«Господи, — зажмурилась девушка и почти на ощупь выбиралась из этого адового ада. — Такую бы энергию да в мирных целях». — Ей сделалось страшно: на что способна сила почти семифутового мужчины.

— Ну, ты и монстр, — встретила она тогда Андрея из душа после тренировки, за что была наказана (или вознаграждена) пятиминутным бегом по квартире с визгом и хохотом от сильных цепких рук и грозного рычания своего боксёра.

Естественно, ни о какой семье речь пока не шла. Это была совместная жизнь двух влюблённых. Трудная, но счастливая, сложная, но перспективная.

Повседневность конкретно и окончательно приложила их об реальность, и сделалось абсолютно понятно, что пациенты не войдут в положение и не разойдутся по домам только лишь потому, что, видите ли, доктору Полл до жути охота побыть подольше вместе с её любимым мужчиной, поцеловаться, потереться носами, посмеяться и проваляться в постели до обеда, а в Белом кабинете от взаимности и встречного желания мистера Дексена вопрос звеньев цепочки утилизации отходов не разрешится просто так, и обновлённая продукция не запустится сама собой. Поэтому всё больше и больше ценились свободные минуты, а Тэсс день за днём всё сильнее убеждалась в мысли, что семьёй, нормальной, полноценной семьёй, они смогут стать только после того, как кто-нибудь из них родит ребёнка и посвятит себя дому.

— Давай решать, кто это будет, — однажды улыбнулась она мужчине во время ужина.

— Нет. Решать не будем.

— А почему сразу я должна жертвовать карьерой и посвящать себя семье? — выпалила женщина заготовленную фразу.

— А кто здесь говорит о тебе? Мы не будем решать, мы будем считаться. Какие считалочки ты знаешь? — зачерпнул он ложкой суп, не моргнув и глазом.

Они тогда посчитались считалочкой про пчёлку-королеву, предложенной Тэсс, но рожать всё равно выпало девушке.

— Вот так работаем мы — настоящие профессионалы! — с улыбкой вальяжно развёл руками в стороны мужчина, откидываясь на спинку стула.

Однако не всё и не всегда проходило столь гладко и с юмором. Бывало, они иногда отдалялись друг от друга, бывало — нервничали и дёргались.

Андрей старался меньше разговаривать по утрам, чтобы не раздражаться лишний раз. Констанция не столько с огорчением и досадой, сколько с интересом и жаждой понять и прочувствовать, наблюдала за ним, как за человеком, который делает что-то не так, нечто не очень хорошее, доподлинно знает о своей неправоте и обо всём, что конкретно с ним происходит, и казнит себя, и милует одновременно, и извиняется с интонациями, не оставляющими ни малейшего сомнения в том, что в следующий раз всё будет точно так же. Это смотрелось занятно.

Девушка понимала, что и это тоже может перестать вызывать живой интерес и умиление, но, по её наблюдениям, оставалось незыблемым самое главное — чувство беспрецедентной защищённости и избранности. Тэсс видела и понимала, что как бы сложно не устраивались их отношения, сколько бы напряжения не вносил в их атмосферу мужчина, при малейшем камне преткновения он всегда брал ответственность на себя, практически не допуская препираний и перепалок по вопросу: «Кто виноват и что делать». Мисс Полл с интересом и удивлением наблюдала, как у него буквально не поворачивается язык что-либо ей предъявить. Он просто не может это выдавить из себя, настолько закоренела в нём привычка быть выше обвинений в сторону слабого пола.

«Чем менее успешен мужчина, тем больше у него претензий к женщине», — сказала когда-то Коко Шанель. По наблюдениям Констанции, у Андрея сложилась как раз-таки обратная ситуация и дошла чуть ли не до смешного — с высоты своей состоятельности и зрелости он был не в силах опуститься до притязаний к девушке даже за очевидные промахи. Ради исключения, чтобы подтвердить правило.

Однажды она зацепилась за это и чисто из любопытства потребовала убрать гендерную составляющую из их отношений.

— Не смеши меня, — улыбнулся тогда Андрей. — Только женщина может требовать равенства, когда ей его не предоставляют, и запросить снисхождения и форы, когда её посчитают равной. Как при таком раскладе можно забыть о том, что ты женщина и принимать твою ментальность как межгендерную всерьёз? Извини. Это без меня.

Иногда она спорила и с этим, но как всегда — безрезультатно.

Таким образом, всё оставалось по-старому, хоть этому «старому» стукнуло не более пары месяцев, и даже бессилие перед его натурой, стальным, или скорее каменным характером (не зря же он коллекционировал минералы ещё с детства), не омрачало облегчения от его осмысленного поведения.

Поэтому девушка как могла старалась сгладить острые углы их взаимодействия и своими силами тоже. Нежностью, любовью, юмором, непосредственностью, мягкостью, забавностью, потешностью. Короче, раз уж ей позволяли быть женщиной, она с удовольствием проявляла свою женскую сущность, и коль уж предоставляли возможность допускать слабость — с улыбкой её реализовывала.

«Если тебе создают условия — пользуйся», — подбадривала себя Тэсс.

Первый танец, на который, по традиции, всегда включали «Moon river» в исполнении Фрэнка Синатры они пропустили, но Андрей пригласил Констанцию на следующий.

Мистер Дексен танцевал несколько расслабленно. Он явно чувствовал себя в такой обстановке как рыба в воде. Мужчина с довольным видом окинул взглядом зал — здешняя публика начинала ему нравиться. Уж во всяком случае получше, чем на какой-нибудь вечеринке у какого-нибудь его жутко крутого клиента или поставщика. Там все такие же как он, и это ужасно угнетает. И ходить туда отдыхать и развеяться, всё равно что решить выспаться на Бруклинском мосту. А здесь лица немного другие, более человеческие, что ли. Больше веселья, беззаботности. Особенно у студентов. Да и у старшего поколения врачей выражения глаз и мимика тоже располагают к себе. Невольно приходили мысли о суммарном IQ этого благороднейшего собрания.

«Хотя, ничего удивительного, если люди всю жизнь учатся, — подумал он о двенадцати годах учёбы Тэсс. — Это очень тяжело. Она молодец».

Тут мужчина вспомнил ту блондинку, которая вздумала пудрить ему мозги в вестибюле. Он её сразу узнал — Тэсс показывала фотографии из Университета. Имя не запомнил, только фамилию. Андрей слегка скривился — для него явилось очевидным, что эта мисс Дадда не отягощает своё поведение нормами и устоями морали, принятыми в обществе. Примерно, как и он сам.

«Будет жаль, если её не остановит наше знакомство», — а в том, что оно состоится, мистер Дексен не сомневался и, памятуя Паркер, не хотел становиться препятствием между Тэсс и ещё одной её подругой. Не любил он этого.

Танец закончился, и они присоединились к своим попутчикам. Констанция беззаботно оглядывалась по сторонам то и дело перебрасывалась впечатлениями с Иллиашем.

— Я слышала об Оскаре Слэдидже. Об этом пульмонологе, помнишь?

— Да-да, — закивал мистер Копош. — Он реально молодец.

— Он очень продуктивно занимался муковисцидозом, особенно после того как нашли участок хромосомы, где мутирует ген. Он тут, считай, самый крутой, — с улыбкой указала подбородком девушка на толпу. — Хорошо, что когда-то написал: «У меня есть мечта».

— Да. Мне ещё понравился этот гематолог, который с аллергией начал справляться. У меня там пациентка лежит на третьем триместре, у неё подозрение на возбуждённый аппендицит и аллергия на массу лекарств, — невесело усмехнулся Иллиаш. — Ах ты, чёрт, совсем забыл! Нужно позвонить в отделение. Я отойду. Тэрис? — обратился он к жене.

— Я останусь с Тэсс, — прижалась его супруга к своей новой знакомой и боязливо зыркнула на её мужчину.

После того как Иллиаш исчез в толпе, Тэрис принялась было болтать с Констанцией о трудной судьбе жены гинеколога, но тут взгляд мисс Полл задержался на только что подошедшей к одной из колон бальной залы троице людей — двух дамах и джентльмене. В одной из женщин она моментально узнала Сибилл.

«Интересно, с кем это она сюда пожаловала?» — удивилась девушка. Но, откровенно говоря, Тэсс здесь не многих знала лично, а тех, кого и знала, то далеко не близко, поэтому очень обрадовалась подруге.