Он сидел рядом довольно долго. А по своим собственным меркам человека, привыкшего беречь каждую секунду, так просто непростительно долго. Мистер Дексен очень скучал всю эту неделю. Вспоминал Констанцию постоянно, иногда думал о ней в самый неподходящий момент. Они ещё не так давно знакомы и не очень часто общались, но эта девушка смогла как-то так незаметно и ненавязчиво, подарить ему много интересных и запоминающихся моментов, которые вполне себе уместно вспоминались при различных жизненных ситуациях и, что называется, «приходились ко двору». Андрей вспоминал и её «Вор!», когда хотел запустить полугодовым отчётом в свою экономистку мисс Винберг, и вот это: «Не придумывай! Никакой ты не социопат!», когда разговаривал с Моникой о разводе, и когда встречался в вестибюле своего небоскрёба на Henry Street с генеральным директором соседней United Parcel Service Саймоном Мортоном, вспоминал: «Павлины в нашем хвойном лесу, это прорыв в орнитологии» и многое другое. Он постоянно мысленно цитировал Тэсс помимо воли, а ещё не выпускал из ощущений её прохладные ладошки, дарящие чувства свежести, чистоты и умиротворения.

А что творилось в нём сегодня!

Когда она своими маленькими зубками хватанула мясо, его прижало конкретно так и по-взрослому. Он в долю секунды собрал себя в кулак, чтобы не сгрести со стола, всё что принёс, не схватить её в охапку и не завалить туда же. И питаться ею одной. Пока не отпустит.

А потом повторил свой подвиг, когда она устроила эту свою выходку с ногами, хотя мозг взрывался желанием послать всё к чертям и насладиться …

«Завтра!» — Андрей и сейчас старался не послать импульсы туда, откуда они уже не возвращаются. Необратимые процессы ему были совершенно ни к чему.

Чтобы не думать о красивых, длинных, нежных, гладких, обалденных ногах Констанции, он прислушался к её тихому, спокойному дыханию и вспомнил о завтрашнем дне. Так ли всё пройдёт, как он наметил? Сегодня всё получилось отлично. Просто лучше и быть не может.

А вот завтра…

Убедившись, что девушка провалилась в глубокий сон, гость встал, положив ноги хозяйки на диван, отложил книгу и, захватив свои сигареты с зажигалкой, вышел на улицу через парадную дверь.

* * *

Тэсс проснулась очень резко и тревожно. Она тут же села и проморгалась. Вокруг стояли темень и тишина. В комнате, кажется, никого не было. Девушку пронзило воспоминание: при каких обстоятельствах она заснула.

— Андрей! — подскочила Тэсс и ринулась к включателю. Когда загорелся свет, она ищущим беспокойным взглядом охватила комнату и застыла. У неё перекрыло дыхание. В кресле, в прозрачных чехлах лежали два комплекта точь-в-точь копирующие её кардиган с платьем. Только один из них был салатного цвета в оранжевый цветочек с желтенькими листиками, а другой — бледно-сиреневый с коралловыми цветочками и зелёненькими листочками.

Они были прекрасны.

Девушка начала приближаться к комплектам медленно, маленькими шажочками, даже с какой-то опаской, будто они живые и пугливые и могут сбежать. Когда она обогнула журнальный столик, то увидела на полу возле кресла новые белые низкие кеды фирмы Lacostе с маленьким зелёным крокодильчиком на боку. Тэсс замерла как вкопанная и не знала: что хватать первое, что второе, что третье. Взяла кеды и сразу глянула на размер. Там стояла её родная цифра: «5,5».

«Как он узнал?» — у неё от напряжения закружилась голова, но потом она вспомнила, что на заднем дворе, под козырьком на ступеньках всегда стоят её резиновые сапоги, чтобы в дождь выгуливать Матисса.

Девушка поставила обувь в кресло и с благоговением взяла в руки комплект с кардиганом. Он приятно заблестел полиэтиленом, который ещё и породисто скользил под ладонями.

Сначала салатный.

И опять первым делом взглянула на этикетку у воротника.

«L».

Именно такого размера был её старый кремовый комплект. Но иногда она носила и «S». Девушка схватила сиреневый. На нём и стояла та самая «S».

«Такое ощущение, что он следит за мной

Глава 16 Там, где свирепствует секс, или Не пускайте зелёных зайцев в библиотеку

Шарики скатывались по желобам, падали с выступов, кружились в воронках, проваливались в отверстия, собирались в своеобразный поезд, поднимались на роторном лифте и опять приступали к снижению по желобам и настилам. Всё шевелилось, шумело, постукивало, звенело и работало, как хорошо налаженный, отрегулированный механизм, коим, по сути, и являлось. Конструкция, установленная на довольно большой деревянный постамент, состояла из бесчисленного количества планок, воронок, желобков, каких-то кубиков и реечек, в которых, будто муравьи в муравейнике, кишели металлические шарики. Великолепный результат бурного романа инженерии и творчества. Практически произведение искусства. Оно и завораживало так же, как искусство.

Констанция стояла напротив и, словно загипнотизированная, наблюдала за всей этой вакханалией. Она видела такие поделки по телевизору в каком-то репортаже, но воочию столкнулась впервые, поэтому и остановилась поглазеть.

Они прибыли с Дэни в «Джо-Мэри» на такси минут десять назад.

Выйдя из машины и осмотревшись во дворе, сестра с братом сразу же заметили вдалеке, за стеклянной беседкой, на газоне, небольшую группу людей, в сторонке от которых валялись сваленные в кучу рюкзаки, пакеты, одежда, а в центре парень с девушкой вертели в руках грузы на верёвках. Это, вне всякого сомнения, были вращатели огня — представители модного увлечения среди молодёжи и не только, выросшего уже чуть ли ни в субкультуру. Возле них стояла Джокаста и ещё несколько зевак. Забыв про всё на свете, Дэни только лишь кинул Тэсс: «Я побежал» и рванул туда, сверкая подошвами и предоставляя сестре возможность осваиваться в незнакомом обществе в гордом одиночестве.

Вообще-то, если разобраться, то не только её младшему брату, но и самой мисс Полл подобного рода мероприятия представлялись весьма тоскливыми и нудными. Однажды она присутствовала с дядюшкой на сорокалетии научной деятельности какого-то его коллеги и присвоении тому очередного научного звания или степени. Убедившись таким образом в оправданности слухов о чуть ли не смертных случаях от скуки на приёмах и а-ля фуршетах, девушка вполне сформировала априорное ожидание насчёт подобного рода развлечений.

Но сегодня всё по-другому. На этот раз она вместе с Андреем, а его присутствие рядом в любом месте, в любое время и по любому поводу меняло для Тэсс право на лево, верх на низ и чёрное на белое. Или наоборот. Без разницы. Да и «вступать в отношения» с нынешним приёмом и со всеми, кто и что к нему прилагаются, её никто не просит и уж тем более не обязывает. Андрей ясно дал понять, что она соотносится с его окружением только лишь опосредованно и исключительно через него самого. А её он попросил просто быть. Быть с ним здесь, составить ему компанию, прийти сюда ради него. Это его усадьба, его покупка, его праздник.

Но это всё то, что касалось самого мистера Дексена и его позиции. Он имел на неё полное право, поэтому Тэсс, как взрослая серьёзная женщина, столь спокойно, если не сказать покорно, отнеслась к его выбору её наряда.

Но вот что касалось собственного виденья ситуации, то погрузившись сегодня с утра в обычные домашние хлопоты и в приготовления к встрече с владельцем «Джо-Мэри» и его гостями, а заодно и в глубокую рефлексию по этому поводу, девушка договорилась с собой, что ни за что на свете сразу же не ринется в объятья хозяина праздника и молила Бога, чтобы мужчина не встречал её «у калитки». Дальнейший сценарий ей виделся очевидным чуть более, чем полностью и единственно возможным, если ни неизбежным, из всех желаемых: Андрей «приклеит» её к своему боку, будет везде таскать с собой, и все станут поздравлять его и с новым домом, и с новой женщиной, не видя особой разницы между этими двумя приобретениями. И сколько бы она не признавалась своей внутренней стервочке, что ей будет до умопомрачения приятно чувствовать его руку, обвитую вокруг её талии или шеи, как самое желанное украшение на празднике, да и в жизни в целом (и пусть там сам мистер Дексен является трижды высокомерным «павлином» и самодостаточным социопатом, ему четырежды плевать, что о нём подумают люди, и он не позволяет использовать себя как украшение или ещё что-нибудь в этом роде), но всё-таки нужно с самого начала заявить о себе как о себе. Хотя бы немножечко. Чуть-чуть. И не в последнюю очередь, ради самого Андрея.