Взяв подушку с пустующей кровати, я положил её сзади себя, рассчитывая так, что там должна оказаться моя голова при падении. Еще не хватало снова загреметь к Галине Дмитриевне, а то чувствую, я у неё самый постоянный клиент. Смешно. Хотя, на самом деле ничего смешного тут нет.

Сегодня мы тренировались с заклинанием «Ватнус ногус».

— Ватнус ногус! — в который раз уже воскликнула Катя.

Ничего.

— Ватнус ногус! — снова воскликнула Катя.

Меня качнуло, но так, слегка.

Не знаю в чем дело. Интонация в порядке. Четкость в порядке. Движение палочки отточено на зубок. Похоже это её вездесущая неуверенность, которая преследует её везде. Катя боится, что я упаду и хорошо приложусь затылком.

Подперев рукой подбородок, я задумчиво смотрел на Катю, которая постепенно наливалась краской.

Так. Главная проблема Кати, это неуверенность в себе и своих силах. Самое простое — это дать ей эмоции, которые затмят чувство неуверенности. Которые заставят разум вскипеть, и выйти из-под контроля. Это страх, злость, ненависть и иже с ними, запускающие первобытный инстинкт бей или беги. Я надеюсь, что Катя будет бить.

— Так, делаем по-другому, — наконец сказал я. — Катя тебе нужно разозлиться.

— На кого или на что? — удивленно спросила девушка, поправив прядь волос.

Опять проблема. Как её вывести из себя?

Я стал задумчиво мерить комнату шагами, изредка поглядывая на Катю.

На сколько я знаю, женщины не терпят наглости. Особенно, такой наглости, которая затрагивает их в очень личном плане. Например, поцеловать. Ну или ущипнуть… за что-нибудь. А что? В фильмах от такого наглого поведения обычно девушки отвечают пощечиной.

Надо «запрограммировать» Катю, чтоб она наложила на меня заклинание, а не побила кулаками.

Я остановился и сосредоточенно посмотрел на Катю.

Давай Странный, соберись! Кажется придумал!

— Давай продолжать, — сказал я, вставая между девушкой и подушкой.

— Но мы уже много раз пробовали, — с безнадегой в голосе ответила Катя.

— В этот раз обязательно получится, — ободряюще улыбнулся я. — Не прекращай повторять заклинание, чтобы я ни делал.

Вздохнув, Катя кивнула, и подняла свою палочку на изготовку.

— Ватнус ногус! Ватнус ногус! Ватнус ногус! — повторяла она заклинание, взмахивая палочкой.

Ничего не происходило, но я продолжал ободряюще улыбаться и взмахивать рукой в тон Катиным заклинаниям.

Раза после десятого, я резко подошел к ней, обнял рукой за талию, притянул к себе, заглянул в недоумевающие глаза и поцеловал в губы.

Несколько секунд Катя стояла не сопротивляясь, остолбенев от неожиданности.

Впрочем, реакция последовала почти сразу. Я так и предполагал.

Некоторые девушки не стали бы сопротивляться, а наоборот ответили бы на поцелуй, ну вы понимаете, но Катя была не такой, мне хватило времени изучить её характер.

Вырвавшись, а я не сильно её держал, она оттолкнула меня и крикнула: «Ватнус ногус».

Я до этого получивший небольшое ускорение, потерял равновесие и рухнул на пол. Причем неудачно, мимо подушки. Что только не сделаешь ради пользы. Бедный мой затылок.

Искры брызнули из глаз и вокруг воцарилась тьма.

***

Наверное я отключился, но ненадолго. Когда я очнулся, то увидел взволнованное лицо Кати, склонившейся надо мной.

Боль в затылке пульсировала огнем растекаясь по голове волнами. Удивительно, как после многочисленных повреждений головы, я не стал идиотом. А может и стал, просто сам этого не замечаю.

— Сильно я тебя? — взволновано спросила Катя.

— Главное, что у тебя получилось, — слабо улыбнувшись, ответил я.

— Ты такой странный, — пробормотала Катя. — Александр Странный.

Я лишь усмехнулся и прикрыл глаза, и сосредоточился на боли в затылке.

Послышались шаги. Катя то приближалась, то удалялась от меня. Наконец она приподняла мою голову и подложила под неё что-то холодное.

— Спасибо, — тихо произнёс я, не открывая глаз.

— Пожалуйста, — ответила девушка, и легла рядом.

Приоткрыв один глаз, я увидел, что она легла повернувшись ко мне спиной. Её голова лежала на подушке, на которую должен был упасть я.

Вздохнув, я снова закрыл глаза, и закинул ногу на ногу.

Хорошо так лежать. Никаких забот, никаких хлопот. Рядом лежит девушка, которая тебе… нравится? Неужели… Допустим…

И всё бы ничего, только где-то в глубине. Где-то в самом углу разума зудит мысль о кольце, не давая мне покоя.

Я глубоко вздохнул и посмотрел на девушку. От неё исходил какой-то приятный аромат. Даже как-то не хотелось уходить в свою комнату.

Я поднес руку к глазам и посмотрел на часы.

Десятый час. Засиделись… то есть залежались мы.

— Катя, уже поздно, я, пожалуй, пойду, — сказал я, приподнимаясь.

Молчание. Я посмотрел на Катю. Она спала. Измотал я её сегодня.

Взяв её на руки, я уложил её на кровать и заботливо укрыл одеялом. Как только я это сделал, она сжалась в комочек и засопела ещё слаще.

Хотелось бы и мне так спать. Сладко и безмятежно. Ни о чем не заботясь. Но этому не бывать. Как и не бывать тому, что Фафнир сам придет в МВД и сдастся.

— Спокойной ночи, — пожелал я спящей девушке и выключив свет, ушел.

***

На следующий день во время обеда Павел Андреевич сделал объявление.

— Завтра в нашу школу приедет представитель американской школы магии и волшебства. Его целью будет выявление лучшего ученика, — сказал Рублев. — Этот конкурс будет проходить среди 2-4 курсов. Лучший ученик отправится на год в Америку, чтобы перенять их опыт и знания.

Несколько мгновений после того, как директор замолчал и опустился на своё кресло, все молчали, переваривая услышанное, а потом гул голосов возрос в несколько раз.

— Заманчиво, — покачал головой Максим, поворачиваясь к Юле. — Будешь участвовать, Юль?

— А ты меня отпустишь в Америку? — спросила Юля, хитро улыбнувшись.

— Нет, — улыбнулся в ответ Максим.

— А зачем тогда спрашиваешь? — усмехнулась Юля.

Пожав плечами, парень откусил кусок от рыбного пирога.

Посмотрев на ребят, я молча стал доедать свой суп.

Было бы неплохо отправиться в Америку, посмотреть, как они там живут. Ну и поколдовать конечно.

Но как же быть с успеваемостью по всем предметам, ведь я не отличник. Надо что-нибудь придумать.

***

На следующий день все с нетерпением ждали гостя из Америки. Повсюду только и слышались разговоры о представляющейся возможности отправиться поучиться за границу. Или не о представляющейся, ведь первый и последний, пятый, курсы этой возможности лишили.

И если с первокурсниками более менее ясно, то с пятикурсниками всё не так очевидно. Скорее всего, потому что курс выпускной, и надо будет сдавать экзамены.

Наконец, во время обеда двери столовой распахнулись и в помещение вошла завуч с гостями.

Как оказалось, гость был не один, с ним ещё был парень и девушка.

Рублев поднялся из-за стола и вышел к ним на встречу. Поприветствовав гостей, он повернулся к ученикам.

— Представляю вам господина Джонсона, — произнес Павел Андреевич, — а также его студентов Стивена Смита и Мэри Доброву.

Все с любопытством разглядывали вновь прибывших.

Джонсон был мужчиной средних лет, в хорошей форме и гладко выбритый. Одет он был в дорогой костюм серого цвета. Он широко и приветливо улыбался, но взгляд его был холоден.

Стивен Смит выглядел типичным раздолбаем. Черные волосы взъерошены, на шее виднелась какая-то замысловатая татуировка. Сам он был одет во все черное. Черная толстовка, черные джинсы и черные же кроссовки. Его скучающий взгляд бродил по залу.

Мэри Доброва была блондинкой с вьющимися волосами, одна прядь была выкрашена в яркий алый цвет. На ней были обтягивающая белая кофта и черные брюки. Я думаю, все парни сейчас пожирали её глазами, ведь она была очень красива.

— Господин Джонсон и его студенты будут наблюдать за вашей учебой и участием в жизни школы до конца учебного года, — продолжил Рублев, после небольшой паузы. — И в конце года мы узнаем, кто поедет в Америку.