыханное тело.

— Ты в двух шагах от заветного места.

Единорог не слушал его. Цель была близка, и он поторапливал рыцаря.

— Тогда пойдём. Жаль Аспид остался внизу.

— Он скоро прилетит. Не потеряется. На землю ему садиться нельзя, только на камни. Облетит горы, найдёт подходящее место и сядет. И Василиск подоспеет. Корделия предупредила, что пришлёт его, когда мы дойдём до заветного места, того самого, где растёт цветок. Вот тогда понадобится его помощь.

— Вы моё спасение, — произнёс Роджер.

— Василиск недолюбливает меня. Я по его соображениям слишком чистое и миролюбивое животное. А он свирепый. Вот поэтому со мной не дружит, — пожаловался Единорог.

— Смотри, смотри, что это светится? — прервал его Роджер.

— Где?

— Вон, посмотри туда. Видишь, лучики яркие колючие расходятся в разные стороны из одной точки.

— Так это же он.

— Кто?

— Поторопись, рыцарь, цветок зацвёл.

— Уже?

— Да. Мы опоздали.

— Идём.

Роджер прибавил шаг. Ещё немного и не заметил, как попал в объятие сияния, о котором рассказывала целительница. Рыцарь сразу почувствовал тошноту, дурноту, у него закружилась голова. Мелкими покалываниями пробежалась дрожь во всём теле, ослабели руки, вслед за ними ноги. Он присел и больше не смог подняться.

— Плохо мне, — тихо произнёс он.

— Роджер, встань, теряем время, пропустим. Забыл наказ Корделии?

Но рыцарь молчал. Сияние чаровника захватило в свои объятия и обессилило его тело.

— Что же делать? Как тебе помочь, отважный рыцарь? — Единорог бегал по равнине, выглядывая Аспида. — Корделия не простит мне, если похороним тебя здесь.

И вдруг перед ними вырос Василиск.

— Не падать духом, — подбадривал он.

Василиск прикрыл своим телом сияние. Роджер сразу почувствовал облегчение.

— Спасибо тебе, помощник. Ты спас мне жизнь.

— Спрячься за моей спиной и иди позади меня. Попробую побороться с колдовским сиянием.

— Ты думаешь, это поможет? — спросил Роджер.

Василиск вытаращил на него свои петушиные глаза и указал на бородавки.

Роджер обратил внимание, они как светлячки загорелись красным светом.

— Что это?!

— Не что, а кто. Корделия сигнал послала. Надо продолжать бороться.

Василиск поднялся над землёй и приглушил своим телом сияние, которое исходило от цветка. Чаровник в тот же миг сник, силы оставили его, стебель потерял гибкость, упругость, и он склонил головку, капитулируя.

— Ура, рыцарь, чаровник сдался, пришла твоя очередь, — сказал Василиск. — Торопись.

— Благодарю тебя, помощник. Неоценимую помощь ты оказал мне.

— Вперёд, у нас мало времени, пора возвращаться. Корделия заждалась.

Роджер сделал над собой усилие, тяжело дыша поднялся на возвышенность, где рос цветок. Прикоснулся к его стеблю у самого корня и надломил его, как наказывала целительница. Рыцарь достал из голенища сапога полотняный мешочек, аккуратно вложил в него колдовской цветок и спрятал.