- Как дела?
Уставший Сигурд махнул рукой.
- Ни одна клетка не сравнится со стратегиумом.
Антей усмехнулся.
- Не завидую тебе. Вернуться не хочешь?
Сигурд скривился.
- Я бы вернулся, если бы это имело смысл. Но ты прекрасно знаешь – я физически не в состоянии сравниться с Астартес.
Антей рассмеялся.
- Я слышал, как ты не сравнивался. О тебе хорошо отзываются.
- Правда? По-моему, для них это был просто цирк.
Волкодав отрицательно мотнул головой.
- Поверь, я знаю, что говорю. Конечно, их похвалы трудно увидеть за насмешками, но мне пришлось много с ними общаться, чтобы понять их. И поверь – это не самый странный легион.
- А ты видел другие?
Антей снова кивнул.
- Издали. И, если бы у меня был выбор – я бы выбрал этот.
- Можно подумать, ты уже освоился.
- Скажем так, научился избегать конфликтов.
Сигурд удивленно хмыкнул.
- Ты? Избегать?
Антей пожал плечами.
- Просто стараюсь меньше попадаться на глаза. Эти полтора десятка - не в счет, это просто случайное недоразумение. Едва ли мне прямо сейчас позволят командовать хоть кем-то. У меня слишком мало опыта. Даже тебе не позволили.
Сигурд грустно улыбнулся.
- Даже если и позволят – кто пойдет за мной? Нет. Все что я могу – возиться с бумажками и техникой, быть мальчиком на побегушках. Я даже не солдат Армии.
Антей фыркнул.
- Посмотрим. Ты достаточно умён…
Сигурд не дал ему договорить, оборвав фразу.
- И что? Я никогда не смогу пойти в бой бок о бок с ними. Этим всё сказано.
Он отвернулся от брата, пережидая вспышку собственного гнева. Довольно быстро он совладал с собой.
- Не важно. Расскажи лучше, чем ты все-таки сумел их так впечатлить?
По лицу Антея скользнула тень тяжелых воспоминаний. Блики костра высвечивали заострившиеся черты. Он еще не полностью восстановил силы после изнурительных боев, но было заметно, как сильно его тело переформировалось под действием боевых стимуляторов. Он почти не отличался от Астартес, будучи лишь ненамного мельче в кости, да лицо не уродовали свисающие крупные клыки – как и у всех Волков, они были заметно острее, чем у смертных, но были еще довольно коротки, лишь немного длиннее остальных зубов. Над этим, и чисто выбритым лицом постоянно посмеивались остальные легионеры. Он снова коротко и неровно остриг отросшие, было, волосы и перестал напоминать старика. Вместо морщин его лицо покрывала сеточка шрамов, уже начавших исчезать.
Зато, теперь стали видны заметно окрепшие кости челюстей. Нижняя справа была чуть искривлена – Сигурд догадался, что она была сломана и грубо залечена – в постоянных боях просто некогда было возиться с ранеными.
Взгляд его тоже изменился. Раньше в нем мелькала самоуверенность, свойственная молодости. Теперь она сменилась неколебимым, как рокрит, расчетом, с полным осознанием собственных сил, которую дарит лишь жизнь, в которой приходится день за днем превосходить собственные же способности, день за днем делать невозможное, день за днем всеми силами бороться за собственную жизнь, день за днем поворачиваться спиной к одному страху, чтобы лицом встретить куда больший страх. Выживать в кромешном аду и каждую секунду смотреть в лицо врагам, которых многократно больше.
Так они жили два года, выбивая ксеносов с каждого клочка земли, из каждой горной расщелины. Они не имели права сдаваться, значит, путь был лишь один. Смертоносная эффективность хищников и стойкость Фенриса вместе с кровью наполняли тела Волков по воле Императора. Именно поэтому они, как обычно, сделали свою работу великолепно. Иначе они и не могли.
Осколок этого был и в Антее. Только он еще не научился холодно относиться к потерям. Сигурд видел это по рассказам Антея о погибших. И сейчас на его лице застыло всё то же скорбное выражение.
Он начал рассказывать, пропустив подобности высадки и других атак, поняв без лишних слов, что интересовало брата. Он говорил, даже не обратив внимания, что больше ни слова не сказал на готике, безжалостно мешая ювик и вурген. В глазах пламя костра разбрасывало блики, словно он и по сей час участвовал в схватке.
То, что было на планете, не на много отличалось от тренировок, но врагов было больше и времени на передышки почти не оставалось. Здесь нельзя было просто взять и отменить бой, и отдохнуть воин мог лишь тогда, когда кто-то другой занимал его место.
Когда они только оказались на планете, а его, словно трэлла, заставили разгружать транспорт, он решил, что здесь через минуты с ним все будет кончено, но он ошибся. Здесь Волки растеряли свою шутливость и задиристость. Здесь каждый, бывший при оружии - боец и боевой брат, и они не делали различия в том, кто помогает готовиться к битве. Волки и сами быстро разгружали транспорты, и те вновь взмывали вверх, за подкреплением. Они быстро развернулись и атаковали – все было привычно. Месяц за месяцем шли однообразные бои.
Какое-то время он еще удивлялся, когда понял, что его стараются держать подальше от самых яростных схваток. Потом заметил, что Волки прикрывают его, как собственного брата, и, окончательно успокоившись, с удвоенным старанием делал свою работу, истребляя тех врагов, что были ему по силам.
Выстрелы его винтовки спасли многие жизни – он безошибочно угадывал удачные позиции и выбирал тех врагов, с которыми в ближнем бою не смог бы тягаться.
Его меч не знал отдыха, как и он сам – его тело, все же принявшее часть модификаций, вырабатывало мощные боевые стимуляторы, хотя и не полностью подавлявшие усталость, вгрызающуюся в кости.
Его доспехи сильно страдали от близких взрывов – сервиторы и трэллы едва успевали латать их. Серьезных ран, впрочем, не было, а все остальное заживало быстро, оставляя лишь быстро бледнеющие царапины. Такими были большинство схваток, но не все. Иной была та, в которой он заслужил признание полутора десятков Волков.
Их Вюрд оказался не слишком благосклонным. Казалось невероятным, что отряд в несколько Волков может попасть в засаду, но произошло именно это, и их противник был гораздо сильнее. Отчаянное сопротивление стоило жизней нескольким воинам, но им пришлось остановиться и укрыться в неровностях рельефа. Вечно держаться они так не могли и, понимая, что обречены, все же бросились на врага. Вожак схлестнулся с громадным зеленокожим, закованным в броню, достойную «Рино». Остальные тоже оказались не обделенными огромными врагами, даже Антей. Казалось, будто против них объединила элита кланов ксеносов. Волкодав ловил на себе взгляды собратьев, но те ничем не могли ему помочь, и ему пришлось использовать все свои способности, чтобы быть на шаг впереди врагов. Их было так много, что невозможно было размахнуться, чтобы нормально нанести удар мечом.
Он увидел, как вожак поверг на раскисшую от крови землю противника. Огромная туша взметнула фонтанчики грязи и осталась неподвижно лежать. Вожак стоял, чуть пошатываясь от усталости. Серый доспех покрылся подтеками ярко-алой крови. На него тут же ринулись новые противники, которых попросту не успели сдержать остальные Волки. Он едва держался на ногах, пропускал тяжелые удары и, в конце концов, упал на колени, зажимая разрубленный бок. С губ рвались хрипы – ему оставалось недолго, и в глазах зеленокожих уже зажглось злое торжество.
Всё это было как во сне, такое невероятное, но такое близкое и ощутимое. Он чуял запах смерти. Невероятный – ведь Волки казались ему едва ли не всемогущими, лишь он, жалкая ошибка, был способен на то, чтобы пасть под ударами врага. Но сейчас все было иначе. Вот-вот должна была оборваться нить вожака Волков, сильнейшего в их небольшой стае.
Но Антей даже не задумался о том, что нанесенные уже раны – смертельны. Волк хрипел. С оскаленных зубов, сжатых с такой силой, что могли бы перекусить керамитовый стержень, на землю падали клочья кровавой пены, но вожак силился подняться на ноги, чтобы сомкнуть смертельные объятия на своем последнем враге.
Волкодав лишил его этой чести. За мгновение до того, как на вожака должен был опуститься грубый боевой молот ксеноса или матерый Волк бросился бы вперед, собрав последние силы, между противниками выросла фигура в керамите, лишь немногим уступавшая прочим Астартес. Злобный вопль, лишь отчасти напоминавший рычание, сорвавшийся чисто инстинктивно, заставил зеленокожего на миг остолбенеть от такой наглости. Впрочем, молот уже опускался, и Антей не рискнул подставлять меч – этот удар попросту переломил бы либо клинок, либо его собственные руки. Он поймал конечности врага за запястья, и едва слышно зашипел от напряжения, силясь удержать его, давая кому-нибудь время прикончить ксеноса.
