— Возможно. Можно попытаться. То, что я могу, это на короткое время приковать тьму к камню. Тьма — это сущность моего народа. Когда Хавальд прикоснётся к этому камню, он начнёт излучать тьму. Это косвенный способ. Если бы я сама осуществила заклинание, оно было бы более мощным, — Зокора испытующе посмотрела на меня. — Чем больше Хавальд привязан к тьме, тем лучший эффект будет у магии.

— Вы могли бы это продемонстрировать? — спросил я, и внезапно стало темно.

Наступила кромешная тьма. Абсолютная, полная. Словно тяжёлая чёрная ткань.

Если бы я не был раньше слепым, я бы испугался до смерти. Я коснулся Искоренителя Душ и почувствовал, что Зокора стоит за моим стулом.

— Спасибо, — поблагодарил я, и мгновение спустя свет вернулся. Зокора сидела на своём месте, как будто никогда оттуда не вставала. Она слегка улыбалась.

— Если бы вы ещё посвистели, — сказал я, и её улыбка стала шире.

— Это было пугающе, — заметила Лиандра, переводя дыхание.

Другие, даже Варош, согласно кивнули, Серафина тоже побледнела.

— Не для Хавальда, — тихо промолвила Наталия. — Он жил в темноте и до сих пор живёт.

— А тёмные эльфы могут видеть в такой тьме? — спросила Лиандра.

— Нет, — ответила Зокора. — Но мы к ней привыкли и тренируемся сражаться в таких условиях. Существуют ещё другие чувства восприятия кроме глаз.

— Что ж, — сказала Линадра, поворачиваясь ко мне. — Как тебе такое, Хавальд? Похоже, есть способ получше, чем твой план. Ты сможешь появиться посередине храма Безымянного и лицом к лицу встретиться во тьме с Властелином Кукол и у тебя будет время на протяжении десяти вдохов и выдохов, чтобы казнить его. Ты хочешь попробовать? — её голос был жёстким, но глаза — нет.

— Нет, — ответил я. — Мы их потопим и будем надеяться на лучшее для душ тех девушек.

Я всё ещё держался за рукоятку Искоренителя Душ. Клинок уже позволял мне выстоять в битвах, которые почти невозможно было выиграть. Но Варош был прав. Он не делал меня непобедимым или бессмертным. И даже этот усовершенствованный план не позволит мне спасти девушек.

— Мы уже сделали здесь достаточно, — продолжил я. — Все остальные свои вопросы эмира и Армин смогут решить самостоятельно. Конфликт между имперским городом и эмиратом был разрешён. С шестым легионом за спиной Файлид племена Башни, Тигра и Змеи ещё подумают, хотят ли начинать войну. А после волнения, которое вызвали свидетельские показания Марины, другие племена, скорее всего, поддержат кандидатуру Файлид в калифы. Гарнизон перестраивается, и второй легион будет размещён здесь. Уже только это достаточная причина, чтобы вернуться сюда позже.

— А что насчёт свадьбы и похорон эмира? — спросила Лиандра.

— Похороны эмира завтра. Ему мы сможем отдать дань уважения. А вот точной даты для официальной свадьбы пока нет. Однако они уже женаты. Если мы найдём в Аскире портал, а он там обязательно должен быть, то Газалабад будет находится всего в шаге от нас, и мы в любое время сможем вернуться. Тогда они и смогут организовать свадьбу. Возможно, в Аскире нам удастся найти другие портальные камни, чтобы можно было активировать другие порталы, может быть, даже грузовой в гостинице. Но всё это мы сможем сделать только когда наконец доберёмся до Аскира. Или ты думаешь иначе, Лиандра?

— Я тоже так считаю, — согласилась она, похоже, чувствуя огромное облегчение.

— Тогда я прикажу Дерелу подготовить Копьё Славы к отъезду, — я посмотрел на своих друзей и компаньонов. — Я, со своей стороны, рад, что никому из нас не пришлось отдать свою жизнь за Газалабад.

После обеда я отвёл Наталию в храм Сольтара, где знакомый нам молодой священник тепло её принял и улыбаясь, кивком поприветствовал меня. Прислонившись к одной из колонн храма, я наблюдал, как её облачили в белое одеяние, как с божьим благословением вложили в руки белый и чёрный камень, которые представляли день и ночь, свет и тьму, а также узкий путь, по которому люди блуждают то ко тьме, то к свету. Жрица по крутым ступенькам проводила её в ров, окружающий божий остров, который был наполнен чистой, освящённой водой. Согласно вере, теперь Наталия родилась заново как человек, который с помощью руководства бога мог ходить между светом и тьмой.

— А каким было ваше крещение, господин? — спросил один священник, присоединившийся ко мне у колонны.

— Вынужденным, — ответил я. — Мне хотелось пить, вода была чистой. Была ночь, никого поблизости, поэтому я подумал, не заполнить ли мне водой мой водный мешок. Каким-то образом я поскользнулся и упал в ров.

Я сомнением посмотрел на статую бога. Думаю, я ясно помнил, что почувствовал пинок в зад.

— Сколько вам было лет?

Я пожал плечами.

— Три или четыре года.

— В самом деле, ранее крещение, — священник тихо рассмеялся. — Некоторые пути начинаются странно, — промолвил он. — Посмотрите на её лицо. Вы когда-нибудь видели его таким сияющим?

Нет, ещё никогда. Было такое чувство, будто вся тяжесть свалилась с плеч Наталии. Она выглядела невинной. И была ей, потому что согласно нашей вере до крещения не могла отличить свет от тьмы.

Внезапно она показалась мне невероятно молодой, почти ребёнком, как будто крещение стёрло следы её жизни с лица. У меня расплылось перед глазами, видимо, что-то попало в глаз.

Наталия ещё никогда не была так прекрасна, как в этот момент, а потом она встретилась со мной глазами и улыбнулась: открытая, свободная улыбка, какой она ещё никогда не улыбалась раньше. Это разбило мне сердце, поэтому я перевёл взгляд туда, где стоял священник. Должно быть, я уже с ним встречался, потому он показался мне знакомым.

— Она радуется, — сказал я.

— Она пригласила Сольтара в своё сердце с молитвой, которую он не смог пропустить. Я редко видел веру, столь же чистую и очевидную, как у неё. Некоторые люди с лёгкостью принимают её в сердце, — промолвил священник с лёгкой улыбкой. — А другим, как мне иногда кажется, нужно дать пинка, — не отрывая от неё взгляда, он продолжил. — Вам часто нужен от него пинок?

— Нет, — твёрдо сказал я. — Я уже в детстве умел отличать правильное от неправильного.

— Значит вам не требуется руководство?

Я покачал головой.

— Есть вещи, которые следует делать и такие, которые можешь. Я делаю то, что должен. Руководству Сольтара я не рад.

— У вас с ним возникли разногласия?

Он и в самом деле выглядел подавленным от этой мысли.

— Он оставляет людей умирать. Забирает тех, кто не причиняет никому вреда, а убийцам предоставляет долгую жизнь. Он несправедлив.

— Он не судит. Он лишь показывает дорогу между светом и тьмой. Человек может выбрать свой путь. Борон судит, а Сольтар нет.

Я вспомнил всех тех, кого любил, знал и почитал, вошедших в его царство. Среди них были хорошие мужчины и женщины, в то числе те, за кого я отдал бы жизнь. Но я не умирал. Умирали они. Перед моим внутренним взором предстала картина: далёкий перевал, заваленный горой трупов. Я увидел себя, покрытого кровью и с бледной сталью в руке, как выбираюсь из этой горы и вижу, что врага больше нет. Мы умирали, в то время как трусливый граф полировал свои доспехи…

— Так бессмысленно, — промолвил я. — Такие бессмысленные смерти…

— Они сами приняли такое решение, выбрали свой путь. Разве вы не можете это уважать?

— Никто не выбирает смерть.

Я снова перевёл взгляд на Наталию, она внезапно стала грустной. Именно поэтому я избегал храма Сольтара. Я чувствовал грусть, когда вспоминал тех, кого любил и потерял.

— Чем траур отличается от любви? — спросил священник. — Не забывайте, все те души, которые вы знали, живут. Некоторые из них уже во второй или в третий раз с тех пор, как вы их встретили. Вы смогли бы их узнать?

— Говорят, что их можно узнать, но я ещё никого не встречал.

— Вы уверены? По внешним признакам они редко похожи. Но что, если посмотреть в душу? Разве вы ещё никогда никого не встречали, к кому чувствовали любовь, хотя не знали этого человека?