— Куда мы поедем?

— В "Ржавую банку".

— Куда? Что это за место такое? — впервые слышу о заведении с таким названием.

— Птичка, знаешь, я вот, например, не помню, чтобы в контракте было написано, что мне будут насиловать мозг разного рода опасениями, страхами и глупыми вопросами, — на секунду кажется, что он рассержен, но нет. Он снова издевается.

— Может быть, ты меня в какой-то притон везти собираешься, а я даже никого предупредить не успею, что меня убивать собираются.

— Нужна ты кому-то, чтобы тебя убивать, — хохочет Фил. — Замолчи и поехали уже, а то меня заждались. Думаешь, все мои дела сводятся к тому, чтобы тебя на своем горбу таскать?

— Придурок, — шиплю и хочу спрыгнуть с этого чертового мотоцикла. Мне надоело, что он совершенно ничего мне не объясняет. Знала бы, что с ним будет так тяжело, что он такой скрытный, отказалась бы от этого контракта. И наплевать, что я больше никогда бы его не увидела; неважно, что это хороший способ заработать денег хотя бы на новые сапоги и совсем все равно на то, что моя карьера в этом случае накроется медным тазом. Это же невыносимо, честное слово. Я тоже не стремлюсь доверять первому встречному — поперечному, но мы, вроде как, сотрудники, пусть и всего на месяц. Он не может скрывать от меня абсолютно все — я так долго не выдержу.

Фил, заметив мои потуги спрыгнуть, сильнее прижимается сзади, практически лишая воздуха. Одной рукой крепко обнимает за плечи, слишком сильно, но сопротивляться сил совсем нет. Да и желания, если честно. Слышу, как прерывисто он дышит, как стучит его сердце. Второй рукой берет мой подбородок и медленно поворачивает мою голову так, что наши взгляды встречаются. Эти непроглядно черные глаза, если долго смотреть в них, не отрываясь, могут засосать безвозвратно в свои темные воды. Но я выдерживаю его взгляд, потому что мне надоело бояться. Я смелая, мне даже Серж сегодня об этом сказал. И если Фил совершенно не стремится быть со мной хоть немного откровеннее, я все равно сделаю свою работу на все сто процентов, потому что я, черт возьми, профессионал, а не пляжный фотограф с обезьянкой.

— Я хочу, чтобы ты, Птичка, раз и навсегда уяснила для себя несколько очень важных вещей, — его хрипловатый низкий голос заставляет мою кровь нестись по венам с бешеной скоростью. — Вот прямо сейчас, не сходя с этого места, ты должна будешь выслушать меня, а я два раза никогда ничего не повторяю. Ты меня выслушаешь и согласишься на мои условия. В противном случае, я сейчас же беру тебя подмышку и отношу обратно в твое крошечное, уютное гнездышко.

— Что ты хочешь, чтобы я поняла? — если он думает, что так легко от меня избавиться, то шиш с маслом ему на завтрак.

— Во-первых, ты должна перестать задавать слишком много вопросов. Вопросы меня бесят, выводят из себя. Тебе же не нужно, чтобы я стал невменяемым? Поверь, в гневе я не слишком приятен, — говоря, он большим пальцем рисует узоры на моей коже, от чего совсем забываю, как дышать.

— Я постараюсь.

— Во-вторых, ты должна мне полностью доверять. Думаешь, меня радует перспектива, что кто-то будет таскаться с фотоаппаратом за мной целый месяц? Но я потерплю, потому что этим кем-то будешь ты, Птичка, а ты мне нравишься.

Что он сказал? Нравлюсь? В каком это смысле?

— В третьих, ты должна будешь спокойно реагировать на всё, что увидишь. Потому что кто-то тебе может не понравиться, что-то испугать, но ты не должна забывать, что я не дам тебя в обиду. Твоя главная задача — быть рядом, никуда не отлучаться, нигде не шастать.

— Придумал тоже. Каким это образом у меня получится куда-то там отлучаться, если я на одной ноге прыгаю, а костыли ты взять мне не дал? — мысль о том, что я могу куда-то уйти, меня веселит.

— Ты не пообещала!

— Хорошо-хорошо, торжественно клянусь, что все эти дни буду твоей тенью, неотступно скачущей на одной ноге за своим повелителем. Доволен?

— Вот и умница, — улыбается Фил и убирает руки. Мне сразу становится грустно, как будто он бросил меня. — А теперь поехали в "Ржавую банку", а то Арчи там уже извелся весь, наверное.

Фил надевает мне на голову шлем, и мотоцикл срывается с места. Не знаю, куда мы едем: название "Ржавая банка" мне совершенно ни о чем не говорит. И раз я пообещала, что не стану задавать лишних вопросов, приходится терпеть и лихорадочно соображать. На душе тревожно, но, чувствуя тело Филина совсем рядом, постепенно расслабляюсь. Действительно, не будут же там надо мной издеваться?

Мы выезжаем практически за город и приближаемся к пустырю, на котором стоит большое кирпичное здание. Это какой-то гараж, мастерская даже. Вывеска над входом оповещает, что это странное место и есть "Ржавая банка". Значит, это не притон какой-то, не свалка и не бордель. Уже легче. Расслабляюсь еще больше, когда вижу, как несколько абсолютно нормальных с виду парней в рабочих комбинезонах возятся с мотоциклом. Значит, это просто мастерская по ремонту мотоциклов. В принципе, ничего страшного.

В голове мигом рождается сотня новых вопросов. Фил механик? Или слесарь? А, может быть, администратор. Хотя, вполне вероятно, что он просто приехал тут кого-то навестить — он же упоминал какого-то Арчи. Когда мы останавливаемся на парковке, я открываю рот, чтобы спросить у Фила, зачем мы сюда приехали, но вспоминаю обо всех его предупреждениях и одергиваю себя. Мне не хочется, чтобы он меня отправлял обратно. Вместо этого достаю из сумки, перекинутой через плечо, свой любимый фотоаппарат и делаю несколько снимков. "Ржавая банка" место необычное — белые каменные стены; искусственно состаренная вывеска с названием, как будто, немного заржавевшая; покрышки, валяющиеся то тут, то там; разные запчасти. И, конечно же, мотоциклы.

— Прошу любить и жаловать, — ухмыляется Фил, глядя, как я фотографирую, — "Ржавая банка". Место, где все начинается.

14. В логове зверя

— Нет, место, конечно, интересное, — говорю, делая несколько фотографий Фила. — И название такое… романтичное.

Он смеется, глядя в глаза, будто саму душу рассмотреть пытается, но мне нравится этот взгляд. Не пойму, что отражается в черных глазах, но пока он такой счастливый, спешу сделать еще несколько фото.

— Одного не пойму, — ухмыляется Филин, подходя вплотную и снова чувствую, что могу задохнуться от его запаха, от его внимания. — За каким чертом ты решила сделать из меня инвалида? Я же ослепну.

— Не бойся, — улыбаюсь, снова глядя в его глаза. — Я буду очень аккуратной. Но ты был так хорош, так светился изнутри, что я просто не могла удержаться, чтобы не сфотографировать. Мне нужно увидеть твою душу и постараться передать ее, поэтому привыкай к тому, что я буду много фотографировать.

— Ну, это твоя работа, — ухмыляется Фил, проводя по моим волосам рукой. — Я знал, на что шел. Только обещай, что на твоих фотках я буду настоящим сексуальным мачо. Настолько обворожительным и сексуально привлекательным, что после выхода журнала все девушки города и окрестных деревень буквально сойдут по мне с ума.

— Совсем обалдел, — смеюсь. Он очень забавный, когда хочет этого. — Мы так и будем тут сидеть?

— А тебе не терпится внутрь попасть? — улыбается Фил, но чувствую, как он напряжен. — Не боишься запачкаться?

— Ну, ты же просил не бояться, а я послушная.

Он ухмыляется и берёт меня на руки.

— Только еще одно, — говорит Фил, медленно неся меня к входу. — Никто здесь о тебе не знает, поэтому готовься.

К чему это мне готовиться нужно?

Тем временем, Фил проносит меня мимо ребят в комбинезонах, кивает им, перекидывается какими-то фразами, смысл которых мне не слишком ясен, а я все думаю его словах. К чему он попросил меня приготовиться? Что в этом месте может быть такого, что просто так и не пережить?

Когда мы переступаем порог мастерской, в нос ударяет запах мазута, бензина, разогретой кожи и металла. Оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, куда это меня занесло.