Я стер со своего лица выражение, вероятно полностью идентичное Диминому и слегка поклонился. С ведуньей мы знакомы не были, так, парой слов по смартуотчу перекинулись, когда она Петлю Свентовида из общей кучи найденных нами сокровищ забирала.
– Здравствуйте, уважаемая Аксинья!
– И Вы будьте здравы, Антон, свет Всеславович! – прожурчал ручеек ее голоса. Она всего лишь благосклонно кивнула, а мне захотелось прыгать от радости. Да что же это такое? Ладно бы первый раз, так нет! Похоже, подобная реакция при появлении красивой девушки у меня превращается в рефлекс. То же самое было, когда я с Ксюшей познакомился. Хотелось наизнанку вывернуться, лишь бы ей понравиться.
Стоп парнишка, тормоза! Не то Димон еще приревнует, сдуру. Как потом вместе работать? Да и не нужна она мне вовсе, если честно. А реакция? Самая обычная реакция истинного ценителя на безусловную красоту. Вот и все!
– Что нужно делать? – сухо поинтересовался я, присаживаясь на табурет, напротив.
Она снова улыбнулась, так же коротко. В этот раз на меня почти не подействовало.
– Отцу Боли, – ничего! – сообщила она. – Если я сейчас говорю с ним. Кто ты, сидящий передо мною?
Меня поразил, даже не сам вопрос, хотя источник ее осведомленности о моих игровых статусах тоже был интересен, а ее напряженная поза и невозможные глаза, моментально поменявшие окрас на цвет штормовой морской волны, и зрачки, превратившиеся в сверла.
– Я, – всего лишь Антон, – заверил я. – Им и останусь!
Она вновь коротко улыбнулась и расслабилась.
– Тогда, – то же самое, что и раньше. Слушать, смотреть, идти и находить! – сообщила она, и непринужденно закинув ногу на ногу, не взирая на узость шитого бисером серого сарафана, стала покачивать квадратным носком рыжего, с небольшим каблучком, полусапожка со шнуровкой.
– Зачем? – поинтересовался я, вдруг понимая, что сейчас, – она никакая не страшная Иерарха, а просто еще одна обычная новая знакомая девушка. Двадцати пяти, пятьсот, или пяти тысячелетнего возраста, – это вопрос следующий, какая разница? И ей от меня чего-то надо. Я расслабился и оперся спиной о кухонную стенку. – Зачем вам все эти артефакты? Сапфиры, цепи, скипетры, корона, которую мы утопили до лучших времен? Что там еще? Скипетром же не закончится?
В этот раз ее улыбка была широкой и без всяческих контекстных посылов. Взгляд потеплел.
– Приятно иметь дело с умными и наблюдательными людьми, Антон!
Я выжидающе посмотрел на нее и промолчал. Через полминуты она не выдержала.
– Еще для фиксации квантового состояния привычной для нас реальности и стабилизации ее в прежних рамках, когда возможно управление геологическими, метеорологическими и приорбитальными процессами Земли, и контроля прилегающего пространства, нам понадобятся все артефакты Апполота Митридата, – сообщила она, выжидательно прищурившись. – Не того, чье имя носит лестница в Керчи, их, малоазиатских, как собак нерезаных, – а другого, первого из Митридатов – Апполота Гиперборейского.
Весь ее ветхозаветный говор куда-то пропал. Передо мною сидела современная, образованная, умная молодая женщина. Теперь она ждала моих вопросов, скрестив руки под высокой грудью и продолжая мерно покачивать носком полусапожка. Дима, как прилип к дверному косяку, так и стоял там, по-прежнему глупо улыбаясь. Только глазами стрелял, то в меня, то в Аксинью.
Закономерного вопроса, мол, что за артефакты такие, она от меня так и не дождалась. Вместо этого я поинтересовался:
– Зачем они вам теперь? Когда непонятно, какое состояние и для какой реальности фиксировать? Насколько я понимаю, Земля как бы теперь сама по себе. Ее взаимосвязи почти со всеми другими мирами октеракта обрезаны, да и октеракта, как такового, теперь тоже нет!
Аксинья едва не подпрыгнула на табурете, моментально потеряв все свое божественное очарование, внезапно превратившись в обычную озабоченную девушку. Ну, не совсем обычную… В очень красивую, надо признать.
– Откуда информация?
– Из самых первых рук! – сообщил я доверительно. – От самого Демиурга!
– Ёхан – бохан! – шлепнула себя по бедру ведунья. – Это точно? Он сам так сказал?
– Ага… – пожал плечами я. – А что, вы еще не в курсе нововведений?
– Выпить есть? – вместо ответа спросила она и посмотрела на улыбающегося Диму, затем сделала ему какой-то знак пальчиками. Тот, не прекращая глупо лыбиться, отлип от дверного косяка и молча пошел в зал. Оттуда донесся негромкий перестук и перезвон. Через минуту он вернулся, неся в руке бутылку турецкой раки. Поставил на стол и удалился, аккуратно прикрыв за собою дверь.
Тенденция у них там наверху, однако. Чуть что, – сразу выпить! И Демиург не пропустит случая, и она, да и Менатрос – Хранитель Равновесия, по словам Всеслава, тоже любитель. Ну и ладно, каждый снимает стресс по-своему.
Аксинья поднялась с табурета и, открыв холодильник, достала пластиковую бутылку «Оболонской» воды с газом. В шкафчике над раковиной нашла два высоких стакана и села обратно на табурет. Поставила один стакан передо мною, а во второй налила сначала на треть минералки, а затем, еще на треть, раки. Жидкость моментально молочно помутнела. Она сдвинула по столу минералку и бутылку со спиртовой настойкой пектусина (с детства вкус аниса, ассоциируется у меня с этим лекарством от кашля), ко мне.
Я налил себе только минералки.
Она одним глотком осушила половину стакана. Выдохнула, поискала, чем закусить и, не найдя, взяла минералку и хлебнула прямо из горлышка.
– Возьми сыр в холодильнике! – попросила она, по моему примеру прислоняясь к стенке и снова закидывая ногу на ногу, и подтягивая подол узкого платья чуть выше точеных коленок. В этот раз она одной ногой обвила другую. У меня, такая вот дуля из ног, не получилось бы ни за что. – Вроде, видела его там…
Я молча достал сыр, нарезал, положил на блюдце и поставил перед ней.
Она взяла кусочек, допила остаток аперитива и, положив сыр в рот, принялась задумчиво жевать, уставившись в одну точку, став при этом окончательно похожей на обычную студентку с проблемами.
Таких девчонок, запивающих плохие новости алкоголем по поводу проваленной сессии, парня – козла, залета на аборт, я знал, и даже пару раз довелось подушкой для их слез побывать. Толку только от такого сочувствия! Соплями измажут тебя, а любовь – морковь с обидчиками продолжают крутить. А вот Иерархинь, реагирующих на плохие новости аналогично, – нет, видеть не приходилось.
Вот и увидел. И теперь я знаю, что они тоже люди. Не смотря на топлевел, я имею в виду в плане личного развития. И это хорошо. Всеслав, наверное, тоже останется таким, как был, я надеюсь. Не хотелось бы, чтобы он дистанционировался от нас. Или спился…
– Кого Высшие выбрали Демиургом нашей сакуалы? – судя по выражению лица, она наконец-то пришла к каким-то своим выводам, и они ее обнадежили. Вопреки надетой маске решительности, улыбнулась она все-таки, как-то робко. – Ну, кластера, в смысле. Ты знаешь?
Я кивнул.
– Его имя! – тут же потребовала ведунья. – Он из Светлых или Темных?
– Я думаю, светлый, – предположил я. Как-то и в голову не пришло поинтересоваться. Вроде как, само собой разумеется. – А зовут его Всеслав.
– Как-то простовато, для Демиурга, – скептически хмыкнула Аксинья. – Хотя… Если он славянин, тогда все правильно: «всех славней», в смысле, – самый славный, среди самых- самых! А это его единственное имя? Откуда он взялся? Не знаешь?
Мне так и захотелось брякнуть нечто типа – «мама родила», или – «от верблюда». К чему эти расспросы? Однако я сдержался.
– Вас что, и в известность не поставили? – вопросом на вопрос ответил я, недоумевая. – Или действующий Демиург пошутил? Уж кто-кто, а Иерархи должны быть в курсе перемен такого масштаба! Или я не прав?
Ведунья заметно смутилась.
– Энергоинформационное поле Земли по каким-то причинам недоступно нам уже два дня! – нехотя призналась она, рассеянно смешивая себе вторую порцию пектусина. – А без него мы словно слепые без поводыря. Сидим отрезанные от всего мира, уподобившись медведям, каждый в своей берлоге, и даже пообщаться, не получается, – мыслесвязь тоже не работает!
