Голова Андрея, между тем, неумолимо удалялась, иногда скрываясь за особенно большой волной. Тэсс до боли напрягала глаза, а проклятый ветер тут же выдавил из них слёзы, а не менее проклятый дождь противно брызгался, мешая смотреть и заставляя моргать. Она протёрла лицо руками как ребёнок движением вверх-вниз.

Наконец Андрей вообще скрылся из виду, и они остались вдвоём: Констанция Полл и маяк Сил.

Она не испугалась. Ни капли. Собственная судьба без НЕГО её волновала мало, вплоть до полного равнодушия. Отрешённая и вся в отчаянии одновременно, она долго стояла на балконе. Ноги замёрзли, из носа текла вода, из глаз — тоже, пуховик намок, но девушка не уходила.

Прямо перед глазами в хаотичном порядке пошли картинки собственной жизни. Она вспоминала всё, что приходило на ум. Поездку с Максом на Целомудренный ключ, когда они с мамой только поженились. Почему-то и зачем-то всплыло воспоминание, как дядюшка порезал палец о разбитую банку из-под соуса, у него даже шрам остался на мизинце. Вспомнила, как отвечала в шестом классе на биологии о пауках, а сама чуть не плакала от страха, глядя на засушенных «монстров». Как с подругой и одноклассницей Шоной Браун придумывали свой шифр и писали друг другу записки на нём, а потом расшифровывали.

Девушка готова была простоять тут, пока не упадёт от усталости и бессилия и не вспомнит всю свою жизнь до последнего дня.

Но где-то через полчаса она увидела его руки. Взмахи руками. Белые, они хорошо контрастировали с сине-сизой водой. Головы мужчины видно не было, но Тэсс обрадовалась его рукам, будто это она сейчас грозилась утонуть в этих ужасных волнах, а Андрей плыл её спасать.

Когда до маяка ему оставалось футов триста-четыреста, опомнилась, со всех ног ринулась к лестнице (откуда только силы взялись) и, спустившись ко входу, скрылась в маяке.

Запыхавшись, взлетела по лестнице и, скинув пуховик, повесила его на стул. Сбросила кроссовки, кинула их ближе к мерцающему камину, влезла в тапки и принялась мерить шагами комнату туда-сюда.

Хлопнула входная дверь. Он появился мокрый, голый, с него ещё капала вода, но Андрей вытирал волосы полотенцем, и главное — был ЖИВ!

Толком не дав ему войти, Тэсс ринулась на него, себя не помня, и принялась толкать руками, выталкивая назад. Туда, откуда пришёл. Или приплыл.

— Больше никогда, никогда так не делай, слышишь?! Никогда! — зашипела она и заколотила кулачками в его холодную мокрую грудь. — Ты чёртов придурок! Сумасшедший! — уже закричала девушка. Её всю трясло, губы дрожали, руки ходили ходуном, ноги подкашивались, взгляд — как у бешеного енота, чуть-чуть замутило внутри — стопроцентные симптомы стопроцентной истерики.

— Тэсс, — отбросил он на пол полотенце и попробовал поймать её руки и придержать, видя, что она вот-вот рухнет в обморок.

— Зачем ты это делал? Зачем? — у неё из груди послышались первые признаки рыданий, тело содрогалось как при рвотных позывах. — Ненавижу тебя! Ненавижу!

— Да прекрати ты! — схватил он за запястья и хорошенько тряхнул. — Успокойся, слышишь?!

Но Тэсс уже и сама поняла, что на пороге грандиознейшего срыва и, не желая сдаваться, вывернулась и отскочила, но тут же ринулась обратно к нему и, обхватив за талию, крепко-крепко прижалась. Да практически приросла. Только так она могла устоять на ногах, хоть немного успокоиться и прийти в себя.

Он был мокрый, холодный, какой-то опасный, непонятный и даже чужой, но именно это тело она последние двое суток ласкала и любила, и именно его обладателя уже практически обожала и боготворила.

— Извини, — гладил он её по голове. — Извини, я не знал, что ты так это воспримешь.

Девушка немного затихла, затем отстранилась и уставилась на него как на инопланетянина.

«Хотя, недалеко ушёл», — дали о себе знать остатки разума.

— Ты… не… знал… — округлив на мужчину глаза, удивлённо тихо прошептала Констанция, запинаясь на каждом слове, после чего прикрыла себе рот ладошкой, будто ей сообщили страшную тайну или чудовищно интересную сплетню. По щекам текли слёзы. — Ты не знал… Ах, ты не знал! — гаркнула она так, что мужчина даже вздрогнул. — Ты! — ткнула она с силой указательным пальцем прямо ему в солнечное сплетение и дунула вверх себе на чёлку, убирая лезущие в глаза волосинки. — О чём ты думал, идиота кусок?! Там туман! — вскинула она руку к иллюминатору и ткнула туда точно таким же движением. — Там скользко! Под фундаментом скалы! Ты мог разбиться! И ты не знал?!

— Тэсс…

— Да пошёл ты! — отскочила она от него, будто её отбросило пружиной. Он остался стоять перед ней совершенно голый. Тэсс машинально опустила глаза на его пах и поймала себя на мысли, что, наверное, впервые видит член Андрея в обычном, нормальном состоянии. Сейчас тот походил на крупный желудь в сморщенном кожистом чулке. Но даже это не помогло остановиться. — Ты чёртов псих! Ненормальный!

— Да, — довольно тихо признался Андрей, кивнул и сделал один шаг к девушке.

— Тебе лечиться надо! — отступила она опять, похлопав себя двумя пальцами по виску, и убрала со лба волосы ладонью. — Ты болен!

— Да, — тихо согласившись, опять кивнул он и сделал ещё шаг на неё.

— Ты…

Но тут мужчина молниеносным броском кобры на мышь кинулся вперёд, Тэсс не успела моргнуть, как уже могла пошевелить только пальцами на ногах. Он покрывал её лицо грубыми, страстными, какими-то злыми, даже чуть болючими поцелуями. А когда на его пути оказали её губы, впился в них и ворвался в рот с напором укротителя кобр под девизом: «Или ты меня слушаешься, или ты меня слушаешься. Третьего не дано».

Тэсс ощущала себя как в центре торнадо — чувства и ощущения проносились в сознании калейдоскопом неповторимых комбинаций, ни одна из которых не задерживалась дольше сотой доли секунды и не запоминалась, её тут же сменяла другая, контрастная или даже противоположная.

Но всё-таки вынырнув из этого водоворота мыслей и ощущений, она сумела отбросить на потом (или насовсем) всю эту отвлекающую внимание мишуру и выделить главное:

— Я не смогу без тебя, Андрей, — с закрытыми глазами прошептала она одними губами и покачала головой, когда он отстранился. — С днём рождения. — И подняла раболепный, умоляющий, полный обожания и страха взгляд на именинника.

* * *

Развалившись в расслабленной позе на диване, мистер Дексен, укутанный в махровый халат (его личная жертва во благо целостности нервов, душевного равновесия и спокойствия его девушки) гладил ладонью по волосам Тэсс в таком же халате, но поменьше размером. Она прилегла головой ему на живот. Слова были сказаны, действия совершены, эмоции вышли, остались усталость, опустошение и удовлетворение. Что радовало.

Тут же рядом на ложе валились два пустых стакана и начатая бутылка виски «Dallas Dhu». Поздравления с днём рождения, иногда плавно иногда — не очень, но всё же переместились в душ, где весьма ограниченное пространство не помешало, а может быть, даже помогло, каким-то лихорадочным, суетливым, пылким сексом окончательно запутаться в выяснении вопроса: кто же здесь бешеный, а кто — полоумный.

Последовавший за этим алкоголь ясности, разумеется, тоже не добавил, зато заставил понизить важность и актуальность вопроса.

И обострил другую проблему.

— Андрей, ты когда-нибудь думал о смерти? — промямлила девушка голосом под стать смыслу сказанного.

Большая мужская могучая рука замерла. Но потом продолжила своё дело.

— О ней не нужно думать. Достаточно помнить.

— И ты помнишь?

— Стараюсь.

— Вот и мне теперь приходится, — вздохнула Тэсс и посмотрела в иллюминатор. Света в его круглом стекле чуть прибавилось, но всё же день, как бы растеряв весь свой запал, остановится в точке, не то светлых сумерек, не то ещё тёмного утра.

— В смысле? — попытался заглянуть ей в лицо мужчина.

— Как ты относишься к предсказаниям, к гаданиям. Ну, или ко всему этому скептицизму в отношении них.