Они сели в «БМВ», развернули машину, выехали на аллею и опять ждали, уже вопросительно переглядываясь, когда Робер, наконец, появился на выходе. Приблизившись к машине, тот стал вдруг умолять, чтобы они пересели в его рыдван: он всё еще не успел в нем что-то опробовать, и лучше было сделать это не на трассе, а на обычной дороге. К мольбам Робера вдруг присоединилась Луиза, перед приездом она ему что-то наобещала. Петр скрепя сердце сдался…

Робер вел посвистывая, вцепившись в руль прямыми руками, на поворотах подавал плечами то влево, то вправо. Вести машину по ровному шоссе с живописным пейзажем доставляло ему удовольствие. Сидя сзади, в центре сиденья, Петр с опаской следил за дорогой и не мог найти себе удобного положения. Пружина, торчавшая из спинки сиденья, мешала занять правую половину. Левая же оказалась завалена тряпьем, какой-то макулатурой. На ухабах машина дребезжала, и появлялся запах пыли.

Дав «ситроену» из его последних лошадиных сил одолеть главный местный подъем, Робер сбросил скорость. Рев двигателя наконец ослаб. Ровная, темная гладь дороги теперь плавно увлекала за собой вниз. Шоссе на спуске петляло, и лицо Робера приобрело выражение юношеской восторженности.

В этот миг двигатель издал непонятный звук, под капотом что-то дрогнуло, и повисла тишина. «Ситроен» катился вниз по спуску с заглохшим двигателем. Странновато шелестели одни шины.

– По-моему, что-то с аккумулятором, – заключил Робер с неестественным хладнокровием. – А может, ремень полетел… у вентилятора? Или генератор придется менять, – добавил он, выруливая на обочину.

Робер вылез из-за руля, прошел к капоту, открыл его и взволнованно проголосил:

– Я так и думал, привод накрылся!

Петр с Луизой тоже выбрались из машины. Стараясь не смотреть друг на друга, все трое обступили пышущий жаром двигатель, всматривались в жирные и черные от масляной слизи внутренности отжившего все сроки автомобиля. Поломка оказалась «ерундовой». Робер был прав: лопнул приводной ремень к генератору. Только что толку от правильно поставленного диагноза? Машина сломалась посреди дороги, да еще и в выходные.

– Есть один древний трюк.., – сказал Робер. – Чтобы дотащиться до ближайшего автосервиса, можно натянуть чулок. Вот на это колесико… – Он ткнул грязным пальцем в черную требуху под капотом и перевел взгляд на Луизу. – Говорят, километров тридцать можно протянуть на одном чулке…

Робер, а с ним и Петр – оба уронили глаза на ее худые, стройные ноги в прозрачных серых колготках. Гримаса плохо скрываемого раздражения, не сходившая с лица Петра, уступила место озадаченности.

– Да не волнуйся, я куплю тебе новые… Да честное слово! – поклялся Робер. – Сразу, как только вернемся.

– Новые… Где ты их купишь? – вспыхнула Луиза. – Ты уже когда-нибудь покупал такие вещи?

Обреченно вздохнув, она всё же прошагала к задней дверце, влезла на сиденье, ударила дверцей и уже оттуда проголосила:

– Только, пожалуйста, не надо глазеть по сторонам! Пэ, вас это тоже касается!

Петр отвернулся к обочине.

Косясь на него подобострастным взглядом, Робер соскочил на дно канавы, ссутулился, и под ногами у него зажурчало. Неторопливо оправившись, Робер поднялся на обочину и сказал:

– У меня был друг, на двадцать лет меня старше. Он мне говорил, что с возрастом, когда ходишь… ну по-маленькому… всё труднее не намочиться. Струйка становится слабее. Как вы считаете – правда?

Петр мелко закивал и сухо ответил:

– Не мерил.

– А вот теперь можно! – проголосила Луиза.

Они развернулись. Луиза держала перед собой длинный, мертво свисающий чулок.

– Держи, мастер… – Она протянула чулок Роберу. – Где купить, дам адрес.

Робер взял чулок, проверил его на просвет и, чем-то восторгаясь, заметил:

– А тонюсенький какой! Как вы думаете, Пэ, выдержит?

– Впервые слышу, чтобы чулки вращали генераторы, – сказал Петр. – Луиза, я предлагаю спуститься пешком. А наш юный друг… Дадим ему шанс проявить себя на деле.

– Да мне нужна-то всего минута! – заверил Робер.

Петр снедал Робера молчаливым взглядом, понимая, что не может или просто не имеет права обижаться всерьез, и только теперь вдруг заметил, что Луиза стоит перед ними в одном чулке. Шутки ради? Или опять из кокетства? Но сделанное открытие – сам факт, что племянница носит не колготки, а чулки – чем-то его поразило.

К большому удивлению Петра, Роберу удалось что-то смастерить. Он попросил помочь ему завести «ситроен», подтолкнув его под гору, и вскочил за руль. Обойдя машину, Петр и Луиза с большим трудом вытолкали автомобиль на проезжую часть. Метров десяти действительно хватило, чтобы «ситроен» взревел всем своим нутром.

Петр помог племяннице вскочить на ходу в переднюю дверцу, кое-как влез и сам в заднюю, оборвав на пиджаке все пуговицы. И когда «ситроен», прокатившись под гору уже больше километра, заглох в очередной раз, они находились уже на въезде в поселок. Впереди за перекрестком виднелись жилые дома и бензозаправочная станция, при которой имелась и ремонтная мастерская, оставалось надеяться, что мастерская открыта в выходные.

Машина по инерции дотянула до бензоколонки. Робер с победоносным видом вырулил прямо ко входу в крохотную замызганную контору.

На пороге показался рослый механик с черными пятернями, одетый в засаленный комбинезон.

– Заправиться?

– Заправиться тоже не помешает, – сказал Робер. – У вас ремешка не найдется для генератора?

Окатив клиентов презрительным взглядом, механик попросил открыть капот. Робер рванул на себя рычаг капота, выскочил из машины и, склонившись над открытым двигателем, показал пальцем на остатки чулка.

Механик тоже нагнулся над двигателем, что-то потрогал, подергал и пробурчал:

– Могу сделать… Только после обеда. Ждать будете?

– Нет, ждать не можем, – сказал Робер. – Моему другу нужно в больницу. – Он кивнул на Петра. – У него мать в больнице в тяжелом состоянии.

Покачав головой, Петр отвернулся в сторону.

– Сразу не получится, – всё же отказался механик. – У меня три машины на очереди. После обеда.

Из «ситроена» выбралась Луиза. Размашисто жестикулируя у здоровяка перед носом, она принялась звонко тараторить, что у нее тоже нет сил «торчать весь день в этом пекле, посреди улицы»…

Сварливость, на удивление, подействовала. Оглядев строптивую клиентку с ног до головы, малый в комбинезоне опять полез под капот, отмотал своими черными лапами ошметки чулка, зачем-то их всем показал, после чего в ухмылке его, пока он таращился на ее голые ноги – благо Луиза хоть удосужилась снять в машине второй чулок, – появилось что-то снисходительное.

Вечером заморосило. Теннис был ни к селу ни к городу. Петр растопил камин. И все трое уютно расположились в гостиной и занимались каждый своим делом.

Луиза полулежала в кресле, придвинув его поближе к огню, и, уже просмотрев всю стопку журналов и книг, которые Петр принес ей из библиотеки, неподвижно смотрела в пламя – тем самым взглядом, отстраненным, в чем-то очень женским, который Петр замечал в ней каждый раз перед тем, как она исчезала из Гарна на несколько недель.

Робер разложил на диване доску с шахматами и разыгрывал партию сам с собой. Время от времени раздавался стук деревянной фигуры по доске, сопровождаемый руганью: «Да подавись ты!» Робер спохватывался, извинялся за шум, но через минуту опять забывался.

Просматривая томик статей о жизни Блеза Паскаля, Петр время от времени вставал с кресла, шурудил в камине щипцами, возвращался назад, пытался погрузиться в чтение, но не мог сосредоточиться.

Шел уже десятый час, когда Робер, ударив конем по доске, сгреб фигуры в сторону, зевнул, вскочил с дивана и, что-то пробормотав, ушел готовить себе очередную порцию любимого питья – смесь джина с соком.

– Пэ, по-моему, вам до чертиков надоел этот сброд, – произнесла Луиза в отсутствие Робера. – Я не права?

Петр поправил пальцем очки и успокоил ее: