— Я знаю, что сейчас ты ни к чему не готова, — его голос в эту минуту кажется еще более хриплым, от чего чувствую напряжение во всем теле, как будто у меня не позвоночник, а натянутая струна, которая вот — вот порвется. — Но мне очень хочется, чтобы когда — нибудь ты сама пришла и сказала, что я тебе нужен. По — настоящему, понимаешь? Не как модель, а как мужчина, человек. Не паззл, который хочется сложить из чистого любопытства, а именно я — со всеми своими грехами, недосказанностью и тайнами, со всем тем дерьмом, в котором барахтаюсь день ото дня. Обещаю, что за все то время, что мы будем вынужденно сталкиваться, потому что заключили контракт, откроюсь тебе, но не буду требовать или настаивать на чем — то, понимаешь? Вот, когда мы разойдемся в разные стороны и пойдем каждый своей дорогой, ты сможешь спокойно решить, нужен я тебе или нет.

— А я тебе нужна? — не понимаю, что он говорит, что вообще хочет от меня — в голове все перемешалось, я, будто набитая ватой кукла лежу тут, на полу возле камина, сгорая от стыда и желания.

— Знаешь, милая моя Птичка, если бы ты была мне не нужна, то я отвез бы тебя прямиком домой, — усмехается Филин. — А так мы оба здесь, смотрим на запертое в камине пламя, за окном тихо падает снег, а совсем рядом искалеченный Клоун в любой момент, по первому моему звонку, готов запустить, например, колесо обозрения. Ты любишь кататься на колесе обозрения?

— Да.

— Вот, значит, сейчас мы поднимемся, оденемся и пойдем кататься. Надеюсь, когда ты вернешься домой, у тебя не останется вопросов, нужна ты мне или нет.

Тихий вздох вырывается из меня, потому что я совсем не хочу домой. Хочу остаться здесь и до скончания веков наблюдать за пламенем, вдыхать запах Фила и ни о чем никогда больше не думать. Впервые в жизни чувствую себя в полной безопасности, но ни одна сказка не длилась вечно, закончилась и моя.

— Клоун? Дружище, включишь для нас колесо обозрения? — Фил разговаривает по телефону, не переставая поглаживать большим пальцем мой живот. — Хорошо, сейчас идем.

Хочется крикнуть, что у меня нет желания никуда уходить; не желаю, чтобы он останавливался. Впервые в жизни действительно хочу кого — то, да так сильно, что в глазах темнеет, а кровь шумит в ушах, но гордость не позволит — Фил дал мне месяц, но не знаю, выдержу ли эту муку. Я сто раз уже пожалела, что согласилась на эту авантюру. Хотела построить карьеру, мечтала, что меня заметят, а на самом деле заработала головную боль. И почему Фил такой порядочный? Почему не хочет сделать со мной то, что обычно делает с такими девушками, как синеглазая и ее подружки? Или это все отговорки и, на самом деле, он просто — напросто не хочет меня? Лавина комплексов и стыда накрывает с головой: с самого начала знала, что не нужна ему, так почему сейчас позволила себе надежду? Чертов Филин! Лучше бы я тогда голову себе разбила или вообще никогда его не встречала, чем так мучиться сейчас.

Фил тем временем поднимается, а я ложусь спиной на пол, глядя в потолок. Хочется плакать или кричать, может быть, даже подраться с кем — то. Не узнаю себя — таких чувств никогда не испытывала, всегда жила спокойно, иногда заводя непродолжительные романы, легко расставалась, никогда ни за кем не страдала, но вот стоило этому бритовисочному встретиться на пути, как я стала сама не своя. Не могу дождаться, когда этот месяц закончится, чтобы больше никогда не видеть этих черных глаз, что сейчас сияют надо мной, как две звезды. Боже мой, глаза — звезды… Какая пошлость мне в голову лезет! Совсем сдурела.

— Хочешь, поспи тут, мешать не стану, — Фил склонился надо мной, легко касаясь пальцами моего лица. Его движения как бабочки, порхающие по моей коже.

Ну, не дурачок? Мешать он не будет. А что, если я хочу, чтобы он мешал мне спать?

— Нет, пошли кататься, — говорю, снова садясь. — Сто лет не была на колесе обозрения, а зимой в ночном парке так вообще ни разу.

— Уверяю, тебе понравится, — ухмыляется Фил и помогает мне подняться.

— Ты, смотрю, знаешь толк в развлечениях, — бурчу себе под нос, разминая затекшую ногу.

— Ну, Птичка, чего ты серьезная такая? Расслабься, я не укушу тебя, — ухмыляется, заправляя выбившуюся из хвоста прядь мне за ухо. Но мог бы и укусить, спорить не стала бы. Тьфу, о чем я думаю? — Клоун, наверное, включил аттракцион, поэтому пойдем, раз спать не хочешь.

Мы выходим на улицу, и я замечаю маленький автомобиль, который используют обычно на площадках для гольфа. Наверное, Клоун, пока мы сидели в домике, пригнал его сюда. Вокруг тихо падает снег, и мне кажется, что я попала в настоящую сказку. Жалко только шапку не взяла.

— О, какой сервис, видела? — улыбается Фил и быстрыми шагами идет к гольфкару. — Стой на месте, сейчас тебя заберу.

Смотрю, как он влезает в машинку, кажущуюся игрушечной, пытается уместить внутри свои длинные ноги. Фил довольно высокий, наверное, около метра восьмидесяти пяти, поэтому ему довольно сложно с комфортом разместиться. Но все — таки, с горем пополам, усаживается и медленно едет ко мне. Почему — то на ум приходят сцены из американских молодежных фильмов, где парень забирает симпатичную ему девушку на лимузине, чтобы отвезти на выпускной вечер. Только в моем случае на парне не надет смокинг, а лимузин заменяет маленький и смешной гольфкар.

— Присаживайся, принцесса, отвезу тебя к волшебной карусели.

Я кое — как влезаю на сидение, и машинка трогается. Мы едем в абсолютной тишине, и мне это нравится. С Филом удивительно приятно молчать, не только разговаривать. Смотрю по сторонам, вижу привычный пейзаж: аллеи, беседки, аттракционы, торговые палатки, нынче закрытые по причине зимнего сезона. Снег, белоснежный и искрящийся в свете фонарей, укрывает тонким ковром все вокруг, а я поднимаю голову и ловлю снежинки кожей — с детства больше всего на свете люблю снегопад, когда все застилается белым покрывалом, обновляется, становится белоснежным и до невозможности красивым. И хоть знаю, что пройдет совсем немного времени, и снег превратится в грязно — серую массу, но сейчас он так прекрасен, что сердце от радости готово выпрыгнуть из груди.

— Приехали, — говорит Фил и тормозит у площадки, на которой расположено колесо обозрения. — А вон и Клоун ждет нас.

Смотрю туда, куда указывает рука моего спутника, и вижу стоящую невдалеке невысокую приземистую фигуру. Это Клоун собственной персоной и мне снова немного не по себе — не хочу показывать ему лишний раз, какой эффект на меня производит его внешность. Понимаю, что Фил так и не рассказал мне историю этого мужчины, но, надеюсь, у меня еще будет шанс спросить об этом. Потому что мне действительно до чертиков интересно, что с ним случилось, почему он такой?

Пока размышляю, Фил подходит ко мне, обойдя автомобиль, и протягивает руку, помогая слезть. Ступаю здоровой ногой в снег и понимаю, какой глупостью было обувать сегодня кроссовки, но кто бы знал, что начнется снегопад. Снег скрипит, искрится миллионами разноцветных бликов — хочется упасть на землю и представить себя ангелом. Никогда так не делала, но часто видела в фильмах и всегда мечтала повторить, но не была к этому готова. Да и не с кем было, но сейчас понимаю, что Фил — именно тот мужчина, с которым приятно было бы рухнуть в снег и нарисовать на нем ангела.

— Думал, уже и не придете, замерз, как черт, — скрипит Клоун, подойдя к нам. — Понравился автомобильчик?

— Спасибо, друг, он нас очень выручил, — улыбается Фил, поддерживая меня за талию, чтобы я не упала. — Все готово?

— В лучшем виде! — рапортует Клоун и указывает рукой на аттракцион. — Проходите, сейчас все включу.

— И снова тысяча благодарностей, — говорит Фил и пожимает широкую, покрытую светлыми волосами, ладонь смотрителя парка. — Буду должен.

— Конечно, будешь, — хитро прищуривает левый глаз мужчина. — И сам знаешь, чем вернешь долг.

— Само собой, все будет готово по высшему разряду, — серьезно кивает Филин, а я не могу понять, о чем они разговаривают, но не спрашиваю, потому что за недолгое знакомство с Филиппом уяснила, что задавать вопросы — дело бессмысленное, — если он захочет, то сам обо всем расскажет.