Девушка уже взошла на порог перед ступеньками в метро станции «Astor Place», но почему-то посмотрела налево.

И застыла.

Прямо посередине улицы, в черном костюме и белой рубашке с галстуком, дорогу переходил Андрей Дексен. В одной руке он держал файлы с бумагами, а пальцами другой придерживал полы пиджака, зажимая в ладони ключ от машины. Его волосы ветер разделял на проборы, чёрные брюки облепили стройные длинные ноги, галстук забросило на плечо. Чуть позади него семенила на довольно высоких каблуках какая-то девица тоже с документами в руках, в офисном тёмном костюме, с простым хвостом длинных каштановых волос и в очках тонкой оправы.

Они оба, ни на кого не глядя, приблизились к припаркованному чёрному автомобилю, который уже мигнул огнями сигнализации. Девица устремилась к пассажирской дверце, придерживая от ветра, распахнула её и ловко юркнула в салон.

Андрей подошел к месту водителя, открыл дверь и посмотрел прямо перед собой на стекло. Его глаза изменили аккомодацию и упёрлись взглядом прямиком в Констанцию.

Та, так и застыла, с занесённой ногой на ступеньку и отвисшей челюстью.

Мужчина тоже замер. Он стоял и смотрел в глаза девушке, не моргая. Затем прищурился и сделал, судя по всему, бездумный шаг назад, после чего машинальным движением захлопнул дверь перед собой.

Тэсс приставила ногу и чуть повернулась ему навстречу. Как флюгер, только наоборот.

На его красивом лице отобразились волнение, и даже некое восхищение. Он вскинул подбородок и закусил уголок губы.

И только Констанция приготовилась, что он направится к ней и подойдёт, и сама сгруппировалась в высоком старте, сдерживаясь, чтобы не ринуться навстречу, как Андрей опустил глаза на её живот.

Его взгляд тут же ослеп — мужчина устремился внутрь себя. Красивое лицо подёрнулось печатью какой-то многозначительной пустоты. Эдакого парадокса. В глазах не отобразилось ни осуждения, ни восхищения, губы не дрогнули ни в ухмылке, ни в скептической гримасе.

У Тэсс внутри всё рухнуло. Сильно-сильно, практически нестерпимо защипало в горле, и глаза подернулись влагой. Она с трудом сглотнула и чтобы не упасть, и не сделать что-нибудь дикое и неправильное, вцепилась глазами в образ любимого мужчины и держалась за него как за мачту корабля во время шторма — боясь моргнуть и выпустить из «глаз». У неё настолько обострилось зрение в этот момент, что она как орёл рассмотрела невидимые морщинки и несильные круги под глазами Андрея.

Констанция, стараясь не шевелить головой, чтобы не разорвать зрительный контакт, развернулась к нему всем корпусом.

И, видимо, спугнула.

Он дёрнулся, будто очнулся от наваждения, сморгнул и сделал ещё один шаг назад. После чего отвернулся к машине, открыл дверцу и забрался в салон.

Тэсс не помнила, что произошло дальше. Кажется, она так и поворачивалась всем телом, а если точнее, то своим животом за его отъезжающим автомобилем, как стрелка компаса — за севером.

А потом спускалась в метро, обливаясь слезами.

«Вот и поговорили». — Она даже не знала, что к этому ещё можно добавить. Андрей, не произнеся ни слова, всё сказал и сделал ей очень больно. Даже слишком. Встречу пришлось отложить. И хоть в душе остался осадок от произошедшего, в виде некоего азарта, непонятного упрямства, но разобраться в себе девушка уже была не в состоянии — слишком тяжело.

За несколько дней до её отъезда в Бенедикту, Берч пришел домой пораньше с матовым чехлом для одежды в руках.

— Я приглашаю тебя в ресторан. — Раскрыл он молнию на флизелине, и Тэсс ахнула.

Перед ней оказалось, красивейшее нежно голубое платье, с завышенной талией, покроя принцесс. Натурального шелка с искусной, замысловатой драпировкой из тафты и с какими-то камушками, оно покоряло своим величием и породистостью.

«Marchesa». — Красовалось на крошечной этикетке на спинке.

«Понятно», — с благоговением вздохнула Констанция. Она совершенно не хотела со своим животом идти в ресторан и, судя по всему, Берч об этом догадывался. Такое платье послужило шикарным аргументом, во всех смыслах.

Они вдвоём ни разу никуда не выходили, хоть мистер Дорфф приглашал её однажды с собой на деловой ужин и даже не скрывал, что его прикалывает привести на встречу к партнёрам беременную девушку.

— Так и представляю их рожи, — тянул он ухмылку уголком рта.

Но Тэсс согласилась, только лишь, прогуляться в Центральном парке, под ручку — очень уж красивая выдалась осень в Нью-Йорке.

Берч привёз её в «Per Se». Там тихо играла на рояле зрелого возраста дама, и пахло «породистой» едой.

Под звуки мелодий «золотого века» Голливуда, они ели тартифлет и разговаривали о людях, об их настроениях, о том, что влияет на самочувствие. Немного коснулись темы секса. Так, вскользь. Берч говорил совсем не то, что Андрей и абсолютно не так, но Констанция всё равно слушала с интересом, да и сама много рассказывала о Бенедикте и её обитателях, о той, жизни, которую хорошо знала.

Вокруг сидели компании примерно возраста мистера Дорффа. С мужчинами и женщинами за одним из столиков он даже поздоровался.

Девушка то и дело притрагивалась к своему платью, проводила ладонями по животу, по шелку или тафте и всё время думала, как бы сделать так, чтобы не брать его насовсем.

— Не обольщайся, — вдруг с широкой улыбкой проговорил Берч, после того как сфотографировал Тэсс на свой айфон. — Я взял его на время.

Она широко распахнула глаза.

— Это настоящие бриллианты, — обвел он указательным пальцем камни на её лифе.

— Сумасшедший, — прошипела Тэсс, почувствовав, тем не менее, облегчение.

— Отнюдь, — скривил губы фон Дорфф. — Присмотрись к здешним женщинам. — Обвёл он глазами зал. — Ты думаешь, у них стекляшки?

Пригласил он девушку и на танец. Кода они танцевали, то неожиданно очень сильно толкнулся в животе малыш. Так, что у Тэсс даже немного дёрнулась голова.

— Ого! — заметил это Берч и довольно заулыбался. — Богатырь! — Он убрал руку с талии Констанции и положил её на живот девушке. На это раз ребёнок не толкнулся, а пошевелил ножкой или ручкой, но мужчина всё равно почувствовал. Его взгляд потеплел, и со словами:

— Мда, это интересно, — он убрал ладонь.

В последнее утро пребывания Тэсс в квартире Берча, когда уже все её вещи были сложены в чемодан, и девушка ждала своего «водителя», чтобы тот отвёз её в аэропорт, как всегда с утра пришла Талула и принесла какие-то продукты с рынка. Когда приехал Берч и первым вышел из квартиры с чемоданом, а Тэсс сидя на оттоманке в прихожей застёгивала сапоги, филиппинка появилась из кухни, вытирая руки о полотенце. Она твёрдым, почти надменным взглядом посмотрела на девушку сверху вниз.

— У него никто нет, — проговорила на неправильном английском, кивая куда-то за стенку. — Рыбка смерть, — показала руками прямоугольник аквариума. — Возвращайся к нему, дура. — И не дождавшись реакции, развернулась и быстро скрылась в глубине квартиры.

* * *

Это было чем-то невероятным и каким-то непонятным, но их с Андреем сын появился на свет двадцать девятого числа.

C утра Тэсс стояла у окна на кухне в маминой квартире с чашкой чая в руках. За последние три дня её живот довольно заметно спустился к бёдрам, и доктор Стюарт понимала, что отсчёт пошел на часы. Поэтому, когда почувствовала, как тяжелеет поясница, будто её тянет вниз течением реки, не раздумывая, вынула из стакана в ванной свою зубную щётку, замотала тапочки в пакет, не забыла телефон и, утрамбовавшись в МакКуина, отправилась в больницу.

Констанция много раз принимала роды, но всё-таки когда тебя саму будто режут заживо или протыкают раскалёнными спицами, всё воспринимается немного по-другому. Она кричала, стонала, плакала и молилась, чтобы всё это поскорее закончилось. Единственное, что удалось — не ругаться.

Джессика присутствовала тут же и именно она настояла на спинальной анестезии — таз у Тэсс по всем меркам был узкий, поэтому чтобы не дать застрять в нём крупному ребёнку, и позволить девушке тужиться посильнее, сделали эпизиотомию и хорошо обезболили.