Вот каким увидел Пятигорск весной 1841 года М. Ю. Лермонтов:

Пройдя медицинское освидетельствование у военного врача Барклая-де-Толли и получив разрешение властей на временное пребывание в Пятигорске для лечения, Лермонтов и Столыпин поселились в тихом, чудесном месте на окраине городка, у самого подножия Машука. Скромный одноэтажный домик с камышовой крышей, выходящий окнами в сад, стал последним приютом поэта.

В Пятигорске поэт исключительно много и плодотворно работал. Михаил Юрьевич любил писать по ночам, когда тишина приходила на землю, и ночная мгла накрывала деревья в садике под окнами. Ничто уже не отвлекало его, и волшебная музыка стиха неудержимым потоком лилась и лилась на бумагу. Но нередко творил он и рано утром, и днем. Писал он чаще всего в комнате, при открытом окне, под которым стояло черешневое дерево. Иногда он машинально протягивал руку, срывал черешни и лакомился ими.

Быстро заполнялся стихами солидный альбом, подаренный Лермонтову перед отъездом на Кавказ князем В. Одоевским. И какие по содержанию и форме были эти стихи — сплошь шедевры! Жемчужное Пятигорское лето М. Ю. Лермонтова, сравнимое, быть может, лишь с золотой Болдинской осенью А. С. Пушкина!

В свободные от творчества часы задумчивый и грустный поэт Лермонтов словно по мановению волшебной палочки превращался в поручика Лермантова, буйного весельчака и заводилу, верховодившего кружком окружающей его молодежи, прозванным полушутя «бандой Лермонтова».

Волею судьбы сложилось так, что все участники и свидетели предстоящей драмы — роковой дуэли — поселились в Пятигорске в одном квартале города, вблизи друг друга.

Лермонтов и Столыпин проживали во флигеле дома Чиляева, плац-майора военной комендатуры. Рядом, в этом же дворе, в большом доме Чиляева три комнаты занимали два молодых князя: 22-летний сын председателя Государственного совета России А. И. Васильчиков и родственник («свояк») Лермонтова С. В. Трубецкой. Далее, на углу, ближе к Машуку, в доме и флигеле Уманова жили бывшие однополчане Лермонтова А. И. Арнольди и А. Ф. Тиран со своими родственниками. По улице, спускавшейся к Подкумку, в большом каменном доме проживало семейство генерала Верзилина. У Верзилина на противоположном углу квартала был второй дом (флигель), который он сдавал приезжим. Дом для приезжих был разделен коридором на две половины. С одной стороны коридора комнаты занимали приятель Верзилина полковник А. П. Зельмиц с двумя непривлекательными, неинтересными дочерьми, по другую сторону коридора в отдельных комнатах проживали подпоручик Н. П. Раевский, корнет М. П. Глебов и отставной майор Н. С. Мартынов.

На этой живописной окраине города оказалось два центра притяжения: квартира Лермонтова с его гостеприимным и интересным хозяином и дом генерала П. С. Верзилина с очаровательными женскими грациями в нем.

У Лермонтова бывало много степенных и солидных людей, как, например, полковники С. Д. Безобразов, В. С. Голицын и А. Л. Манзей, ссыльный декабрист Н. И. Лорер, художник Г. Г. Гагарин. Часто посещал домик Лермонтова родной брат великого русского поэта А. С. Пушкина майор Лев Сергеевич Пушкин, который всюду носил с собой большую баклажку с вином, никогда не пьянел и знал наизусть множество стихов и целых поэм разных авторов. Основу же лермонтовской «банды» молодежи составляли офицеры М. П. Глебов, Н. П. Раевский, С. В. Трубецкой, А. А. Столыпин, Р. И. Дорохов, юнкер А. П. Бенкендорф, поэт из Тифлиса М. В. Дмитревский и князь А. И. Васильчиков. Примыкал к этому кругу, хотя держался всегда несколько особняком, и Н. С. Мартынов. Молодые люди, которыми верховодил Лермонтов, были преимущественно в возрасте от 20 до 25 лет. Лермонтову к моменту дуэли было 26 лет 9 месяцев, Мартынову — 26 лет.

Бывший наказной атаман Кавказского линейного войска генерал П. С. Верзилин в 1841 году отсутствовал в Пятигорске, так как был переведен на службу в Варшаву. Но его жена, Мария Ивановна, была радушной, хлебосольной хозяйкой и охотно принимала всех в доме. Они поженились, имея от первых браков по одной дочери — Эмилию Александровну Клингенберг и Аграфену Петровну Верзилину От брака Верзилина и Марии Ивановны родилась третья дочь — Надежда Петровна Верзилина. К лету 1841 года Эмилии было 26 лет, Аграфене — 19, Надежде — 15.

Три незамужние дочери привлекали в дом табуны молодых людей. Танцы, игры, музыкальные вечера почти ежедневно устраивались в доме. Здесь царило веселье, здесь влюблялись и ревновали. В Аграфене Петровне не было кокетства и особой женской «изюминки», к тому же она уже была просватана за ногайским приставом В. Н. Диковым. Эмилия Александровна Клингенберг (впоследствии — Шан-Гирей) была настолько красива, что ее прозвали «Роза Кавказа». Привлекаемые божественным ароматом розы вокруг нее буквально роем кружились молодые мужчины. Летом 1841 года Эмилия благосклонно относилась и к поклонению Николая Мартынова, и к ухаживаниям Лермонтова. И еще были поклонники. Сложная натура, недаром лермонтоведы предупреждают, что к ее воспоминаниям следует подходить с большой осторожностью и некоторыми сомнениями. Нам кажется, что Михаил Юрьевич был немножко опьянен ее прекрасными голубыми глазами, мелодичным контральто. Свое увлечение Михаил (учтите особенности его характера!) облачал в форму поддразнивания, подшучивания.

Эмилия вспоминала: «В мае месяце 1841 года М. Ю. Лермонтов приехал в Пятигорск и был представлен нам в числе прочей молодежи. Он нисколько не ухаживал за мной, а находил особенное удовольствие дразнить меня. Я отделывалась, как могла, то шуткою, то молчанием, ему же крепко хотелось меня рассердить; я долго не поддавалась, наконец, это мне надоело, и я однажды сказала Лермонтову, что не буду с ним говорить и прошу его оставить меня в покое. Но, по-видимому, игра эта его забавляла… и он не переставал меня злить. Однажды он довел меня почти до слез: я вспылила и сказала, что, ежели бы я была мужчина, я бы не вызвала его на дуэль, а убила бы его из-за угла в упор. Он как будто остался доволен, что, наконец вывел меня из терпения, просил прощенья, и мы помирились, конечно, ненадолго…»[95]

Младшая дочь Верзилина, Надежда Петровна, «бело-розовая кукла», как ее некоторые называли, несмотря на свой юный возраст, имела уже много поклонников, главными среди которых были молодой прапорщик Лисаневич и опять же Мартынов. Страдал по ней и Михаил Глебов.

Лермонтов написал шуточное стихотворение, в котором изобразил трех девушек и ухаживающую за ними молодежь:

Пятигорская молодежь и отдыхающие на «водах» весело проводили время: устраивали танцы в ресторации (гостинице Найтаки), большими, шумными и «пестрыми» компаниями выезжали на прогулки в горы, организовывали пикники. В начале июля Лермонтов и его друзья устроили грандиозный бал для своих знакомых дам в гроте Дианы, напротив Николаевских ванн.

В Пятигорске для отдыхающих существовал еще один центр притяжения — салон генеральши Е. И. Мерлини.

Екатерина Ивановна была вдовой известного генерала С. Д. Мерлини. К лету 1841 года ей исполнилось 47 лет, но она все еще молодилась и считала себя неотразимой. Это была властная, мужественная, образованная и в высшей степени притягательная женщина. О героизме ее ходили легенды. Даже Н. П. Раевский, относящийся, собственно, к противоположному лагерю (приятель Лермонтова и поклонник Верзилиных), пишет о ее храбрости в мемуарах, буквально захлебываясь от восторга. По его рассказу, Е. И. Мерлини являлась героиней защиты Кисловодска от черкесского набега, случившегося в отсутствие ее мужа, коменданта Кисловодска. «Ей пришлось самой распорядиться действиями крепостной артиллерии, и она сумела повести дело так, что горцы рассеялись прежде, чем прибыла казачья помощь»[96].