– Ты не понимаешь. Все эти годы…

– Не нужно! – обрывает его Баки. – Я принял решение не портить ей жизнь, и буду ему следовать.

Стив намеревается что-то объяснить, но трель мобильного отвлекает его буквально на секунду. Он успевает глянуть на дисплей, а когда поднимает голову – Баки уже исчезает.

***

Похороны Тони проходят в узком кругу. И хоть Баки не считает себя действительно близким человеком для Старка, отдать дань уважения – дело чести. Все они обязаны ему жизнью.

Стив ловит Баки позднее, на поминках, когда тот собирается незаметно ускользнуть. Впихивает ему в руку бумажку с координатами, датчик доступа к джету и какую-то цепочку.

– Отправляйся к ней немедленно. Не будь идиотом, Бак.

Баки стискивает зубы, прикрывает глаза и делает глубокий вдох. Он и так на грани, зачем Стив все усугубляет?

– Поверь, ты нужен ей.

Это становится последней каплей.

Решительность Баки лопается, словно мыльный пузырь. Тяжело сопротивляться тому, чего хочется всей душой. В конце концов, разве не обязан он удостовериться в благополучии Гермионы собственными глазами?

Стив видит, как эмоции на лице Баки сменяют одна другую. И понимает, что принял правильное решение. Он многое мог бы рассказать о жизни Гермионы, но зачем лишать их возможности самим обо всем поговорить? Нет, Стив не станет вмешиваться. Тем более, сейчас, когда в этом отпала необходимость.

– Главное, надень на шею амулет. Без него не найти нужный дом.

– Спасибо, – искренне благодарит Баки, прежде чем уйти.

***

Несколько раз он практически разворачивает джет назад. Перелет через океан дает время еще раз обо всем подумать. Стоит ли вообще показываться ей на глаза? Захочет ли Гермиона быть с ним? Имеет ли он право на счастье? От грехов прошлого невозможно отмыться, они всегда будут смотреть на него из зеркала и слышаться в каждом движении бионической руки. Гермиона заслуживает гораздо-гораздо большего, и Баки никогда не стать тем, кто ее действительно достоин. Но… вдруг ей больно без него так же, как и ему без нее?

К моменту своего приземления Баки пребывает в полнейшем эмоциональном раздрае.

По заданным координатам обнаруживается безжизненный пустырь. Барнс вспоминает об амулете, надевает его на шею – и перед глазами буквально из воздуха материализуется небольшой двухэтажный домик.

Баки стучит в дверь и замирает в ожидании. Спустя несколько долгих минут повторяет попытку. Когда становится совершенно ясно, что дом пуст, он проводит рукой по лицу, шумно выдыхает и усаживается прямо на крыльцо.

Проходит несколько часов, прежде чем Баки окончательно теряет терпение. Он понимает, что нет смысла ждать дальше, но и улетать ни с чем не хочется. Он делает несколько кругов вокруг дома, осматривается, раздумывает. Большие окна первого этажа так и зовут заглянуть в них. Баки подходит ближе, практически утыкается носом в стекло, и тут ставня внезапно подается вперед.

Конечно, он не собирается проникать в жилище Гермионы. Уже практически отходит назад, но взгляд падает на фотографии, стоящие на столе недалеко от окна, и Баки решается. Он приоткрывает ставенку, протягивает руку в оконный проем, чтобы развернуть фото к себе… и застывает от удивления. Настолько сильного, что рябь в воздухе, спровоцированная его движением, ускользает от внимания.

С фото ему улыбаются четыре счастливых лица.

Гермиона практически такая же, как он ее помнит. Только волосы короче и прямее. На руках она держит кудрявую девчушку лет двух. А рядом стоит невысокий широкоплечий мужчина в очках и мальчик, похожий на него как две капли воды.

Баки сглатывает ком в горле и закрывает глаза, борясь с эмоциями.

Хотел убедиться, что Гермиона в порядке? Убедился.

Зачем только Стив так упорно настаивал на их встрече? Неужели всерьез полагал, что Баки захочет вмешаться и разрушить семью?

Гермиона счастлива. Он будет рад за нее, непременно будет, когда сможет заглушить боль от осознания этой правды. В конце концов, так даже лучше.

Баки не знает, сколько времени проходит, прежде чем он находит в себе силы справиться с оцепенением и вернуть фото на место.

Но уйти ему не удается.

– Остолбеней! – раздается за спиной.

Баки влетает прямо в окно гостиной, попутно разбивая все, на что натыкается его металлическая рука, и застывает в нелепой позе где-то у стены, неспособный не то что пошевелиться, но даже звука издать.

Напротив него, угрожающе вытянув палочку, стоит высокий рыжий мужчина. Разглядев, что его противник еще в сознании, он повторяет заклинание до тех пор, пока тот не отрубается. И только после этого замечает бионические пальцы, выглядывающие из-под длинного рукава толстовки…

***

Гермиона хорошо помнит день, когда ее жизнь разделилась на «до» и «после».

Нет, не так.

День, когда мир разделился на «до» и «после».

Не только Баки исчезает тогда с лица вселенной. Но и половина всех живых существ.

Узнав о масштабе трагедии, она тут же отправляется домой. Ни мамы, ни Джинни с новорожденной Лили, ни Джорджа с маленьким Тедди – только слезы, шок и всеобщая паника. Луна, Минерва, Хагрид и множество других близких и не очень людей превращаются в прах прямо на глазах у выживших.

Никто не понимает, что происходит. Почему? И по какому принципу? Кто-то лишается целой семьи, а кто-то – всего лишь знакомых. Маглы и волшебники, дети и взрослые, бедные и богатые, плохие или хорошие – затрагивает абсолютно всех. Нет ни единого человека, которого это горе обходит стороной.

Мир утопает в руинах. Как и люди, в нем оставшиеся.

Гермиона собирает себя по крупицам несколько месяцев. Ощущение полнейшей беспомощности, когда ты понимаешь, что являешься лишь пылинкой в огромной вселенной, и ничего, ровным счетом ничего не можешь противопоставить этой силе, останется с ней навсегда.

Стив верит, что сможет обернуть все вспять, и даже Гермиона какое-то время верит. Но когда Мстители возвращаются с головой Таноса, а мир так и остается разделенным на «до» и «после», надежда окончательно угасает.

Баки… От одного только имени в груди все сжимается.

Столько лет проходит, а Гермиона до сих пор помнит то чувство целостности и бесконечного умиротворения, которое испытывала рядом с ним. Ей было хорошо просто потому, что он находился рядом. Несмотря на его прошлое, вопреки настоящему, без каких-либо условий и ожиданий – любить его было так же просто, как и дышать. И так прекрасно, что до сих пор сердце щемит при одном лишь воспоминании.

А вспоминает она часто. Каждый раз, когда смотрит на дочь.

Роза становится ее спасением. Именно беременность вытаскивает Гермиону из пучины скорби, а потом и вовсе возвращает к жизни. Наполняет ее всю до остатка любовью к этому крохотному родному существу, их с Баки творению. Он продолжает свою жизнь в Розе, и это позволяет Гермионе наконец смириться со случившимся.

Она не ищет новых отношений, а все свое время посвящает дочери и работе. А еще Гарри с маленьким Джеймсом, которые тоже потеряли половину своей семьи. Гермиона помогает ему справиться, а может это он помогает ей – неважно. Просто в какой-то момент они принимают решение жить под одной крышей. Платонически, разумеется.

Стив тоже поддерживает Гермиону. Когда узнает о беременности, сразу просит разрешения стать крестным отцом ребенка. Все свое свободное время старается проводить с ними, и вскоре окружающие начинают задавать неуместные вопросы. Даже Гарри осторожно интересуется, не съехать ли им с сыном назад на Гриммо.

Конечно, Стив всем нравится. С горькой усмешкой Гермиона думает о том, что Баки никто из ее окружения не принял бы так легко. Она не рассказывает им подробностей, но и имени отца ребенка не скрывает. Да и Роза носит двойную фамилию, громко заявляя всему миру, чьей дочерью является.

А Стив… Он почти как Гарри. Уже родной. Но никогда не любимый в том самом смысле. Да и он, Гермиона уверена, испытывает по отношению к ней аналогичные чувства. Баки и Роза – звенья, крепко связывающие их судьбы. Но не более.