Очень… бодрит?
— Ты интересуешься ситхами? — старательно обеспокоенно спросил Палпатин, с трудом задавив желание сказать «Не лезь в то, что не понимаешь, Энакин». Какой ужас — быть согласным с неизвестным джедаем… И поймал полный иронии и уже чем-то совсем недетский взгляд.
— Канцлер, — Энакин свернулся в узел и положил подбородок на колено, — меня ж в миссии на Коррибан посылали. И на Явин-4. И вообще в самые-самые темные дыры в Галактике. Я прямо думаю, с целью, чтоб я потемнел уже наконец, они б тогда вздохнули, сказали всем «ну я ж говорил» и выпилили бы меня уже.
— Я уверен, что так думают далеко не все.
Энакин дернул плечом.
— Ну не все. Но так думают. Да и хатт с ними, это неважно все. Ничего там нету интересного на Темной стороне, я там был, там все то же самое. Сила-то на всех сторонах одинаковая, на Темной только голова болит сильнее, Сила из гнева — это круто, но недолго.
Палпатин молчал. Пытался уложить в голове.
— И… кто? — слова как-то не складывались. — Кто твой учитель?
— Меня с Коррибана выпихали, — рассмеялся Энакин. — Сказали приходить, как пубертат закончится, а то пока с контролем полный ужас, с джедайскими техниками я менее опасен для окружающих. Они правы, конечно… Но я, наверное, не вернусь — ну, по-настоящему. — Он поморщился. — Знаете, «хранить древние тайны» — это все очень круто, но если б инженеры так рассуждали, мы б до сих пор ковырялись палками в земле. И это что у джедаев, что у ситхов, что у Бейнитов, у Бейнитов так вообще… Я вот и подумал, только не знаю, как это сказать… По-дурацки звучит.
— Что?
— Канцлер, — Энакин улыбался. — Одаренным давно пора развиваться. Давайте устроим новый орден, а?
========== Вакуум ==========
— Мне нельзя ничего дарить, — сказал Энакин. — И на день рождения тоже.
Палпатин перевел взгляд с него на браслет для коммуникатора на столе между ними. Металлический, самый простой браслет. С такими ходила половина Корусанта.
— Совсем ничего, — повторил Энакин. — Джедаям не пристало иметь личные вещи.
Палпатин знал совершенно точно, что личные вещи у джедаев были. Немного, это верно. Но все же.
— Разве? — спросил он. Энакин пожал плечами.
— Мне нельзя иметь личных вещей, — поправился он. — Это специальное правило специально для меня. Потому что я такой весь особенный. И слишком старый для правильного обучения.
Ожидаемой Палпатином злости в его голосе не было. Спокойствия, впрочем, тоже. Энакин что-то решил про себя, по поводу сказавших ему это, и Палпатину от тона его голоса стало не по себе. Ощущать от ребенка настолько отстраненный холод было неестественно.
И ведь ни капли Темной стороны, вот же…
— Ну хорошо, — сказал он, убирая браслет в ящик стола. — Шоколад, я полагаю, тебе не запрещен.
У него возникла мысль, нужно было занять ребенка минут на пять, чтобы обдумать — и осуществить.
Энакин улыбнулся.
— Ну вообще-то запрещен, — сказал он. — Но у меня и так недобор веса, так что наш врач меня не сдаст.
Врач?
— Тебя обследуют после твоих визитов сюда? — удивился Палпатин.
Дроид принес Энакину шоколад, а ему самому каф. Энакин одним глотком выпил полчашки и дернул плечом.
— Ну да, конечно. Рабов всегда обследуют, мало ли, вдруг принесли заразу.
Вот оно как…
— Энакин…
— Это, — мальчик поставил чашку на стол, облизал запачканный кончик носа, — была аналогия. Я знаю, что я не раб. Спасибо, канцлер, было очень вкусно.
— Это не все, — сказал Палпатин и протянул ему датапад. — С днем рождения, Энакин.
— Я же сказал… — Энакин прочитал на датападе написанное и осекся. — Это… что?
Палец его осторожно тронул координаты.
— Это — ничего, — сказал Палпатин. — Сорок кубических километров ничего. И они твои.
— Среди звезд, — прошептал Энакин. И посмотрел на него сияющими глазами.
Мой, подумал Палпатин. Вот сейчас, с этого момента начиная — мой. Навсегда.
Потому что только я понял, что на первый свой день рождения на чужой планете ребенок захочет получить особенный подарок — пусть даже это будет пустота.
Какая ирония.
========== Перспективы ==========
— Так, — сказала Лея.
В кают-компании Сокола было ровно на два человека больше, чем положено. Один полупрозрачный — высокий, широкоплечий, в чем-то вроде плаща, — стоял у карты, заложив руки за спину. Второй — в балахоне с капюшоном, — сидел на диване и ухмылялся очень знакомо. Напротив него сидел Люк и явно не знал, куда девать руки.
— Здравствуйте, принцесса, — очень доброжелательно сказал призрак в балахоне, и Лея наконец-то его узнала.
— Что это значит, Люк?
Если этот вот — Его величество Палпатин, то второй… Лея внутренне собралась. То, что Вейдер выглядел как-то… по-человечески, ничего не меняло.
— Они пришли, — ответил Люк. — Просто вот… возникли. Пять минут назад.
— И ты ничего не делал. — Лея понимала, что ее иронии и скептицизма Люк, скорее всего, не заслуживает. Но сдержаться… Люк поймет. А у нее стресс. Да.
Люк опустил голову. Лея мысленно вздохнула. Ну конечно.
— Он меня позвал, — сказал Вейдер, поворачиваясь к ним. — А я пригласил Его величество.
— Почему я не удивлена, — процедила Лея. — И зачем же? И вообще, лорд Вейдер, вы не могли бы перестать морочить нам всем головы и выглядеть так, как должно?
— Лея, — вскинулся Люк, — отец…
— Если ты думаешь, что он теперь стал белый и пушистый, то я тебя отправлю к психологу, как только мы сможем до какого-нибудь добраться.
Император Палпатин изобразил аплодисменты, улыбаясь во все зубы. Глаза его, к большому удивлению Леи, смеялись. И оттенка безумия, так пугавшего ее в последние годы в Сенате… не было?..
— Ну а я о чем тебе говорю, Вейдер? Дочь твоя видит суть вещей лучше, чем твой сын-идеалист.
Вейдер равнодушно пожал плечами.
— Я выгляжу так, как мне удобно. А доспех мне надоел чудовищно, уж просите, ваше высочество. Что касается стороны Силы… Тьма и Свет к морали не имеют ни малейшего отношения. Но это философские вопросы, они подождут. Люк меня позвал по поводу вопросов сугубо практических.
— Нам от вас ничего не нужно! — вспылила Лея.
Люк сглотнул и посмотрел на Лею. Взгляд у него был хмурый и упрямый.
— Слушай, — сказал он, — ты только не злись. Но я ошибаюсь — или мы находимся в гипере, в Соколе, и драпаем от Эндора — да еще и стартовали среди ночи, — никак не потому, что тебе приключений захотелось? Я чувствовал смерти на орбите. Кто?
— Мон, — выдохнула Лея. — Они убили Мон. Я не знаю, кто за этим стоит, но к ней пришел Мадин. И следующими в списке были я и ты. Она успела передать то, что узнала — и запись тоже. Своего убийства. Поэтому мы и драпаем. Поэтому так быстро. Мы должны…
И она осеклась. Под очень внимательным взглядом призрачного Императора говорить стандартную фразу про продолжение борьбы не получалось, а никакого иного плана у Леи пока не было. Она едва удерживалась, чтобы не закричать. Или зарыдать. Или разбить что-нибудь. Очень хотелось вернуться, построить всех — и убить всех предателей. И допросить. И вытащить — кто… Вот только — убьют, да и не решит это никакой проблемы, ведь очевидно, что предателей направляли с имперского верха…
— Это не ваша операция, случаем, ваше величество? — прошипела Лея. Император скривился.
— Нет, к сожалению, — сказал он. — Но есть у меня предположения…
— Заигрались, — бросил Вейдер.
— Заигрался, — признал Палпатин. — Но есть шанс все исправить!
— Это еще какой? — сощурилась Лея.
— Я — официальный наследник отца, — сказал Люк. — А он…
— А он — мой, — широко улыбнулся Палпатин. — Неофициальный, но никто оспаривать не осмелится, я вас уверяю.
Лея тряхнула головой. Потерла лицо ладонями.
— Нас убьют, — сказала она.
— С флотом за спиной — не получится, — сказал Вейдер. — Палач ушел от Эндора и увел флот, и я знаю куда. Я дам вам все коды…
Лея вскинула руку, и он замолчал, смотря на нее с отчетливым интересом.
