— Ох, и правда, — выдавливаю из себя, оглядываясь по сторонам. — Фил, здесь чудесно.

Обитые кремовой кожей стены, мягкие диваны, белые столики с витыми ножками, светлая мраморная стойка, за которой скучает одинокий бармен. Определенно, в этом месте мне нравится абсолютно все.

— Ты довольна? — спрашивает Филин, а я слышу в его голосе тревогу. Неужели действительно переживал, что мне может не понравиться?

— Безумно, — улыбаюсь и целую черноглазого. — А теперь корми меня.

Филин облегченно вздыхает и широко улыбается, от чего на его щеках, покрытых трехдневной щетиной, появляются очаровательные ямочки.

— Здесь даже дико орущей внизу музыки не слышно, — удивляюсь, обратив внимание, насколько в этом зале тихо и спокойно.

— Тут своя атмосфера, — улыбается Фил. — Признаться честно, я сам здесь не частый гость — обычно мы накачиваемся пивом, сидя на бочках внизу. Или в тир ходим.

— Тир в клубе тоже имеется?

— А то! Чего тут только нет, — Фил помогает мне присесть на один из светлых кожаных диванов в самой глубине заведения, подальше от лестницы.

— Ничего себе, — стараюсь удобнее умостить свою ногу и опираю костыли о стену. — Прямо не клуб, а тридцать три удовольствия.

— Само собой, развлечения на любой вкус. Здесь нам, кстати, никто не помешает, — усмехается, жестом подзывая бармена. — Виктор, принеси нам закусок на свой выбор, порцию фирменной пасты с морепродуктами для девушки и бутылку лучшего вина.

Бармен учтиво кивает и скрывается за барной стойкой, за которой, по всей видимости, находится кухня, и мы остаемся абсолютно одни.

— Твои друзья не будут тебя здесь искать? — спрашиваю, чтобы хотя бы немного разрядить обстановку, которая с каждой секунду становится все более напряженной. Даже не представляю, что со мной будет, когда я выпью вина — наверное, совсем с катушек слечу и изнасилую Филина прямо на этом диванчике, потому что градус желания между нами с каждой секундой только растет.

— Поверь мне, — наклоняется и целует меня в висок. — Здесь они меньше всего будут ожидать меня увидеть. Ко всему прочему, Викинг вряд ли кого-то сюда пропустит. Да и все мои друзья накачиваются пивом и виски в «Банке».

— А что, есть повод?

— К сожалению, — мрачнеет Филин. — Хотя им он особенно никогда и не нужен, но сегодня они пьют не без причины.

— Расскажешь? — мне хочется, чтобы он доверился мне, потому что вижу — что-то его беспокоит больше обычного.

— Не хочу загружать тебя своими проблемами, — грустно улыбается, наматывая мои волосы на палец. — Но ладно. Брэйна сегодня какая-то сволочь подрезала.

— Ох.

Больше ничего не могу сказать. Я видела этого парня всего однажды, но не могла не запомнить — такой большой, с виду надежный. Но я не почувствовала никакой опасности, исходящей от него. Скорее, я бы поверила, что гаденыша Арчи подрезали. Или отрезали его длинный язык, но Брэйн кому помешал?

— Вы знаете, кто это? Он рассказал?

— Как это ни печально, не успел, но даже того, о чем он обмолвился, хватило, чтобы озадачить меня. Знаешь, он сказал, что нападение на него может иметь какое-то отношение ко мне.

— В каком это смысле?

— Эх, если бы я только знал, — горькая усмешка касается его губ, и мне становится невыносимо грустно. Да, мы слишком мало знакомы, я совсем, возможно, его не знаю, но мне почему-то кажется, что с криминалом Филин не повязан. Но, может, я ошибаюсь, и Филин состоит в какой-то банде?

Я бы хотела еще о многом его расспросить, но к нашему столику приближается бармен, неся на красивом серебристом подносе две тарелки с мясной нарезкой, тарелку дымящейся остро пахнущей пасты с морепродуктами для меня и бутылкой вина и двумя бокалами.

— Ладно, Птичка, — улыбается Фил, когда Виктор, светловолосый юноша с круглой серьгой в ухе, расставив принесенные яства на нашем столике, спешно удаляется. — Не бери все это в голову — как-нибудь разберусь. А сейчас давай выпьем, поедим и постараемся не думать о всякой ерунде, отравляющей жизнь.

Паста оказывается фантастически вкусной и до чертиков сытной, а вино прохладным и очень легким. Когда трапеза наша подходит к концу, а на дне бутылки не плещется ни капли алкоголя, чувствую себя настолько свободной и умиротворенной, что даже удивительно — от нервозности и напряженности не осталось и следа.

— Вижу, вино действует на тебя очень благотворно, — улыбается Фил, отодвинув от себя пустую тарелку и, прищурившись, смотрит на меня. — Вон как раскраснелась, глаза блестят.

— Это ты на меня так действуешь, — отвечаю, чувствуя в себе небывалую легкость и свободу. Мне кажется, если бы не гипс, то могла бы вскочить и начать выплясывать под тихо льющуюся откуда-то из-под потолка музыку.

Будто угадав мои мысли, Фил протягивает мне руку.

— Девушка, не откажетесь потанцевать со мной? — в мягком, слегка приглушенном свете вижу, как сияют черные глаза.

— Не откажу, только как ты себе это представляешь?

— Достаточно было простого «да», — смеется Филин, поднимаясь на ноги. — Остальное уже дело техники.

Пока он обходит столик по направлению ко мне, любуюсь его стройным телом, руками, покрытыми татуировками, длинными ногами в черных джинсах с низкой посадкой. Так бы вечно на него смотрела.

— Прошу, — тихо говорит он, снова протягивая мне смуглую ладонь, в которую спешу вложить свою.

Он помогает подняться, и я несколько секунд просто стою, не зная, как сделать шаг и не упасть прямо в его объятия. Хотя, если честно, то это не самая пугающая перспектива.

— Знаешь, при должной фантазии и желании, твоя одноногость ни для чего не препятствие.

Его горячее дыхание обжигает, проникает под кожу, разжигает пожар в крови. Вдруг чувствую его сильные руки на своих ягодицах — они на долю секунды задерживаются на моей пятой точке, а я совсем не могу понять, что он хочет сделать, пока не ощущаю, как ноги отрываются от земли. Он легко поднимает меня в воздухе, и ничего не остается, как обхватить его талию своими бедрами.

— Вот видишь, милая Птичка, летать — это совсем не страшно, — говорит и нежно проводит обжигающим, влажным языком по моей шее, не забывая при этом медленно кружиться под музыку с ношей на руках.

Запрокидываю голову, чтобы открыть ему доступ к своей коже, и смотрю в светлый потолок, на котором, кажется, вижу зажигающиеся звезды.

28. Размышления

— Ты же знаешь, что я тебя ненавижу? — шиплю в трубку на звонящего лысого друга. — Где тебя взяли на мою голову? Что на этот раз? Кого-то током долбануло?

— Типун тебе на язык, — отвечает пьяный Арчи. — Брэйн очнулся и тебя требует.

— Вашу мать, не мог он до утра поспать?

Смотрю на, уютно устроившуюся на моем плече, Птичку и тяжело вздыхаю. Ну, почему такой приятный вечер нужно было обязательно испортить? Но понимаю, что обязан поехать. Во-первых, интересно, как себя чувствует татуировщик. Страх, что от наркоза он может и не очнуться, скребся на дне души, как я не пытался отвлечься. Во-вторых, просто необходимо его выслушать и понять, как нападение на него связано со мной.

— Видимо, не мог, — смеется Арчи. — В общем, тащи сюда свою тощую задницу, а то, вдруг, наш татуировщик копыта двинет.

"Скорее ты у меня копыта сейчас двинешь", — слышу приглушенный голос раненого.

— Ладно, ждите, скоро буду, — отвечаю и, с досадой, нажимаю на "отбой".

— Что-то случилось? — поднимает на меня свои огромные глаза Птичка. — Тебе нужно ехать?

— Да, к сожалению, кому-то снова вздумалось нам помешать, — глажу ее по шелковистым волосам, а она жмурится от удовольствия.

— Но хоть не Серж, а то было бы совсем не смешно, — улыбается она.

— Это бы стало тогда чем-то вроде нашей традиции.

— Нет, мне такие традиции не по душе, — смеется девушка и садится, поправляя растрепавшиеся волосы. — Поехали тогда?

— Поехали, — киваю, — только знай, что я обязательно к тебе сегодня еще вернусь. Ты же примешь меня?