Довольно быстро он отыскал источник этих запахов смерти.

Десятки тел были свалены в кучу, которая еще тлела, не в силах сгореть при недостатке воздуха. Видимо, топливом их облили, чтобы сжечь. На них еще можно было различить звериные шкуры и тряпки, играющие роль одежды. Нижние трупы, до которых не добралась горящая жидкость, сохранили свои очертания.

Это был тот самый отряд Гельнара, судя по их виду.

Оборванные дикари, решившиеся на наглый и необдуманный поступок. На что они надеялись, столкнувшись с отрядом Волков, закованных в тяжелую броню и вооруженных стрелковым оружием? Да еще в этой западне с отвесными стенами.

Впереди в темноте раздался тихий шорох. Антей поднял голову.

По пологому склону с другой стороны, в долину спускались, медленно и осторожно, низко пригибаясь к земле, три волка.

Они не почуяли Антея, а вот он почуял их даже за запахом разделявшего их пепелища. Несомненно, они пришли сюда, чтобы попировать. Им повезло. Множество трупов не сгорело, и они еще успеют их растащить.

Эти волки были дикими, поджарыми и тонколапыми, совсем не похожими на боевых волков. Но Антей не сомневался, что следом за этими придут и другие, и кто знает, насколько они осмелеют все вместе.

Волк, шедший впереди клина, поднял голову и посмотрел прямо на него. Скорее всего, даже увидел, но голод безоговорочно толкал его вперед.

Антей начал отступать от кострища, делая шаг назад каждый раз, когда шаг вперед делали хищники.

Тишину прорезал вой. Стая решила узнать, что обнаружили ее разведчики, и все трое, задрав головы к небу, звучно завыли, меняя интонации. Было в этом звуке что-то неуловимо знакомое и притягательное. Антею, вопреки рассудку, тоже захотелось завыть, но он торопливо отбросил безумную идею.

Бесшумно отступая к молгу, он надеялся только на то, что вожак не сообщил стае о нем.

Оказавшись рядом, он вспрыгнул на спину скакуна, все еще ищущего среди камней своего хозяина. Антею пришлось ударить пятками по бокам животного. Молг оскорблено вскрикнул, и где-то наверху раздался шорох, заставляя Антея обернуться. Прямо над ним, хотя и высоко, на выдававшемся вперед камне, застыл крупный волк.

Черная шкура поблескивала, словно зверь был рожден скалой, испещренной прозрачными драгоценными камнями, искрами горящими при свете звезд. Но, разрушая эту надежду, он широко открыл влажную пасть, демонстрируя длинные клыки и рыкнул, сморщив покрытую шрамами морду.

Молг присел на круп от неожиданности. Не того зверя Антей принял за вожака. За спиной волка собралась тьма, и определить его истинные размеры было трудно.

Не решившись проверять, станет ли тот прыгать с такой высоты, Антей рванул повод недоуздка, рискуя порвать тонкий кожаный ремень. Зверь под ним, наконец, очнулся и бросился по своим следам обратно, на верх обрыва.

То, что они спасены, Антей понял сразу.

Примерно полтора десятка волков стекало, подобно лавине, в долину, подбираясь к костру. Черный волк, которого отсюда было хорошо видно, какое-то время еще смотрел вслед человеку, но потом присоединился к остальным, уже подошедшим к костру и начавшим разгребать обуглившиеся кости, стараясь добраться до сладкой добычи.

Молг дрожал. То ли от страха перед волками, что странно – обычно они их не боятся, то ли от обиды, за то, что его ударил человек. Был и третий вариант. Совершенно сумасшедший, но сумасшедшего Антей увидел в замке уже много.

Молг понял, что хозяин погиб, и хотел разделить его судьбу.

Антей похлопал его по шее, пытаясь успокоить животное.

- Я тебя понимаю, но если вернусь без тебя – мне конец. Если вернусь.

Он был не уверен, что сможет сам найти дорогу к замку. Про то, что ему конец в любом случае - он старался не думать.

Словно поняв слова, молг тяжело вздохнул и потрусил вдоль леса.

Антей еще раз обернулся. Волки так и не заинтересовались им.

Снова возникла острая боль в левом боку и он выругался. Проделав несложные дыхательные упражнения, он заставил ее утихнуть.

Ему было семнадцать, когда он участвовал в похожей схватке. Тогда, на месте обреченных дикарей, были десятка два мальчишек, готовящихся к посвящению в рыцари другого ордена. Он поймал себя на мысли, что даже не знал, откуда они, а может и знал тогда, но забыл.

Это был не первый его поход вместе с полноправными рыцарями Воронов, но тогда впервые он был ранен. Ему выдали плоховатый кожаный доспех, изрядно потрепанный. Неплохо владея мечом, он исправно отражал атаки тех мальчишек, будучи старше и сильнее их. Он тогда не слишком задумывался над происходящим, но сейчас понимал, что это было простое избиение. Такая же бойня, как здесь.

Но ни тогда, ни здесь, враги не собирались умирать так просто. Понимая свою обреченность, они не сдавались, с ожесточенностью загнанных в угол зверей, они дрались до последнего. Даже пронзенные несколькими клинками, шатаясь под градом ударов, истекая кровью, лишенные оружия, они выли как демоны и пытались броситься на обидчиков.

Один такой, не в меру живучий, весь в крови и грязи, мальчишка, которого посчитали мертвым, и мимо которого прошел строй рыцарей, поднялся рядом с Антеем. Он не успел ничего сделать, а клинок из сырого железа вонзился между ребер, прошив кожу лат.

Задохнувшись от боли, он рухнул на колени, и от этого движения клинок, зажатый между костями, переломился, оставляя осколок внутри тела юноши.

Он зажал рану рукой и его собственный меч, описав дугу, вонзился под нижнюю челюсть врага. Эта рана, наконец, оборвала его короткую жизнь.

К Антею бросился кто-то из братьев, его подхватили на руки, а он продолжал позорно выть от боли.

К счастью, его вовремя смогли доставить к их лекарю, который под монотонные слова молитв пытался достать этот обломок.

Наркотический дым, в котором тонуло помещение импровизированного лазарета – грязного до безобразия даже в сравнении с тем местом, где «лечили» рабов Рагнара, заполнял легкие и самого лекаря, и раненого юноши, не принося тому облегчения. Пальцы старика бесцельно копошились в ране, не в силах нащупать металл. Не будь Антей привязан к койке – он бы уже сбежал оттуда, чтобы умереть, как дикий зверь, где-нибудь вдали от рук этого садиста.

Когда старику надоела бесполезная возня, он обратился к своим инструментам, и Антей с ужасом увидел в его руках клещи, потемневшие от времени и со следами то ли ржавчины, то ли крови. Он как-то понял, что тот собирается делать, и закричал даже раньше, чем тот успел сжать их рукояти

Никто не пришел на его крик. Он даже не потерял сознания от боли, но окунулся в какую-то пучину безумия и бреда, сквозь которые услышал, как хрустнуло второе перекушенное ребро, но сорванное горло испустило теперь только придушенный хрип.

Удовлетворившись сделанным, лекарь погрузил всю кисть в рану и, наконец, нащупал осколок клинка.

Выдернув руку обратно, он нимало не смутился, что рана разошлась еще больше.

Антей тогда выжил чудом. На память ему остались кривые швы, криво сросшиеся кости и чудовищная боль, накатывавшая периодически, в наиболее неподходящие моменты. С тех пор, что бы с ним ни случилось, какую бы рану он не получал в боях – он не доверял себя сумасшедшему лекарю.

Со временем он научился сам зашивать раны, вправлять переломы и вывихи. Узнав об этом – к нему стали обращаться с подобными вопросами. Когда, наконец, тот лекарь умер, все были вынуждены идти к Антею. Впрочем, обращений было немного. Серьезно раненые попросту не доживали, а те, кто был ранен легко, тоже предпочитали справляться своими силами, оберегая свою гордость.

Почему-то ему вспомнился взгляд того мальчишки, который ранил его. Он был точь-в-точь такой же, как у Сигурда, там, во дворе замка. Пальцы его сжались аккурат на полосе кожи, растертой железным ошейником. Боль была безумной, но куда горше было осознание потери. А потом – то же самое, тот же демон – овладел и им самим, вынудив убить одного стражника и избить второго.