Вокруг было тихо. Сквозь плотные шторы пробивались лучи заходящего солнца, наполняя комнату теплым оранжевым светом. Неужели она проспала так долго? Гарри она звонила, кажется, после полуночи.

Гермиона тут же вспомнила о своей находке. Чтобы убедиться, что это ей не приснилось, она опрометью бросилась на чердак.

С портрета заботливо сняли паутину и вытерли пыль. За внутренний уголок рамы была просунута записка, очевидно, от Гарри.

Сириус раскинулся на кровати, что занимала большую часть холста, но услышав приближение Гермионы, приподнялся на локтях и выжидающе склонил голову на бок.

— Ну привет, спасительница, — протянул он. — Выспалась?

Она застыла перед портретом, не зная, что и сказать. Видеть его таким было слишком непривычно — словно и Сириус, и не Сириус одновременно.

Он смотрел на нее с интересом, в глазах блестел озорной огонек, на губах играла кривая усмешка.

Гермиона почему-то растерялась.

— Никуда не уходи, — пошутила она, прекрасно понимая, что он, вероятно, не может путешествовать по другим портретам, иначе давно бы это сделал. — Я скоро вернусь.

И, схватив записку Гарри, аппарировала.

***

Сделав глоток красного вина из высокого бокала, Гермиона откинула голову на бортик ванны. Горячая вода помогла расслабиться и собрать мысли в кучу. Конечно, она обещала Сириусу вернуться поскорее, но куда, в конце концов, он денется?

Гарри ничего конкретного не написал, кроме того, что безгранично благодарен Гермионе за такую находку. Еще он извинялся за свой поспешный уход и обещал заскочить сразу после дежурства.

На какое-то время она задумалась о настоящем Сириусе. Когда он упал в Арку Смерти, Гермиона горевала вместе со всеми и поддерживала Гарри, как могла. Иногда ей казалось, что он до сих пор винит себя за смерть крестного. Но ведь это она, Гермиона, должна была остановить ребят, отговорить от глупой затеи, убедить обратиться за помощью. Она всегда была мозгом их трио, так почему не подумала о последствиях заранее, а не тогда, когда стало слишком поздно?

Сириус стал для нее другом, а она подвела его. Их всех.

Вина накатила тяжелой волной, но Гермиона сделала глубокий вдох и привычно отогнала воспоминания. После войны их было так много, что позволять себе в них вариться — означало обречь себя на медленную смерть. Дикий темп жизни, словно за ней гонится стая адских псов, стал для Гермионы спасением. Она бежала и бежала вперед, но все чаще задумывалась о том, что больше так не выдержит.

Интересно, станет ли ей хоть чуточку легче, если она расскажет портрету, как ей жаль? Исходя из того, что она успела о нем узнать, этот Сириус кардинально отличался от своего прототипа. Еще не переживший предательство и смерть друзей, обвинение в их смерти и годы в Азкабане, молодой, беззаботный и самоуверенный — такой Сириус мог без обиняков обозвать ее полной дурой. И был бы прав.

Когда-то Гермиону интересовало, каким Сириус был раньше, до всех этих событий, разделивших его жизнь на «до» и «после». Совсем немного она разглядела в воспоминаниях покойного Снейпа, которыми Гарри с ней поделился. Увиденное, конечно, не обрадовало. Мародеры в глазах профессора выглядели знатными мудаками. Но Гермиона верила в то, что в этом конфликте виноваты обе стороны, и делала скидку на личное, гиперболизированное восприятие Снейпа. В конце концов, мама Гарри никогда бы не влюбилась в Джеймса Поттера, будь он полным засранцем.

Что ж, теперь у нее появился шанс узнать ответ на свой вопрос.

***

По возвращении на Гриммо она застала умилительную картину.

Гарри перетащил портрет Сириуса в большой зал, прислонил к стене прямо напротив дивана и с широченной улыбкой на лице рассказывал о проделках маленького Джеймса.

— Он определенно похож на Сохатого, — хохотнул Блэк, дослушав рассказ.

— Я обязательно вас познакомлю, — заверил его Гарри.

Они оба на какое-то время замолчали. Гермиона кашлянула в кулак, обнаруживая свое присутствие. Гарри тут же подскочил к ней и закружил в объятиях. Она весело рассмеялась и ласково погладила его по голове. Не было нужды говорить о том, как он счастлив — все прекрасно читалось в глазах.

— Люблю тебя, Миона, — выдохнул Гарри ей в волосы.

Гермиона нежно улыбнулась. Краем глаза она заметила, что Сириус внимательно наблюдает за ними.

— Побегу домой, расскажу новость Джинни и сообщу остальным. Если что нужно — зови.

— Обязательно.

Гарри попрощался с крестным, пообещав вернуться при первой возможности, и аппарировал.

Сириус за спиной Гермионы тихо хмыкнул. Она развернулась и вопросительно изогнула бровь.

— Удивлен, что он женат не на тебе.

Гермиона от неожиданности выронила палочку.

— Ты не так понял, — попыталась оправдаться она. — Мы с Гарри как брат и сестра! Никого роднее у меня нет.

Сириус усмехнулся.

— На его месте меня бы это не остановило.

Подобное заявление окончательно выбило Гермиону из колеи. Она совершенно не знала, что ответить, поэтому предпочла сделать вид, что ничего не слышала. Молча уселась на диван и внимательно осмотрела картину, пытаясь не задерживать взгляд на полуголом Сириусе.

— Ты знаешь, кто тебя нарисовал? — спросила она, чтобы не молчать.

Сириус широко улыбнулся и скрестил руки на груди. Гермиона не могла не заметить, как напряглись при этом его мышцы. От осознания того, что она изучает тело Сириуса Блэка, крестного отца Гарри, ей стало не по себе.

— У тебя совсем нет предположений?

Предположения у Гермионы были. Но она до сих пор не могла определиться, как общаться с портретом. Ее глаза видели одного Сириуса, мозг помнил совершенно другого, образы конфликтовали, создавая в голове полную неразбериху. В конце концов она решила не заморачиваться и ориентироваться на того, кто перед ней сейчас. Молодой Блэк был привлекателен — Гермиона не могла этого не признать — и чертовски самоуверен. Настолько, что хотелось немедленно стереть это дерзкую улыбочку с его лица. Но она держала себя в руках. Пока что.

— Судя по тому, что я вижу, это была весьма талантливая художница, — наконец ответила Гермиона.

— Ты даже не представляешь, насколько, — ухмыльнулся во весь рот Сириус.

Гермиона закатила глаза и сделала глубокий вдох.

— Пожалуйста, будь серьезнее.

— Зачем? — искренне удивился он.

— Твой портрет заметно отличается от всех виденных мною ранее. — Гермиона приблизилась к картине. — Ты очень… реалистичный. Словно живой. — Она протянула руку, намереваясь коснуться холста, но в последний момент остановилась. — Я хочу во всем разобраться. Возможно, найти автора.

— А я хочу пофлиртовать с симпатичной девушкой.

Гермиона снова сделала вид, что пропустила его слова мимо ушей. Поведение Блэка ее озадачивало и — совсем немного — интриговало, но она тут же отогнала прочь любые мысли на этот счет. Когда Сириус, так и не дождавшись реакции, схватился за грудь и рухнул на кровать, словно мертвый, она не смогла сдержать улыбки и все-таки прокомментировала:

— Клоун.

— Не без этого, — тут же согласился Блэк. — А если серьезно, — он приподнял голову, подпер ее рукой и немного повернулся вбок, — я с удовольствием расскажу тебе все, что попросишь. Ты не представляешь, каково это — годами прозябать под слоем пыли на темном заброшенном чердаке. Иногда мне казалось, что прошла вечность.

Гермиона бросила на него сочувственный взгляд. Потом вернулась на диван, накрыла ноги пледом и приготовилась слушать.

========== Глава 3 ==========

— Любовь? — не поверил своим ушам Рон.

Он стал третьим, кто увидел портрет Сириуса. Сейчас они вместе с Гарри сидели прямо на кухонном полу, так как мебели, помимо единственного дивана и старого кухонного гарнитура, в доме не осталось. Гермиона забралась на столешницу возле мойки и задумчиво наблюдала за друзьями. Они расположились здесь, потому что Сириус на портрете спал и никому не хотелось его будить.

— Да, — кивнул Гарри. — Он сказал, что его нарисовала некая Лиззи Голдштейн, немолодая, но привлекательная замужняя художница, с которой он провел лето семьдесят восьмого года, пока ее муж занимался своей политической карьерой на другом континенте.