Нет в мире более болтливой женщины, чем пьяный мужчина.

Андрея прорвало. На этот таз он потащил Тэсс в деревянное джакузи и, ещё даже не набрав воды, развязал ей халат.

— Сладкая моя, — лизал он её тело прямо по животу. — Вкусная. Люблю тебя. Маленькая моя, нежная, мягкая. — Из него пёрло нескончаемым потоком. Такое ощущение, что, как только он сказал первое слово, его было уже не остановить. Не замолчит, пока не выскажет всё. — Ты даже не представляешь, что значишь для меня. — Тэсс казалось, что она спит. — Ты — моя. Моя. А я — твой. Я сдохну, чтобы тебе было хорошо. Тэ-э-э-эсс.

Но всё-таки разница между болтливой женщиной и пьяным мужчиной есть. Болтливая женщина на утро проснётся болтливой, а вот пьяный мужчина проспится и протрезвеет.

Утром Тэсс просыпалась, полная по макушку его слов, сказанных ночью, и посмотрела на своего болтуна заговорщическим, лукавым взглядом. Но ответили ей глаза мистера Дексена хоть ещё и сонного, но уже обыкновенного и вполне себе традиционного: ум и трезвость, ирония и снисходительность. И сдержанность, сдержанность, сдержанность.

«Всё. Сказки кончились», — сжала губы в плотный бантик Тэсс.

Нет, естественно, он улыбнулся и, залюбовавшись её растерянностью, обнял, прижал и поцеловал в носик.

— Я могу подписаться под каждым словом своей пьяной исповеди, — сжимал он её голую попку под одеялом.

— Договорились. Я распечатаю.

— Не стоит. У меня есть электронная подпись.

Из Мэн они возвращались почти тем же составом, исключая Дэни, но включая Занозу, которую Тэсс забрала с собой в Нью-Йорк до весны. На вопрос: почему ушёл с «Прелестей измены» брат ответил в своём духе:

— Не люблю театр. Хренью какой-то занимаются. — И продолжил дальше собираться в Огасту, которую решил посетить перед дорогой в Техас.

А уже по возвращению в Нью-Йорк, перед расставанием, неуверенно теребя в руке телефон, к Тэсс подошёл Ченнинг Дексен,

— Констанция, у меня к тебе просьба, — обратился он в своей размеренной манере человека говорящего и думающего одновременно. — Ты не могла бы дать мне свой номер. — Девушка сделала удивлённое лицо. — Да. Понимаешь, — заторопился объяснить мистер Дексен и как-то по-детски почесал тремя пальцами затылок. — Андрей, он парень серьёзный и даже суровый, а Джокаста ещё маленькая, и она девочка. — Мужчина замолчал и, видя, что лицо Тэсс прояснилось от понимания, продолжил: — Монику она не очень признавала, а к тебе хорошо относится.

Девушке сделалось жаль мужчину. Скорее всего, с детьми у него как-то не сложилось, хоть, возможно, он и сам виноват, и все они хорошие люди по отдельности.

— Договорились, Ченнинг. Давай я наберу тебе мой номер, — протянула она руку.

«Что-то он ещё ни разу не звонил», — подумала она под бурные аплодисменты в зале, после очередного выступления.

В этот момент у Андрея мигнул в руках айфон, и мужчина оживил экран.

— Извини, — чмокнул он её в щёчку. — Мне нужно выйти поговорить. Я покурю.

— Да-да, возвращайся, — закивала она, и повернулась улыбнуться Иллиашу и его жене.

Глава 29 Этот убогий, убогий, убогий мир 2D или Почему амбалы не работают гордеробщиками

«Всё-таки нужно было чёрное надеть. — Погладила девушка подол своего бледно-сиреневого платья ладонью. — Если тебе чёрный идёт, то и носи чёрный. А это… сидит, и впрямь, получше, но оттеняет гематомным румянцем. Ай, да ладно, — махнула она рукой и откинулась на спинку заднего сидения в жёлтом такси. Повернув голову в окно, опять увидела знакомые улицы западного Манхеттена. — Давненько здесь не была. Связалась с этим Марком и вообще перестала куда-нибудь выходить», — стиснула зубы Сибилл.

Такси остановилось у Западного крыла Линкольн-центра прямо напротив дверей центрального кампуса Фордхэмского Университета. Мисс Дадда расплатилась и вышла. Чеканя шаг по большой квадратной плитке парадного входа, она не могла не окинуть взглядом улицу вокруг. Когда посмотрела направо, где несколько мужчин и женщин курили возле урны под фонарём.

«Ого!» — сразу же удивилась девушка. Спиной к ней разговаривал по телефону и выпускал клубы дыма очень крупный мужчина. Прямо-таки амбал! Высокий, прекрасно сложенный, с неимоверным размахом плеч. В последнее время Сибилл стала замечать за собой повышенное внимание именно к таким вот формам. Тема красивого мужского тела сделалась для неё актуальной как никогда — больно уж фигурка Марка оставляла желать лучшего. Да и годы тоже. Какие уж там плечи в шестьдесят с хвостиком как у анаконды.

«И почему заведующими отделениями становятся только после шестидесяти?» — вспомнила девушка «индюшачью» шею любовника.

А этот курильщик с первого мгновения буквально завораживал размерами. Мисс Дадда пока шла, утыкала могучую спину мужчины взглядами, словно булавками, но тот так и не обернулся.

«Бесчувственный болван, — досадливо отвернулась она, однако же будучи женщиной весьма практичной, привыкшей использовать всякий шанс и любую случайность, с удовольствием запомнила его затылок и всю фигуру в отменно сидящем смокинге. — Такого, если и захочешь — не забудешь», — вздохнула мисс Дадда.

Когда она уже почти подошла к двери, ей навстречу из здания вышла средних лет женщина в нарядном ярко-голубом платье и короткой шубке из серебристой норки. Вставляя сигарету в мундштук, она направилась к назначенному месту. Сибилл, уже войдя в вестибюль, оглянулась и увидела сквозь стекло входа, как дамочка подошла к этому шикарному персонажу, а тот достал зажигалку из кармана брюк и помог ей прикурить.

Но так и не обернулся.

«Курить что ли начать. Вон какие экземпляры тут ловятся».

— Сибилл! — окликнул её сзади знакомый голос.

«О-о-о, нет, только не он. Его ещё не выгнали из страны? — От досады застыла на месте девушка. — Ну, почему такие курильщики не работают гардеробщиками!» — с обречённым видом оборачивалась она на ходу.

Принимая и отдавая ей верхнюю одежду все четыре года её учёбы в Университете, мистер Рамирез так и норовил напроситься на грубость своими шутками. Всё грозился отдать ей куртку только за поцелуй в щёчку. На что Сибилл бурчала себе под нос, что лучше околеет на морозе, чем прикоснётся губами к такой щёчке, как у мистера Рамиреза.

«И как я могла про него забыть!» — мысленно закатила она глаза на ходу.

— Здравствуйте, мистер Рамирез. Как поживаете? — Тем не менее надела мисс Дадда на себя маску светской львицы.

— Да какая жизнь без тебя, сердце моё, — расплылся тот в улыбке. Казалось, даже чёрные усы мексиканца встали дыбом от возбуждения и удовольствия.

— Не преувеличивайте, сэр, — стряхнула с себя полупальто девушка и положила на стойку.

— Хоть бы иногда заскочила проведать старика. Подарила улыбку, — он просунул в петлю вешалки её пальто свой некрасивый, корявый большой палец с отращенным серым ногтем и, подхватив одежду, отравился вглубь гардероба. — И дальше учиться не стала. — Вернулся и положил на стойку номерок. — А твою подругу, э-э-э, забыл, как её имя.

— Тэсс.

— Да, Тэсс. Я видел её здесь.

— Знаю. Она поступила. — Закинула номерок в клатч мисс Дадда и громко щёлкнула замком, как бы давая понять, что общение исчерпало себя.

— Она и сегодня пришла.

— А вы не подскажете: награждение скоро закончится? — «Может, пока там Мэйджоры найдутся, я с Тэсс повидаюсь».

— Не знаю, пока все ещё там, — ткнул он себе за спину уже другим большим пальцем, но столь же непривлекательным. — А скоро будут танцы! — При слове «танцы» дыбом встали уже и брови мексиканца.

— Да-да. Спасибо, мистер Рамирез. — «Вот это и весь мой контингент. Гардеробщики», — поворчала про себя Сибилл и только развернулась было идти в актовый зал, как сквозь стекло входа увидела: КТО открывает парадную дверь.

Нет, девушка, безусловно, предполагала, или даже скорее мечтала, что этот шикарный экземпляр окажется вполне приличным «на личико», но такого не ожидала даже она.