Елена уставилась на судью, должно быть, ожидая заветного стука молоточком. Но его не последовало.

– К сожалению, защита вправе избирать любую версию, – ответил на молчаливый вопрос председательствующий.

Свидетельница развернула плечи, и в ее глазах появился тот хищный блеск, о котором несколько минут назад говорил господин Липман. Разъяренная тигрица, да и только!

– Заинтересована, говорите? – начала она чуть ли не шепотом, увеличивая диапазон по мере произнесения гневной тирады. – А в чем корысть, не подскажете? Ведь мой отец собирался передать драгоценности мне! А теперь по вине этого негодяя я лишена всего того, на что вправе была рассчитывать.

Дубровская смирилась. Похоже, дочь и в самом деле была чиста. В смысле закона, разумеется…

– Я владею небольшим ювелирным магазином, – рассказывал маленький человечек с круглой, как футбольный мяч, головой. – В каком-то роде мы с господином Липманом являемся коллегами.

Он обеспокоенно поглядел в сторону известного ювелира, должно быть, пытаясь определить, не рассмешило ли «коллегу» столь нелепое сравнение. Ведь, если разобраться, между ними была целая пропасть. Но Филиппа на данный момент не волновали собственные амбиции. Он сидел, погруженный в свои мысли, не особо вслушиваясь в слова свидетеля.

– Так вот, когда ко мне в магазин пришел молодой человек с просьбой посмотреть одну вещицу, я, признаться, сначала не заподозрил ничего дурного, – бойко продолжил свидетель.

– Что за вещица?

– Часы Бреге с посеребренным циферблатом. Хорошая вещь, правда, с небольшим дефектом.

– Поясните, что вы имеете в виду.

– С обратной стороны корпуса имелась потертость. Как объяснил клиент, на этом месте раньше была дарственная надпись, но он ее стер, поскольку собирался часы продать.

– Вам показалось это подозрительным?

– Разумеется. Молодой человек не походил на владельца столь дорогой вещи. Он, правда, плел что-то про умершего родственника, но я не поверил. – Маленький ювелир презрительно посмотрел на подсудимого. – Кроме того, он пришел в темных солнечных очках и, по всей видимости, сильно торопился. Я попросил его подождать и удалился в свой кабинет, где у меня лежало послание господина Липмана.

– Что за послание? – оживился прокурор.

– Господин Липман информировал представителей ювелирного бизнеса об особенностях украденных у него вещей. Разумеется, шансов было немного, что преступник постарается сбыть драгоценности в этом же городе, но расчет делался на вора-дилетанта. И, как видите, это сработало. В списке украденных предметов числились часы Бреге, по всем характеристикам и внешним признакам совпадающие с теми, что принес в мой магазин незнакомец. Дарственная надпись «Филиппу от Розы с любовью» была стерта, но фрагмент заглавной буквы Ф все же сохранился.

– Что вы предприняли дальше?

Свидетель скромно опустил глаза:

– О, конечно, в информации господина Липмана была приписка о вознаграждении тому, кто сообщит о судьбе украденной коллекции. Но меня больше волновало не это. Я хотел оказать услугу своему почтенному коллеге, – маленький ювелир взглянул еще раз на Липмана для того, чтобы убедиться, слышит ли он его слова. – Нужно было во что бы то ни стало задержать преступника. Я сообщил ему, что готов купить у него «Брегет», только для этого мне нужно убедиться в его подлинности. Ничего особенного, просто оставить часики у меня на непродолжительное время, а потом вернуться и забрать деньги.

– Молодой человек согласился на ваши условия?

– О нет! Он категорически возражал, даже перешел на крик, пытаясь доказать, что с часами все в порядке. Тогда я предложил ему предъявить документы на изделие. Мужчина начал что-то выдумывать про то, что они пропали. Но было очевидно: никаких документов у него попросту нет. Я боялся, что он уйдет вместе с часами и тогда все ниточки детективной истории будут безвозвратно потеряны, и предложил расплатиться тут же. Мне требовалось время, для того чтобы собрать необходимую сумму. Мужчина занервничал, но все же уступил. Из своего кабинета по телефону я вызвал милицию. Но когда вернулся в торговый зал, мой странный посетитель заявил, что вынужден уйти и согласен сократить свои денежные требования вдвое. Я удивился, ведь это было ему явно невыгодно.

– Вы каким-то образом оформили сделку?

– Молодой человек отказывался от всех формальностей, но я все-таки настоял на том, чтобы он написал мне расписку в получении денег.

– Цель подобной расписки?

– Во-первых, я тянул время. Милиция должна была появиться с минуты на минуту. Во-вторых, преступник зафиксировал полученную от меня сумму. Ну а в-третьих, вы получили образец его почерка. Разве это было не разумно?

Маленький ювелир бросил на прокурора взгляд, исполненный достоинства: «Ну, не молодец ли я?» Обвинитель воздержался от комментариев и предпочел вопрос:

– Ну а как вы удостоверились в его личности?

– Да никак, – развел руками ювелир. – Паспорта у него на руках не было, а его данные, оставленные в расписке, – Иванов Иван Иванович, очевидно, были ложными. Но разве у меня был выход? Ко всему прочему, этот тип наврал мне про сломанную руку и расписку написал левой рукой весьма корявым почерком.

– Итак, милиция приехала…

– Милиция приехала, когда на руках у меня остались часы и расписка. Преступника и след простыл…

– У защитника есть вопросы?

– Да, ваша честь. – Елизавета повернулась к свидетелю. – Вы не находите, что подсудимый по данному делу отличается незаурядной внешностью?

Ювелир оторопел от неожиданного вопроса и в недоумении уставился на судью. Однако тот, по всей видимости, был удивлен ничуть не меньше свидетеля, поэтому позволил защитнику продолжить допрос.

– На самом деле у него невероятно мужественное лицо, широкие плечи и мощный торс. Вы согласны? – в голосе защитника слышалось искреннее восхищение. Похоже, ей нравился ее клиент.

– Боюсь, я не совсем понимаю, что вы от меня хотите, – пробормотал ювелир.

– Ну, назовите сами какие-нибудь яркие, отличительные признаки его внешности, – предложила Дубровская.

– Так нет таких, – проговорил маленький человечек, в котором в эту минуту взыграло его мужское эго. – Обыкновенная внешность, среднее телосложение, лицо… губы. Ничего примечательного!

– Ну, будьте же справедливы! – искренне огорчилась Елизавета.

Но ювелир вовсе не стремился быть объективным.

– Ничего особенного, по-моему. Встречу такого на улице, пройду мимо, даже не обратив внимания.

– Так-таки и пройдете?

– Абсолютно, так и поступлю, – фыркнул человечек.

– Ну, если вы так утверждаете, – разочарованно произнесла чокнутая адвокатесса и, внезапно изменив тон, спросила: – А на предварительном следствии вы участвовали в опознании подсудимого?

Ювелир замялся:

– Ну, да! Мне представили трех человек, в числе которых я и опознал своего посетителя.

– Легко узнали?

– Да уж, не особо задумывался.

– Глядите-ка, в протоколе записано следующее: «Опознаю человека, стоящего в центре, по характерным признакам его внешности: форме лица, глазам голубого цвета и телосложению». Правильно записано?

Маленький ювелир пожал плечами:

– Ну, если следователь записал, стало быть, правильно.

– А теперь ответьте на вопрос: как же вы сумели узнать человека ничем не примечательной внешности, обычной комплекции, да еще и по глазам, которых вы уж никак не могли увидеть. Вы не забыли случайно про темные солнечные очки?

Ювелир озадаченно тер макушку…

– Да, я проводил исследование почерка подсудимого, – докладывал суду пожилой мужчина с клиновидной бородкой. – На экспертизу была представлена расписка из ювелирного магазина, свободные и экспериментальные образцы почерка подсудимого.

– Свободные – это… – изобразил непонимание прокурор.

– А! Да это просто, – пояснил эксперт. – Я исследовал заявление о приеме на работу, написанное рукой подсудимого. Это, как вы уже поняли, свободный образец. Подсудимый писал, не думая, что его почерк будут исследовать. А экспериментальные образцы были выполнены им уже в ходе предварительного следствия.