— Это единственно верное решение, — произнёс вслух опечаленный вдовец и начал действовать. Кадберт позвал помощника.

— Узнайте, у кого в нашей округе новорождённые дети, возможно, найдётся аккуратная, исполнительная, добрая женщина, которая согласится стать кормилицей для моей малышки. Приступайте к выполнению.

— Слушаюсь.

В этот же день Кадберту доложили:

— В округе проживает бедная женщина, её муж погиб, а она влачит жалкое существование, оставшись одна с детьми. У неё на руках грудной младенец, очень слабый. Женщина добрая, приветливая, трудолюбивая, выглядит опрятно и дети у неё присмотренные.

Кадберт выслушал доклад и послал к ней своего человека.

— День добрый тебе, женщина, — поздоровался посланник графа.

— И вам, господин хороший, доброго дня, — ответила хозяйка. — Проходите, у нас рады любому гостю, — сказала она, а сама тем временем перебирала крупу. — Вы уж не сердитесь, детей кормить надо, вот и спешу перебрать крупу и сварить им кашу.

— Ты меня этим не обидишь.

— Спасибо вам.

— Послушай, женщина, сказывали, что ты младенца кормишь.

— Истинная правда, кормлю.

— Молоко у тебя есть?

— О, молока так много, что не знаю, что с ним делать. Малец очень слабенький родился, хиленький такой, плохо сосёт. Только бы не помер, — переживала хозяйка.

Помощник Кадберта посмотрел на неё и предложил:

— Женщина, хочешь заработать денег? — озадачил он кормящую мать.

Лицо собеседницы преобразилось, на нём появилась недоверчивая гримаса, она изогнула бровь, подняла глаза и подозрительно посмотрела на гостя.

— Простите, господин хороший. Это не шутка? Вы на самом деле хотите предложить мне работу?!

— Да, ради этого я проделал длинный путь к тебе.

— Не может быть, неужели Господь услышал меня? Одна осталась с детьми. Дома ни крошечки. Спасибо добрым людям, отсыпали немного крупы. От работы не откажусь. А что делать надо?

— Кормилицей пойдёшь? Семья знатная, уважаемая, не обидят.

— А куда идти? — разволновалась женщина.

— Собирайся, поедешь со мной. Если подойдёшь графу Сперроу, тебя не обидят.

— Пойдёмте, пойдёмте, господин хороший. Я с радостью. Вот незадача, — она обернулась на колыбель, в которой спал сынишка, — младенца не на кого оставить.

— А ты возьми его с собой.

— Если так, сейчас же и пойдём. Ой, спасибо вам, что пришли с доброй вестью, — засуетилась она.

Кадберту доложили:

— Женщину доставили во дворец.

— Ведите её сюда. Чего ждёте?

Надо сказать, впервые оказавшись в графских покоях, женщина испытывала смешанные чувства. Все её движения казались неуклюжими и неловкими. Её тучное большое тело переваливалось с бока на бок, она старалась справляться с ним, но оно не слушалось, поэтому бедняжка спотыкалась на ходу. Молча вошла с ребёнком на руках в апартаменты.

Здесь всё завораживало: позолоченные вазы, часы, посуда на столе в апартаментах графа играли, переливались и растворялись в солнечных лучах. С дорогих картин смотрели на неё важные господа. От обилия роскоши она опешила. Женщина сжалась, пригнулась, как под натиском сильного ветра. От непривычки очень растерялась.

— Ну, здравствуй, женщина. Проходи, садись, — приветливо пригласил Кадберт.

— Спасибо, хозяин, — ответила она и опустилась в кресло.

— Я слышал, ты ищешь работу, кормилицей пойдёшь? Моя малышка осталась без матери. Нечем кормить. Молока у тебя достаточно, чтобы прокормить двух детей?

— Господин, благодарю за милость, — женщина не спускала с графа глаз. — Молока много, слишком много. Хватит на двоих деток, не тревожьтесь. Ночами несколько раз выдавливаю в большой сосуд. Молоко у меня хорошее: жирное, полезное, вкусное, — добавила она и посмотрела на него в ожидании решения.

— Это хорошо, что много. Ты молодец, что согласилась прийти, не испугалась графских покоев и ведёшь себя, как подобает. Не ведаешь страха. Уважаю.

— А чего мне бояться, господин хороший? Живу честно. Чужого не беру. Всё потеряла и то верно. Одна с детьми маюсь. Нелегко мне. Как могу, так и живу. Но по совести.

— Ты мне подходишь, — ответил Кадберт. — Беру тебя кормилицей для своей малышки. Будешь жить у нас на всём готовом вместе… — он не успел договорить, женщина вытянула вперёд голову, шею. Начала подниматься с кресла, желая задать ему очень важный вопрос, который не давал ей покоя. Но Кадберт догадался, о чём она тревожится, и опередил её.

— Будешь жить во дворце вместе со своими детьми. Ты это хотела спросить?

— Да, господин, вы верно поняли, отлегло от сердца, — одобрительные интонации прозвучали в её голосе. — Спасибо, хозяин. Без детей жить не смогу, они — моя жизнь, — поделилась она и заулыбалась.

— Если ты согласна, сегодня же мои помощники и слуги помогут тебе устроиться. Ничего старого во дворец не бери, я дам поручение, тебе и детям купят всё новое. Они будут жить в отдельной комнате, а ты с моей малышкой. В течение дня твои ребятишки будут у тебя на виду: ухожены, одеты, обуты, накормлены. И жалование тебе назначу, не обижу. Согласна? — граф посмотрел на неё, желая поскорее завершить беседу. — Мне уехать надо, дела ждут. Что молчишь? Тебя что-то не устраивает? Говори, не стесняйся.

— Согласная я, согласная, хозяин, спасибо вам, — довольно пробормотала она. — Жалования не надо, если на всём готовом. Приберегите для детей. Куда мне столько?

— Пусть этот вопрос тебя не волнует. Я обо всём позабочусь. Как звать тебя, женщина?

— Имя моё негромкое, как всё у Бога. Селма я.

— Слышал это имя, хорошее. Знаешь, что означает твоё имя?

— Откуда же мне знать, неграмотная я.

— А вот что — защита Бога. Запомни это.

— Ну, да. Так отец и сказал, когда помирал. Мол, не тревожься, дочь моя, тебя ОН сбережёт, — и она показала наверх указательным пальцем.

— Правильно сказал. Так ты всё поняла, Селма? Будешь кормилицей моей младшей доченьки. И глаз с неё не спускай, — строго наказал Кадберт.

— Как не понять? Не надо так волноваться, господин. Детей я люблю, и они меня любят. Досмотрю твою малышку, как родную, будь спокоен.

— Надеюсь, всё так и будет. Иди, подожди там, я дам распоряжение насчёт тебя.

— Подожду, конечно. Простите хозяин…

— Забыла что-то?

— Нет, не забыла. Боюсь, сама не найду дорогу домой, — пробормотала она. В графских покоях Селма неловко себя чувствовала.

— Ни о чём не тревожься. Сейчас тебя проводят.

— Спасибо вам, господин. Как погляжу, вы человек хороший, если приветили бедную женщину.

— Не стоит благодарности.

— Спасибо, хозяин. Так я там подожду.

— Да-да, ступай.

Кадберт наказал своим помощникам:

— Немедленно поезжайте на базар, загляните в лавки, купите для Селмы и её детей всё новое. Денег не жалейте. Они будут жить в моём доме и ни в чём не должны нуждаться. Понятно?

— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство. Сегодня же всё сделаем и перевезём её с детьми во дворец.

— Пожалуйста, накажите слугам, чтобы выкупали их и накормить не забыли.

— Всё сделаем, Ваше Сиятельство.

— Минуту, есть один момент, который надо учесть. Если женщина захочет взять с собой какие-то памятные вещи, те, что дороги её сердцу, не препятствуйте, пусть берёт. А старые носильные вещи оставьте там. Она больше не будет выглядеть как нищенка. Всё поняли?

— Да. Можно приступать к выполнению?

— В первую очередь доставьте Селму домой. Как справитесь со всеми поручениями, перевезёте их во дворец. Вы свободны, поторопитесь и выполняйте.

Помощники ушли. А Кадберт занялся государственными делами, но в мыслях возвращался к беседе с Селмой.

«Какая воля у простых людей. Не плачут, не жалуются, живут и каждое мгновение отстаивают своё право на существование. Этому научить нельзя. С этим надо родиться».