У девушки будто открывались глаза. Распахивалась душа. То, что раньше она только лишь чувствовала, о чем догадывалась, подумывала, Андрей легко и просто облекал в фразы, и очень ясно, доступно и вполне себе спокойно объяснял.

Если до этого Тэсс понимала, что её от этого человека уже не оторвать, то теперь наглядно увидела: почему.

А мужчина в это время неспешно беседовал, пил свой чай и наслаждался. Первое, о чём он думал, находясь рядом с этой девушкой, так это о здоровье. Её искренность, открытость, естественность, готовность учиться, а не необходимость преподавать; её погружение в него, в его мысли, в его органику, в его личность; то, что она не стеснялась, если иногда чувствовала себя рядом с ним не очень умной; не краснела, когда ей, для переваривания его мысли требовалось чуть больше времени, чем прилично; не боялась уронить себя в его глазах, как это делала, допустим, Моника — всё это ему говорило, прежде всего, о здоровье. Для него всегда красота женщины заключалась в здоровье, а психическое здоровье, столь редкое в округе Тайм-сквер, ценилось им на вес … да куда уж там золоту. Золото — это, конечно, не вариант.

Он облокотился обеими руками о стол и, сложив кисти в замок, закусил костяшку указательного пальца.

Он её хотел. Сильно. Её тело, её кожу, губы, груди, райское лоно. Но кроме этого, Андрей чувствовал, что девушка напротив делает с ним нечто-то такое, чему нет названия вообще. Если бы речь шла о банальной любви, он бы это быстро понял. Проанализировал. Но тут свои метаморфозы рядом с ней, мужчина сравнил бы скорее с антидепрессантом. Она какой-то эйфорией взрывала ему нутро. Проявляла свою коронную, очаровательную непосредственность, и его начинал восхищать весь этот чёртов говённый мир вокруг. Она улыбалась, и окружающие предметы окрашивались в яркие, пёстрые цвета и хотелось обнять Землю. Когда она постеснялась принюхаться к чаю, хотя невооруженным глазом было заметно, что ей так и хочется нырнуть в свою чашку, Андрей захотелось схватить её в охапку и затискать, защекотать до полуобморочного состояния.

Из всего этого, мужчина делал один единственный вывод, что он избранный. Ему чертовски повезло.

И тут перед ним встал вопрос жизни и смерти: почему такой уникальный случай произошёл именно с ним. Его бы устроила и обычная любовь, которой можно какое-то время наслаждаться, а потом потерять. Почему, собственно, нет? Но такую как Констанция терять нельзя. Это преступление. И в первую очередь, против себя. А как её, спрашивается, удержать такому как он? Об это пока думать Андрей даже не пытался, точно зная, что ответа не найдёт. Всё это покажет время.

Ну, да как бы там ни было, отказываться от этого он тоже не собирался. Просто не мог.

Кстати, о времени. Пока влюблённые сидели и болтали, в их мире, ограниченном столиком, оно установилось своё, отдельное. Там за границами их «пузыря» ходили люди. Туда-сюда сновал Элтон. Один раз он подошёл по поводу подсветки в подвалах. А потом пару раз подходил, как поняла Тэсс, начальник охраны и доложил, что кто-то из коренных жителей на празднике Тунца, о котором она, кстати, уже и забыла, поймал-таки этого самого «Тунца», поэтому рыбалка там уже сворачивается, и они чуть раньше отправляются восстанавливать ограждение. Один раз Тэсс позвонила мама, поскольку Дэни, скорее всего, телефон отключил. Там жизнь шла своим чередом, а здесь — своим.

Констанция с удовольствием замечала, что не только её, но и Андрея все эти вмешательства раздражают. Она не стала звонить Дэни, который сейчас, скорее всего, злой как чёрт, что от него «ушёл» «Тунец», но и мистер Дексен, когда зазвонил его новенький айфон, не глядя на экран, сбросил вызов и положил на стол рядом.

Во время рассказа Констанции о том, как Макс учил её собирать берёзовый сок, с переднего двора послышались голоса, и из-за угла дома выбежала Джокаста.

— Привет, — подбежала девчушка и, тут же протянув руку к столу, схватила один из могильных крестов. — Вы обсохли? Молодцы. А там один мужик такую рыбину поймал, — показала она руками футов восемь. — Оу, тебе идёт, — окинула взглядом на Тэсс своё платье. — Ты уже поменял аппарат? — взялась она рукой за айфон брата, и тот тут же легонько шлёпнул её по тыльной стороне ладони, а аппарат спрятал в карман от греха подальше. — Ауч! — зло зыркнула девчушка, но тут же подобрела. — Она останется обедать? — спросила она у брата и указала печенюшкой на гостью.

— Иди, тебя Элтон искал, — не ответил на вопрос Андрей.

— Джокаста, — обратилась к ней Тэсс, — как там мой брат? Он уехал?

— Да, он уехал домой.

— Один?

— Один. Его эта «пони», — показала девчушка руками густую чёлку Брук, — собирает там свой товар. Но я сделала с лётчиком сэлфи. Дома скажу девчонкам, что переспала с ним. — И в этот же миг она отскочила от стола, поскольку Андрей попытался дотянуться и дать ей подзатыльник. Показав брату язык, девчушка ринулась к дверям в дом и скрылась.

А мисс Полл и мистер Дексен заулыбались.

— Я бы с удовольствием перевёз её сюда и перевёл в школу Бенедикты.

— Хочешь убрать из Нью-Йорка. И что мешает? В Бенедикте очень хорошая школа.

— Да. Но сестра Джо очень увлечена театром. Не хочу её разлучать со студией.

— У нас в школе есть театральный кружок, но ты прав — это, конечно же, не Манхэттен.

— Я хотел тебя спросить: наверняка, твоя одежда скоро будет готова, но я бы хотел, чтобы ты осталась с нами на обед.

— Обед?

— Да сегодня вечером Чак уезжает к себе на побережье, а потом улетает в Колорадо на начало сезона. Мы все собираемся с ним за столом.

В этот момент до них донеслись какие-то окрики с переднего двора — очевидно, это приехал ещё и Чак с соревнований. Тэсс кратко оглянулась в ту сторону, но потом, повторно повернув туда голову, уставилась в одну точку, как человек увидевший привидение.

Вся территория жилой части усадьбы была окружена стеной соснового леса. Исключением являлась только небольшая прогалина, ведущая на соседнее, недалеко расположенное озеро. Говорят, изначально, пару столетий назад, хозяйский дом стоял прямо на берегу и был в десять раз меньше нынешнего. Потом, в конце тысячелетия построили этот особняк, а строение на озере разобрали, потому как оно уже обветшало и грозилось завалиться само. Так вот из стены этого самого леса показалось какое-то маленькое беленькое пятнышко и медленно приближалось к дому.

Тэсс даже перестала дышать и прищурилась. Это был кот. Большой пушистый и белый.

— Это Придурок? — повернулась она к Андрею.

— Да. Мы его привезли сюда с собой. Ему понравилось гулять. В Нью-Йорке он сидит в квартире.

Животное приближалось. Оно не торопилось, но и не останавливалось. Придурок шёл, не обращая внимание на весь окружающий мир, будто для него существует только точка А и точка В и всё. И точкой В, судя по всему, являлась дверь с цветными стёклами.

— А? Так что ты там говорил? — повернулась девушка к парню, чуть расслабившись.

— Останься с нами на обед, — проговорил немного недовольно Андрей. Ему, скорее всего, не понравилось, что кот так легко перетянул внимание девушки на себя.

— Угу. Хорошо. Я останусь. Спасибо, — мелко закивала она головой и умильно улыбнулась.

Они молча подождали пока Придурок подойдёт к ступенькам, и по мере того, как он приближался, гостья смогла его рассмотреть получше. Придурок оказался огромен. Вне всякого сомнения, ей впервые в жизни посчастливилось увидеть альбиноса породы «еноты Мэна». У девушки отвисла челюсть.

— Так у тебя, — она кратко взглянула на Андрея, — так у тебя что, Придурок альбинос Мэйновского енота?! — её глаза вылезли из орбит.

— Да. А что?

— Только не делай вид, что не понимаешь. Это же редчайшее существо! Как ты там сказал? «Его никто не хотел брать»? И ты хочешь, чтобы я в это поверила? — взвилась гостья и выпрямилась на стуле в струнку.

— Конечно. Его действительно никто не хотел брать, — улыбнулся Андрей. — За две тысячи долларов.