— Обижаешь, — ухмыльнулся мужчина.

— Кстати, о секретах, — спохватилась Тэсс, разворачиваясь идти назад в спальню и подхватывая руками простынь, которой того и гляди грозилась протереть полы во всей квартире. — Ты знаешь, Дэни узнал, что это ты увёл у него Брук. Да. — Андрей закрыл дверь спортзала, девушка остановилась и опять развернулась к нему. — Сам позвонил и ругался, мол: почему я ему сразу не сказала, да и вообще, что у нас тут происходит, почему «балерина» дерётся с половиной школы, вот стоило ему уехать, как всё полетело к чертям.

Мужчина невесело засмеялся. Он опустил голову и посмотрел на свои босые ноги.

— Ты ничего не хочешь сказать на это? — не дождалась она его ответа.

— Нет.

— Почему?

— История стара как мир, — скривился он. — Всё уже давно сказано.

— Да только толку…

— Да, — кивнул он и в согласии прикрыл глаза.

Мисс Полл очень ждала, что Андрей скажет что-нибудь плохое о Брук. Очень-очень. И когда не дождалась, уже вот-вот готова была наябедничать, что эта пигалица чуть не выдрала ей все волосы, но всё-таки сдержалась.

«Так нельзя, — вздохнула девушка. — Как бы мне не было больно, ей ещё хуже».

Мистер Дексен тоже вспомнил мисс Селестье. Он, конечно же, мог предотвратить эти разборки блондиночки с Тэсс, но всё-таки решил дать выход её эмоциям брошенной женщины. Лучше уж пусть Брук хоть как-то выместит обиду и успокоится, чем забить в ней эту злобу глубоко и далеко, где она будет зреть и тлеть и неизвестно во что выльется и не исключено, что в самый неподходящий момент.

«Да и с этим гондоном ещё не всё. Тоже может беды наворотить», — размышлял мужчина ночью, обнимая свою девушку в постели.

А ещё сегодня Андрей оценил усилия Тэсс не поднимать тему контрацепции. Он был впечатлён. Она оказалась крепким орешком, когда задета её гордость и истинные ценности.

Но не при мистере Дексене быть крепким орешком. Он, правда, тоже волновался, но твёрдо знал, что если не дождётся красиво-удобного случая, то создаст его сам.

* * *

Однако, вышло всё наоборот.

Второй раз, когда Тэсс осталась у него ночевать, судьба уже полностью взяла дело в свои руки, оставив мистера Дексена не у дел, и позаботилась о том, чтобы он свалился с температурой.

При других обстоятельствах, Андрей, вне всякого сомнения, наглотался бы таблеток и отправился в офис заражать подчинённых, но в данной ситуации, обрадованный чуть более чем полностью, остался дома и позвонил доктору Полл. Нажаловавшись вволю, наплакавшись и наябедничав на противные вирусы и коварную температуру, с чувством выполненного долга больной завалился в постель, где принялся работать и ждать.

А вечером уже с удовольствием и чуть ли не мурлыча, отворачивался от лекарств, которые она ему рекомендовала, кривился на градусник, будто заставляют прыгать на скакалке, и того и гляди грозился забиться в угол под плинтус при слове «укол». А Тэсс в это время не успевала отбирать у него ноутбук и телефон, поскольку у мужчины слезились глаза, и текло из носа, и сама читала вслух почту и отвечала на письма.

И словно под занавес, дабы закрепить завоевания и достижения, Андрей выпустил на авансцену свою проверенную, отобранную в мытарствах и скитаниях, слезливую историю о мраморе. Это был его «экзамен», своеобразный тест, который он иногда любил организовывать девушкам, которым удавалось потянуть его внимание на себя. Ещё когда-то давно парень заметил, как они очень по-разному реагируют на этот его «роман с камнем». Вот, допустим, Моника сразу же закинула ногу на ногу и приступила к обсуждению его персоны как профессиональный психолог. А такая как Брук просто расплакалась.

— В детстве у меня был кусок мрамора, — укутавшись по самый подбородок одеялом, начал он грустными интонациями, уставившись слепым, воспалённым взглядом в потолок. — Белого цвета. Я нашёл его между валунами на берегу, отмыл, отполировал, как смог и дал имя. Его звали Бонифаций. Но он не был любимой детской игрушкой, он был другом. И знал множество моих секретов. До сих пор считаю, что этот мрамор знал больше обо мне, чем все мои друзья вместе взятые.

И когда вместо того, чтобы расплакаться или приступить к обсуждению его персоны, Тэсс расхохоталась на всю спальню и упала ему на грудь от смеха, он почувствовал, что все его мучения не напрасны и полностью окупились.

— А у тебя есть родственники по отцовской линии кроме Билли? — уже ночью прилегла девушка к больному на диван рядом поверх одеяла. Свет они выключили, горел только биокамин. Тэсс положила Андрею руку на грудь, и мужчина умиротворённо-задумчиво поигрывал тонкими женскими пальчиками. Она недавно неудачно открыла в больнице ампулу с алоэ и порезала безымянный палец. Удивление Тэсс потеряло пределы, когда мужчина явно старался не касаться её раненого пальчика. Этого не могло быть, но скорее всего, он действительно заметил её ранку.

— Есть.

— А где они живут?

— И здесь, в Мэн, и в Ирландии.

— А ты в Ирландии был когда-нибудь?

— Я шесть лет проучился в Оксфорде, — повернул к ней голову Андрей.

— И как? Тебе там понравилось? — вскинула она на него взгляд в полумраке. После того случая с потерей гравитации Тэсс как-то так начала побаиваться смотреть ему в глаза. Да и на лицо засматриваться тоже старалась себе не позволять — всё время хотелось приблизиться, поцеловать, провести губами по щетине, пощупать подушечками пальцев веки с ресницами.

— Там вполне прилично, но очень много дождей, а снега не дождёшься.

— О-о-о, — прихлопнула она себе глаза ладонью и откинулась на подушку. — Ты снегоманьяк!

На следующий вечер проведать племянника заявился Берч. Естественно, он не одобрил постельный режим Андрея, а быстро вывел больного на чистую воду, сказав, что во всём виновата сиделка.

— С такой… феечкой медсестричкой я бы тоже с удовольствием свалился недельки на три-четыре… где-нибудь на Гавайях.

— Берч!

— Молчу-молчу, — поднял руки вверх мистер фон Дорфф.

Сама «феечка» появилась за полчаса до этого, прибежав из больницы, и хлопотала на кухне, пока мужчины беседовали о дочерней компании, которой владел Андрей, и о том, что он же являлся членом совета директоров холдинга братьев фон Дорфф, а также о новом, недавно купленном в Пенсильвании заводе оптоволокна.

А за ужином Берч взялся за дело по-взрослому и принялся задавать Тэсс наводящие, очень правильные, поэтому безобидные, ничего не значащие, вопросы. Как у неё дела в Университете, кем она хочет работать, где сейчас проживает, как здоровье её дядюшки, чем он занимается.

«Прощупывает почву, — «читал» его поведение Андрей как открытую книгу. — Интересно: за что зацепится?»

— Я хочу работать в родильном отделении, — облизала свою вилку Тэсс с видом девочки, с выражением читающей стишок на табуретке. — Помогать появляться на свет новым людям. Роды — это моё.

— Вот как? — вскинул брови мистер Дорфф. — Ты очень женственная в своих пристрастиях. Не представляю мужчину, который бы смог сказать: «Роды — это моё». Хм, интересно. Ты молодец.

А услышав, что дядюшка Сон — археолог, подскочил на месте как ужаленный.

— Археолог! А что же ты молчишь! Археология — это же моя тайная страсть. Любовь всего моего детства. Поиск затонувших галеонов, каравелл, с дукатами, с золотом и амфорами — сказка! Ты просто обязана познакомить меня со своим дядюшкой.

«Да кто бы сомневался!» — ухмыльнулся Андрей.

Тэсс с опаской зыркнула на больного.

— Да, конечно, Берч, — как болванчик кивнула она. — С удовольствием познакомлю.

«Угу, познакомь их, — со скрытым злорадством подначивал Андрей. — Через двадцать четыре часа будешь жить здесь, у меня. Скорее бы». — Умильно улыбался он дяде и своей девушке.

Именно после этого ужина мужчина решил сам чуть продвинуть ситуацию и познакомиться с дядюшкой Соном.

И тут судьба, по всей видимости, устав возиться со столь замороченным гурманом и социопатом, махнула на него рукой и решила выслать ему в качестве «волшебного пинка», (а в его понятиях — «красивого случая»), свою ударную группу быстрого реагирования под звучным названием «Ва-банк» и с соответствующими методами работы.