Лариса Рогулева

В кузнице на отшибе работал и жил один седоватый мужчина. Он водил дела с темными силами – все в Ландышевой долине это знали. Но в этих краях испокон веков обитали во множестве ведьмы и колдуны. Поэтому еще один из их полчища, живущий уединенно, жителей мало беспокоил.

И вот однажды сон этого человека – и без того довольно тревожный – нарушил незваный посетитель, принявшийся среди ночи барабанить в дверь кузницы. Седоватый мужчина постоял, прислушиваясь, перед закрытой дверью, потом приотворил. На его пороге стояла девушка, жительница Ландышевой долины. Звали ее Марципаночка. Мужчина жестом пригласил девушку пройти внутрь.

– Умоляю, Великий, помоги мне! – Марципаночка упала в ноги мужчины и этим заставила его отшатнуться.

Мужчина осторожно выглянул из кузницы и из-под полей своей шляпы обежал взглядом кусты и заросли.

– Одна пришла? – нервно осведомился он, плотно затворяя дверь.

– Одна, Ваше всемогущество, – заверила Марципаночка.

– За тобой мог кто-нибудь следить?

Он, конечно, имел в виду охотника на ведьм.

Королевские инквизиторы сами не совались ни в Ландышевую долину, ни в другие подобные ей проклятые места. Но они платили золотом за черепа и кости ведьм. Поэтому в Ландышевую долину периодически наезжали охотники за ведьмовскими головами. С голодным блеском в глазах они выискивали, вынюхивали, выспрашивали о колдовстве и были очень скоры на расправу.

Ведьмы Ландышевой долины – а их здесь жило много – презрительно называли охотников «хорьками». Непрекраща-ющаяся война между ведьмами и хорьками приносила немало горя обычным жителям Долины. Но хорьки иногда платили за ночлег и еду. И еще им можно было донести на особенно злобствующую ведьму. Поэтому местные жители охотников на ведьм терпели. Правда, надолго хорьки в Долине не задерживались. Самые умные уезжали тотчас, как только удавалось им напасть на след какой-нибудь ведьмы и прикончить ее из засады. Глупые же бесследно исчезали либо однажды, проснувшись, обнаруживали себя на болоте в облике жабы.

Очередной охотник явился в Долину две недели назад. Этот хорек заметно отличался от всех, кто приходил до него. Он был старый, под сорок лет. А обычно хорьки не доживают и до тридцати. Матерый.

И вопросы начал задавать правильные. Из них выходило, что ищет он одну-единственную ведьму. Даже не ведьму вовсе, а мужчину-ведьмака. Такого, который называет себя Красный Король. Да вот только никто себя больше не называет Красным Королем. Имя это в Ландышевой долине под запретом.

А закавыка в том, что звание Король или Королева имеет право носить лишь самая могущественная ведьма Долины. Нынче это звание носит Ада. Страшная, кровавая ведьма, которой здесь боятся все.

Ада не прячется. Ни от кого. Даже другая нечисть боится и трепещет перед ней. И хорек, конечно, заинтересовался ведьмой. А еще заинтересовался таинственными исчезновениями детей, смертями мужчин, которые никто не расследовал из опасения, что след приведет к Аде.

Жители долины хоть и знали, что лучше про Аду молчать, а все же порассказали хорьку кой-чего. Много обид у них скопилось на Аду. Много горя она им причинила. «Искал Короля, а нашел Королеву», – молвил хорек и принялся серебрить свои клинок.

Потому-то сегодня и прибежала в слезах Марципаночка в кузницу. Потому-то и лежала, склонившись, перед седоватым мужчиной. Потому-то лила слезы и величала его титулом, которого тот давно лишился.

– Помоги мне, Красный Король! Помоги, Великий! Я всё для тебя сделаю, любую цену уплачу, только помоги! – рыдала Марципаночка.

– А чего тебе нужно-то? – поинтересовался мужчина, набивая трубку. Его пальцы заметно дрожали, табак сыпался на земляной пол. В кузнице пахло потом и застарелым страхом.

– Грегориан… Он… – несмело сказала Марципаночка, не поднимая взгляда. – Он собрался на мельницу…Он хочет… хочет сразиться с Адой.

Мужчина дернулся так, словно его ударили молотком по пальцу. Ком табака выпал из почти набитой трубки.

– Грегориан?! – зашипел мужчина. – Ты назвала хорька Грегорианом?!

Марципаночка покраснела. Ее стыдливый взгляд блуждал по земле и табачной крошке. Тот, кого некогда называли Красным Королем, сделался задумчив. Некоторое время оба молчали.

– Влюбилась? – спросил наконец ведьмак. Спросил сухо, по-деловому.

– Он не такой как те! – вскинулась девушка. Теперь она смотрела мужчине прямо в глаза. – Он добрый! Он помогает людям. Всё не для себя – для других старается. В Долине все думают о себе только. А он ездит по свету – людей спасает от чар злых, от людей злых, от козней всяких. Всех спасает – себя не бережет. Никто из нас взгляда его не стоит. А он всё о нас заботится, помогает. Он же ради нас это удумал! Он же ради нас к Аде в логово лезет!

– Дура, он же от таких, как мы с тобой, «людей спасает»! Иль забыла об этом?!

Марципаночка снова опустила глаза, и голос ее тоже опустился, затишился.

– Я для него всё сделаю, – горячо прошептала она, как будто не слыша, о чем говорит ведьмак. – Только бы он жил. Только бы жил…

– Послушай, девочка! – мужчина всё-таки набил свою трубку и закурил. – Ее не зря называют Королева Ада. Я много дороги стоптал, а такой могучей ведьмы нигде не встречал. Ты, конечно, тоже ведьмочка, да только твои силы против ее – как комар против лягушки. Если уж твой хорек ей перейдет дорогу – съест она его и не подавится. И тебя тоже съест, если ты хорьку решишь помочь.

– И тебя съест? – спросила Марципаночка. Она теперь снова смотрела ведьмаку в глаза. Смотрела дерзко, с вызовом. – И тебя съест, Великий? Ты ведь был Красным Королем. Ты был самым могущественным в Ландышевой долине. До Ады. Ты и сейчас второй после нее. Разве не хочешь снова стать первым?

Мужчина замер. Трубка перестала дымить. Ведьмак глядел на Марципаночку, да только глаз его не было видно из-под полей шляпы. О чем он задумался?

Наконец мужчина прочистил горло.

– Двадцать лет твоей жизни, – хрипло произнес ведьмак.

– Что? – тихо переспросила девушка, хотя прекрасно всё поняла.

– Моя цена, – ответил мужчина, – Двадцать лет от отмерянной тебе жизни. Прямо сейчас. И я одолжу тебе свой ведьмовской талант. На время. На час. Сможешь пойти и сразиться с Адой вместе со своим любимым хорьком. Сможешь умереть вместе с ним.

Девушка опустила голову. Плечи ее затряслись от рыданий.

Конечно же, Марципаночка согласилась. Ведьмак надрезал ей руку. Струйка, которая потекла из раны в стеклянный сосуд, была необычно яркой, словно светилась изнутри. И когда несколько алых капель оказались внутри, кровь словно отлила от лица девушки. Марципаночка сделалась бледной. А еще стала выглядеть старше.

Ведьмак закупорил сосуд пробкой. В нем теперь словно не жидкость плескалась, а роились красные светлячки. Полюбовавшись сосудом, мужчина бережно спрятал его в черный деревянный футляр. А черный деревянный футляр убрал во внутренний карман плаща. Девушка следила за манипуляциями ведьмака жадным взглядом и зябко ежилась.

– Ох уж эти семнадцатилетние! – скривил губы ведьмак, – Совсем не цените жизнь. Не бойся, я распоряжусь твоим временем умнее, чем смогла бы это сделать ты. Готова получить оплату?

Девушка нервно кивнула.

Тогда ведьмак надрезал свою руку, слил в другой сосуд немного своей крови и дал Марципаночке выпить ее.

Старая мельница горела.

Кипела кровь, пролившаяся на доски.

Пахло жареным мясом.

«Скоро и от меня запахнет жареным мясом», – отстранение думал Грегориан. Огонь еще не добрался до него, но сил встать и убраться из погибающей мельницы уже не было. Да и зачем было дальше жить?

Щека и ухо Грегориана касались теплых плохо оструганных, осыпанных мукой, политых кровью досок пола. Прямо перед его глазами медленно стекленела оскаленная харя Королевы Ады. В последний момент он всё же сразил ее своим посеребренным мечом. И теперь он точно не хотел, чтобы паскудная рожа ведьмы стала последним увиденным им перед смертью. Грегориан закашлялся, а потом напрягся из последних сил и отвернул голову в другую сторону.