Сырые переходы подземных уровней были такими натурально киношными, что можно было почувствовать себя героем ужастика или боевика с уклоном в хоррор. Можно было бы, но отвлекаться было нельзя. Где-то впереди скрылся преследуемый объект.

Света было удручающе мало. Блядский фонарик погас почти сразу, но блики света регуляторов и указателей помогали хотя бы не налететь на большие темные пятна — полумёртвое котельное оборудование, коммуникации, очистные. Впрочем, высоко Брок старался ногу не задирать: уже пару раз оступился и теперь ощупывал носком ботинка пространство перед собой. Стоило признать, что цель он потерял. Стоило дождаться Джека и группу, стоило вернуться, но он ещё не готов был признать поражение.

Он чуть приопустил ствол винтовки, расслабил пальцы, чтобы не выстрелить ненароком, если снова потеряет опору под ногами. Чуть приоткрыв рот и закрыв глаза, он прислушался.

Ничего.

Будто он один был в этом чёртовом лабиринте, будто не тут пытался укрыться противник, но он не слышал ничего — ни дыхания, ни шороха, ни характерного звука пластика и металла снаряжения.

Будь Брок впечатлительнее, он мог бы решить, что попал в другое измерение и действительно один, но психовать по этому поводу он не спешил.

Когда лабиринт закончился, он даже не поверил себе, соскучившись по простым и понятным ровным стенам. Впрочем, радовался он рано.

Рука перехватила горло в захвате, и ему пришлось бросить оружие. Винтовка, бесполезно болтаясь, повисла на ремне. Был бы у него пистолет в руках — он бы выстрелил, но до кобуры дотянуться мешали чужие руки, особенно та, которая давила на горло, грозя вмять кадык вовнутрь. Цепляясь за эту руку, он отчаянно вырывался едва ли не вечность, когда виска коснулся холодный металл. Понадобилось мгновение, чтобы понять, что это, но отчаянное движение не спасло.

Он не успел даже вскрикнуть.

***

Джек был в трёх шагах от поворота, когда услышал треск электричества. У них не было шокеров. Брок, комплектуя снаряжение отряда, отодвинул их подальше, настояв на другом вооружении.

Отчаянно закусив губу, Джек бросился вперед и успел услышать яростный шёпот: «Сдохни» и звук от падения тела на бетонный пол.

Он знал, с каким звуком падают экипированные солдаты. Он уже знал, что случилось, и почти у поворота уже на бегу падал на колени, чтобы не тратить время, зная, что преследовать цель не станет.

Брок лежал на полу без сознания. В воздухе воняло палёной плотью и свежей кровью.

Джек в свете фонарика быстро нашёл подтверждение своим опасением и лишь со второго раза попал по кнопке гарнитуры рации.

— Медика на мой сигнал. Командир тяжело ранен!

О таких травмах Джеку слышать не приходилось, но он мог додумать, чем оно чревато. На чисто выбритом виске командира Альфа-СТРАЙК остались следы от разряда мощного шокера. Из уголка столько раз целованных губ струилась кровь. Наплевав на всё, Джек подхватил безвольное тело на руки, и, как мог аккуратно, понёс назад, к своим.

Он молился, зная, что уже поздно.

Он осторожно опустил командира на вытащенные кем-то носилки. Чьи-то руки осторожно забрали винтовку Брока, забрали оружие у самого Джека. Он сам расстегнул разгрузочный жилет, но кто поймал его в падении — не знал. Никто не стал мешать ему, когда он прошел вглубь джета, когда занял место у носилок, не отдав приказа. Где-то далеко, на периферии, он слышал отрывистые команды Капитана, но отряд бы справился и сам: не маленькие.

Он опёрся на носилки локтями и опустил голову на сжатые кулаки. Это максимум, что он мог себе позволить. У него будет ещё время для того, чтобы рвать волосы, чтобы глотать слёзы, чтобы…

Не здесь и не сейчас.

***

Он сам себе казался тенью, замерев по ту сторону полупрозрачного стекла, отделившего его от…

Нет, не командира. То есть…

Безусловно, Брок был командиром их отряда, но, вместе с тем, и безгранично большим. Старшим братом, почти отцом, строгим наставником и собутыльником. Чуткий, верный, надёжный, всегда находящий решение любой проблемы. Таким он был командиром и таким же любовником. Хотя это слово вообще слабо подходило для их отношений, которые они не торопились узаконить. Может быть, зря. Всё равно все всё знали, но запрет на совместную службу не прокатил бы: Брок обладал способностью гнуть под себя что угодно. Он был нужен правительству, и на их отношения просто закрыли глаза. Попытались бы вякнуть — остались бы без отряда, не успев даже пригрозить.

По той же причине Джека не выгоняли из лазарета. Все знали, чей он. Все знали, что случилось. Все, кому положено, но Джек старался не замечать сочувствия во взглядах, периодически уходя, чтобы наглотаться ледяной воды из-под крана. Он всё ещё не мог себе позволить ослабить самоконтроль, хотя сам видел и слышал врачей.

Первый случай в их практике. Нужно наблюдение, нужны тесты, нужны исследования.

Человек не нужен, даже если он там, всё ещё оставался. Им было интересно, они уже планировали диссертации, но никто не говорил ни что Брок очнётся, ни что станет прежним.

Все всё понимали. Джек тоже понимал. На столе Капитана лежали два листа бумаги в одном прозрачном файле, подписанные, но без даты.

Эти прошения об отставке они написали давно, оставив в сейфе до поры. Примерно на такой вот случай, в расчёте, что дееспособным останется хотя бы один. И ни один из них не сомневался в том, что второй уйдёт следом. Со службы ли, из жизни ли. Они не брали друг с друга глупых обещаний «жить ради памяти» или вроде того. Слишком много пережившие, они не посмели бы обрекать друг друга на одиночество и лишнюю боль.

Капитан задержал взгляд на этих документах, принимая с неохотой, но спорить не стал, положив сверху на документы первой очереди. Он тоже всё понимал. Не без его санкции Брок оказался в госпитале ЩИТа, а не в заведении от Министерства Обороны. Для страны он бы был просто очередным солдатом, утратившим функциональность. Для Кэпа он был «своим», пусть и больше не нужным, но своих он всё равно не бросал, стараясь дать максимум того, что мог, будто откупаясь, будто от него требовали.

Конечно, Джек не отказался. Это было бы глупо, хотя едва ли глупее, чем оставаться в этих пропахших лекарствами и безысходностью стенах. Он знал диагноз уже там, под землёй. Знал просто по опыту других случаев применения подобных спецсредств. Чудом было то, что его командир остался жив. А вот хорошим ли это чудо было, покажет лишь время. Выбора у Джека всё равно не было и не будет. Он всё равно должен был благодарить судьбу за то, что не забрала его любовника целиком, оставив что-то, о чём ещё рано судить.

Он всё же задремал, придвинув стул к койке Брока, хотя по приказу Капитана в палате уместили ещё одну, чтобы Джек мог не уходить ночевать, чтобы ему не пришлось спать на полу. В прошлом остались бессонные дни и ночи. В первые дни он не мог спать, но потом организм взял своё и Джек не противился. Он понимал, что нужен Броку живым и здоровым. Сильным, чтобы вынести всё, что придётся. Что будет, если командир не выкарабкается, он старался не думать. Самоубийцей он не был, но жизни без пары не представлял. По той же причине он наскоро глотал безвкусную больничную еду, которую приносили медсёстры, не покидая палату и следя за всеми процедурами.

Он спал, вымотанный тяжёлым ожиданием, и не видел, как по подушке перекатилась голова Брока, как он открыл затуманенные глаза. Он вскинулся, лишь услышав хриплый вздох. Пересохшие губы шевельнулись, и Джек цапнул со столика у кровати стакан с водой. Он каждый день приносил новый, в ожидании…

Соломинка ткнулась в непослушные губы. Они это уже проходили. Тяжёлые контузии бывали у обоих, и хоть взгляд Брока был не особо твёрдым, в нём виделось узнавание, и Джек позволил себе выдохнуть. Командир в своём уме. Это было грёбаным чудом.

Напившись, Брок вытолкнул языком соломинку и глубоко спокойно вздохнул. Смочив пальцы водой, Джек увлажнил его губы. Он не стал лезть с поцелуями, и Брок благодарно моргнул.