Рон уважительно качнул головой. Гермиона в очередной раз изумилась. Если бы на месте Сириуса была девушка, вряд ли бы ребята одобрили ее связь с женатым волшебником. Пресловутая мужская солидарность, чтоб ее!

— Как только Сириусу стало ясно, что для Лиззи это не просто интрижка, он сбежал, — продолжил Гарри. — В отместку та отправила портрет миссис Блэк, расписав подробности романа во всех красках. Да ты и сам видел, в каком виде Сириус нарисован и что за обстановка на фоне, — усмехнулся он. — Вальбурга, конечно же, пришла в бешенство. Это стало последней каплей, побудившей ее выжечь имя Сириуса с родового гобелена.

— Это мы узнали уже от Вальбурги, — добавила Гермиона.

— Вы открывали портрет чокнутой старухи? — Рон сглотнул. Слишком свежи были воспоминания о том, как та обложила его такими трехэтажными ругательствами, что цвет его кожи сравнялся с цветом волос.

— Она не чокнутая, — ответил Гарри и, перехватив изумленный взгляд Рона, добавил: — Просто злая.

— В книге «Тайны создания магических портретов» написано, что не каждый художник может перенести слепок души на холст. Для этого нужен особенный дар, который передается из поколения в поколение, — Гермиона задумчиво закусила губу. — Сириус сказал, что ранее Лиззи людей не рисовала. Могу предположить, что она не знала о своем даре и о том, что создала не простой портрет, а магический. Ее чувства усилили эффект. По сути, холст не просто скопировал характер Сириуса на тот момент, но и впитал в себя его энергетику.

О том, что портрет создавался в спальне, в которой, очевидно, происходило много чего другого, Гермиона промолчала. Не только влюбленность Лиззи, но и сексуальная энергия, витавшая в воздухе, послужили мощными катализаторами. Однако ребятам знать об этом было необязательно.

— Ничего себе! — присвистнул Рон. — Хочу поскорее познакомиться с молодым Сириусом.

— Успеешь, — осадила его Гермиона. И обратилась к Гарри: — Что ты планируешь делать с портретом?

— А что с ним можно сделать? — не понял тот.

— Я предположила, что ты захочешь повесить его у себя.

Гермиона знала, что Джинни была категорически против живых портретов. Ее раздражала постоянная болтовня и ненужные советы. Этого она с лихвой наелась еще в Норе, а в своем доме хотела тишины и покоя, что, по мнению Гермионы, не очень-то сочеталось с желанием завести большую семью. Но наверняка для Сириуса она сделает исключение. Иначе и быть не может. Все-таки он крестный отец ее мужа.

— Обязательно, — кивнул Гарри и неловко отвел взгляд, словно ощущал вину по этому поводу. — Но позже.

— Можешь не объяснять, — попыталась поддержать его Гермиона.

— Невыносимее Джинни может быть только беременная Джинни, — прокомментировал Рон с важным видом, чем заслужил суровый взгляд друзей. — Что? — округлил он глаза. — Она моя сестра, я имею право над ней подшучивать.

— Дуй на дежурство, Рон, — проворчал Гарри. — Я буду через полчаса. У нас сегодня облава в Лютном.

— Понял, — кивнул тот, поднялся с места и обнял Гермиону на прощание. — Но мелкая все равно невыносима — так ей и передай! — бросил он, прежде чем исчезнуть в аппарационной воронке.

Гермиона с Гарри переглянулись и одновременно рассмеялись. Они еще немного поболтали о том о сем, после чего Гарри сказал, что ему пора. Накинув аврорскую мантию, он вмиг стал взрослее и серьезнее. Порой Гермиона забывала, что перед ней не просто ее лучший друг, но и самый молодой Главный Аврор в истории Магической Британии.

***

— Ну наконец-то! — недовольно буркнул Сириус, когда Гермиона вошла в комнату.

Целый день она провела на чердаке, осматривая его многочисленные сокровища. Судя по количеству охранных чар, наложенных на помещение, оно было защищено не хуже хранилища в Гринготтсе.

Старые фолианты манили к себе, словно магниты. Гермиона решила вернуться к ним позже, когда будет время каждую книгу оценить по достоинству. Сейчас же ее занимали более насущные дела.

Например, перепланировка особняка.

— Где ты так долго пропадала? — Сириус вплотную приблизился к холсту. Его лицо выражало явное несогласие с тем, что ему уделяют так мало внимания.

— Вообще-то у меня есть дела. А твой портрет слишком большой, чтобы таскать его за собой по всему дому.

Гермиона вытянулась на диване, с наслаждением закрыв глаза. Еще даже не стемнело, а она уже так вымоталась, что готова была заснуть прямо здесь и сейчас.

— Гарри сказал, ты занимаешься ремонтом.

— Ага, — сонно протянула она. — Ты же не против?

Ответ Сириуса она не расслышала, потому что все-таки задремала.

Первое, что Гермиона увидела, когда проснулась — внимательный взгляд серых глаз. От мысли, что Сириус все это время наблюдал за ней, захотелось провалиться сквозь землю.

— Ты знаешь, что вздрагиваешь во сне?

— Да, мне говорили.

— Кто? — спросил он с интересом.

Признаваться в том, что единственные мужчины, которые видели ее спящей — это ее друзья, а теперь еще и Сириус, Гермионе не хотелось. Блэк бы непременно подколол ее по этому поводу. Тогда бы ей пришлось объяснять: незамужняя она не потому, что так вышло, а потому, что это ее выбор. И она — не затворница, ведь отсутствие отношений отнюдь не означает отсутствие секса — уж кому, как не ему, об этом знать. Впрочем, в последнем Гермиона не была столь уверена — личная жизнь Сириуса ее никогда не интересовала, и она могла только предполагать, каким он был в молодые годы.

— Да так, — выдавила она, когда пауза затянулась. И строго добавила: — Вообще-то, это не твое дело.

Сириус только хмыкнул.

— Гарри упоминал о войне, — сказал он спустя минуту. Веселье испарилось из голоса, взгляд стал серьезным. — Наверное, это искалечило ваши жизни.

— Тебе ли не знать, — вырвалось у Гермионы, и она тут же прикусила язык.

Сириус изменился в лице и отошел вглубь портрета.

— Знаешь, это так странно… — он на миг запнулся, не зная, как подобрать слова. — Услышать о собственном будущем. Осознать, что Хвост — предатель, что Джеймса и Лили больше нет… Увидеть Гарри своими глазами… Они ведь только свадьбу сыграть собирались, представляешь? — его голос надломился. — Но самое странное знаешь что?

Гермиона сглотнула ком в горле и замерла в ожидании его дальнейших слов.

— Ощущать себя живым, но понимать, что ты… просто вещь.

— Это не так, Сириус, — она подошла ближе и приложила ладонь к холсту. Казалось, это единственный способ его поддержать. — Ты не вещь!

— Что же я тогда, Гермиона?

Ответа на этот вопрос у нее не было. Но за эти дни она успела убедиться в том, что перед ней не просто портрет, а настоящая личность — со своей волей, разумом, воспоминаниями и чувствами, с четкой персонализацией собственной индивидуальности.

Сириус одарил ее пронизывающим взглядом и горько усмехнулся.

— Но кем или чем бы я ни был, — он вернул голосу привычные веселые нотки, хотя в глазах по-прежнему плескалась боль, — спасибо за то, что нашла меня.

Гермиона сморгнула слезы и ободряюще кивнула.

Больше к этой теме они не возвращались.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Гермиона решила занять себя работой. Следующим пунктом в ее позабытом ежедневнике значилось применение к коридорам первого этажа заклинания пространственного расширения. Она выводила палочкой сложные пасы, но думала лишь о Сириусе и его словах, которые до сих пор звучали в голове.

Конечно же, заклинание не сработало. Тогда ей пришлось заставить себя сконцентрироваться и повторить манипуляции. Вышло лишь с третьей попытки. Зато результат порадовал — узкие коридорчики превратились в просторные светлые холлы.

На душе сразу стало теплее.

А еще Гермиона поняла, чем может поддержать Сириуса.

Общением.

***

Сириус попросил рассказать об их с Гарри затее, и Гермиона, устроившись на диване с чашкой ароматного чая в руках, подробно описала все, что планирует сделать с особняком.

— Ничего себе! — присвистнул Блэк. — Звучит круто!