-От кого беременна Кая, Ивар, — задал вопрос старший из сыновей Рагнара.

Бьорн сложил руки на груди, ожидая увидеть на лице Бескостного смущение. Но тот и вида не подал, что вопрос застал его врасплох. Зато слова брата, удивили Змееглазого. Сигурд порезал палец, так как перевёл взгляд на Бьорна. Такого вопроса он не ожидал, но куда сильнее его поразил ответ младшего брата.

-От меня, — так же твёрдо ответил Бескостный, улыбнувшись.

Улыбка не была искренней или злорадной, скорее это был защитный механизм, против напряжения вокруг и нападок.

Удивление Уббэ, застыло на его лице широко открытыми глазами, он знал ответ на вопрос Бьорна, но не ожидал такого прямого ответа. В принципе, как и все остальные.

Хвитсёрк лишь больше съёжился, вжимаясь в стул. Его не отпускало то чувство, когда натворил кто-то, а стыдно тебе. Он испытывал это уже давно, но именно сейчас всё было обострено как никогда. И если бы здесь была Кая, то ему было бы полегче перенести этот неприятный разговор. Именно она всегда его поддерживала и успокаивала. Но сейчас сестры здесь не было, и приходилось краснеть одному, в надежде, что речь о нём не зайдёт.

Сигурд перевёл удивлённый взгляд на младшего брата, в отличие от Хвитсёрка, не задумываясь о том, как он выглядит сейчас. По пальцам стекала кровь, а он даже не чувствовал, как пощипывает ранка. Змееглазый не думал об этом, как и о том, что его рот приоткрыт и нижняя губа отвисает. Когда он был слишком удивлён, то в такие моменты, был как никогда похож на Аслауг. В голове Сигурда, в упор не хотела укладываться мысль, что сестра беременна от Ивара.

-Вы что натворили, — только и смог выдавить Уббэ, не сводя глаз с Бескостного.

Железнобокий схватил стул, что стоял рядом и разбил его, швырнув о стену. Улыбка с лица Ивара сползла, уступая гневу. Его ноздри широко раздувались, а глаза были слегка прикрыты. Он ожидал такой реакции и был к ней готов.

-Я так и знал, — произнёс Змееглазый. — Я знал, что однажды ты её погубишь.

-Ивар, — обратился к нему Уббэ. — Как это произошло, как давно?

Тот лишь косо посмотрел на брата, не ответив.

-Хвитсёрк, ты знал, — вопрошал Уббэ, пытаясь понять, кто виноват, и что делать.

Для Хвитсёрка наступил момент, которого он боялся. Как быть и что говорить, когда уже всё выяснилось, он не знал. Оставалась лишь правда.

-Хвитсёрк обо всём давно знает, — на повышенном тоне, ответил за него Железнобокий. — Это только мы были так слепы, что не замечали, что творится в нашей семье, прямо под носом.

-Ты знал и молчал, — констатировал Уббэ, укоряя его в этом.

-Что ты хочешь услышать, — не выдерживал напряжения он. — Я случайно узнал, Кая просила не говорить, я не думал, что всё будет так.

-Да причём тут он вообще, — заступился Сигурд. — Вот, виновник трагедии, — он указал рукой в сторону Бескостного.

-Он знал и покрывал их, — переходил на крик Уббэ, перебивая брата.

-Хватит, — крикнул Бьорн, хлопнув ладонью по столу.

-Вы все, — хрипло и негромко начал Ивар. — Никто из Вас, никогда не был мне ближе, чем Кая. Вы всегда считали меня отщепенцем, игнорируя моё присутствие в нашей семье, и только она всегда была со мной.

Бескостный привстал, указывая на каждого из братьев пальцем. Наконец, он мог выразить всё, что копилось годами. Всё, что он думал о них и их семье, не боясь быть не понятым или не услышанным.

Чувство облегчённости, наконец, выпорхнуло из груди, как птица, томившаяся в клетке.

-Я люблю её, — без стеснения, выражал он эмоции. — Люблю так сильно, как Вы и представить не можете. Ни одна из Ваших женщин никогда и в подмётки ей не пойдёт. Вы не знаете, что за чувства между нами, никто из Вас и представить не может как это. Я буду любить и защищать её и нашего ребёнка, пока Один не призовёт меня в Вальхаллу.

-Прекрати, — рявкнул Бьорн. — Ивар это неправильно, что сказал бы Рагнар?

-Я рассказал ему обо всём, когда мы были в Англии, и пообещал, что никогда не брошу Каю, чего бы это ни стоило.

-Боги, за что, — шипел Железнобокий, хватаясь за затылок, будучи на грани истерики.

-Ивар, как же ты собираешься дальше жить с этим, — спросил, не отошедший от шока Уббэ.

-Так же, как и жил до этого, — резко ответил Бескостный.

-Что о нас скажут люди, когда узнают о кровосмешении в нашей семье, — продолжил вопрос Сигурд.

-Плевать мне на людей, они ничтожны, — выходил из себя Ивар.

-Тебе плевать на всё, — разразился криками Бьорн. — Плевать на судьбу Каи, на нашу семью и на всех вокруг.

-Не смей говорить о ней, — перешёл на манер речи брата Бескостный.

Железнобокий схватил Ивара за воротник куртки, притягивая к себе.

-Ты подумал о её будущем, как ей жить дальше и растить бастарда от собственного брата, — орал и тряс его Бьорн.

Взволнованный Уббэ, старался сохранять спокойствие и ясность ума, что давалось трудно. Он подскочил к Железнобокому, пытаясь разнять братьев, сцепившихся как псы.

-Я буду жить с ней и растить нашего ребёнка, кто бы что ни говорил, и не смей называть его бастардом, — повысил хриплый голос Бескостный, вцепившись в плечи брата.

-Ты безумен, — встрял в разговор Змееглазый. — Ты родился безумным и Каю втянул в своё безумие.

-Заткни пасть Сигурд, — рявкнул Ивар.

-Сам заткни, сумасшедший ты калека, ты эгоист и манипулятор, — указывая на него пальцем, сощурившись в гримасе омерзения, разглагольствовал Сигурд. — Ты всегда пользовался её добротой и давил на жалость. Бедный несчастный Ивар, обделённый Богами, отвергнутый женщинами. Я больше чем уверен, что это ты её совратил, ввёл в дикое распутство. Из-за собственного эгоизма и страха, что однажды она выйдет замуж и покинет тебя. Ты всё это устроил не из-за любви к ней, а только лишь из-за себя самого.

-Я убью тебя, мерзкое ты отродье, — перебивал взбешённый Ивар, хватаясь за рукоять топора.

-Ивар, — воскликнул Уббэ, понимая, что может произойти непоправимое.

-Успокойся, — сквозь зубы процедил Бьорн, перехватывая оружие из руки Бескостного.

-Заткни свой поганый рот и не смей говорить о нас с Каей, — шипел он, брызжа слюной. — Ты ничего не знаешь о нас, тебе никогда не понять, каково это. И никто из Вас никогда не поймёт, Вам не дано.

-Я думаю, в словах Сигурда есть правда, — спокойным тоном, обратился к нему Уббэ, стараясь не накалять и без того распалённую обстановку, но желая трезво рассуждать. — Я верю, что ты любишь сестру, как и мы все. Но вполне вероятно, что произошедшее между Вами, это плод твоего эгоизма и нежелания оставаться одному.

-Вы завидуете, — усмехнулся Бескостный, удерживая, вырывающийся наружу гнев. — Все Ваши женщины продажны, и с Вами они, лишь из-за личных выгод. Ни одна из них не отличится особой верностью. Я и Кая близнецы, мы неделимы. Наша с ней целостность нерушима, сложно представить связь сильнее, чем та, что удерживает нас вместе.

-Боги, тогда Вы оба безумны, — вскинул руки к небу Уббэ.

-Ивар заразил безумием Каю, еще в лоне матери, — выпалил Змееглазый.

-Ты что скажешь, Хвитсёрк, — обратился к нему, успокоившийся Бьорн.

-Я считаю это неправильным, — негромко дал свой ответ викинг. — Но если они счастливы и любят друг друга, то почему бы просто не оставить их в покое. Хоть кто-то в этом никчёмном мире, кого-то любит.

Уббэ пристально смотрел в глаза брата, когда тот озвучивал свои мысли. В его речи, он улавливал грусть и тоску, догадываясь, что в голове его была Маргрэт. Рабыня, ставшая его супругой, с которой возлежали все, кроме Бьорна. И, пожалуй, лишь Хвитсёрк, был по-настоящему искренен в своих чувствах к ней.

-За мной, как за старшим из детей Рагнара, всегда остаётся принятие решения, касаемо любых вопросов, — сухо начал Железнобокий, смотря в пол. — И вот, что я предлагаю. Кая будет как можно реже появляться на улице без надобности, все, что ей будет необходимо, будут приносить к ней домой. В обществе будут думать, что она потеряла ребёнка Гуннара. А когда придёт её время, то бастарда будут воспитывать, как и остальных сирот.