Девочка была привязана к столбу, под ней был расположен хворост, брёвна и солома. Они хотели сжечь невинную девочку. Принести тем самым жертву и освободить свои души от этих проклятых, тёмных оков. Мария была привязана к другому, маленькому, столбу. Она плакала и кричала. Всем этим заправляла старая женщина с клюкой. Она ходила и что-то бормотала, как будто заклинание, и указывала этим мёртвым людям, что и как делать.

– Стойте, что вы делаете, – закричал Гриша, завидев приближающегося мужчину с факелом к Насте. – Остановитесь, она же ребёнок. Это убийство невинного дитя только усугубит ваше положение.

– Да что ты об этом знаешь? – сказал мерзким голосом эта женщина, которая управляла всем. – Я знаю о тёмных силах больше любого здесь. Моя мать научила меня всему, что я могу, а она была ведьмой. Это кровь, обращённая пеплом, смоет наше проклятье и освободит от его оков души этих людей.

– Вы ошибаетесь, – снова сказал Гриша. – Послушайте меня и отпустите их.

– Схватите и убейте его вместе с ними! – гаркнула она, и Гришу тут же схватили и привязали спиной к спине с Марией. – Не лез бы ты сюда. А сейчас ты умрёшь с ними, а мог бы уйти, как всё закончится. Ты мне начал мешать с самого начала, – она подошла к нему и поцарапала щёку длинным чёрным ногтем. – Мы сорок лет хотим вытащить из дома женщину, у которой ты жил, но она слишком умна, а тут ещё ты появился.

– Зачем вы хотели вытащить её? – спросил Гриша.

– Она хранит свою невинность, и её кровь не меньше крови этой малютки могла смыть проклятье ещё много лет назад, – отвечала ведьма, и на глазах у Гриши приняла облик той женщины, у которой он жил. – Зажечь огонь!

   Мария забилась в истерике, Гриша тоже пытался вырваться из верёвок, но бесполезно, узлы были крепкими. Люди, подчинявшиеся этой злой ведьме, все вместе произносили какое-то заклинание. Вот старик с факелом подошёл к столбу, где была привязана Настя, и стал уже подносить факел к соломе, как раздался крик. Это была женщина, у которой жил Гриша. Она шла, и все перед ней расступались.

– Отпустите сию девочку и принесите меня в жертву, вот я, – сказала она. – И этих людей тоже отпустите, они здесь случайно.

– Марфа сама явилась на костёр, – сказала ведьма. – Долго мы ждали тебя. Отвяжите его, – она указала на Гришу.

   Он упал на сырую грязь и снова увидел книжку, она снова выпала. Гриша пополз к ней и взял. В мерцающем свете факелов он увидел, что его руки были в крови, вероятно, он обо что-то поранился. Коснувшись листа открытой книжечки, он оставил кровавый отпечаток. И вдруг на пустых страницах стали чётко проявляться надписи, как будто кто-то писал их невидимой рукой. Подчерк с умеренным правым наклоном, надписи разборчивы, и он читал их. Там были заклинания, рецепты всяких снадобий, рисунки, которые понять могла только составившая эту книгу. Самое главное, проявился текст перед словом «Прощение». И чёрным по жёлтому было ясно написано о том, что «ни одна кровь, ни одна жертва человеческая и не человеческая не сможет смыть проклятье сие и освободить души проклятые от оков. Никакое зелье и ничего на свете, только лишь Прощение». Дальше было написано, что простить может близкий человек и горе тем, не прощённым, если умрёт этот человек, и будут они вечно прокляты.

– Ну конечно! – крикнул Гриша. – Стойте, стойте. Послушайте, вы должны попросить прощения у этой женщины. Она единственная, кто остался из знавших и любивших девушку, которую вы сожгли. Вопрос лишь в том, сможет ли она простить вас. Просите.

– Не слушайте его, – кричала ведьма. – Поджигайте, поджигайте, если хотите освободиться от проклятия.

   Толпа разделилась на две стороны. Половина продолжала произносить заклинание, и старик с факелом уже делал то, что должен, как внезапно другая половина пала на колени перед женщиной. В их лицах она увидела мольбу и сожаление и, заплакав, простила их в сердцах и сказала «я прощаю», хотя и не держала зла ни на кого. Столько лет прожив в страхе, она лишь думала, как дожить свои дни в смирении.

   Ведьма билась в истерике, но это было уже не важно и не имело больше влияния на остальных, которые тоже встали на колени.

   Вокруг царила неземная тишина, дождь прекратился. Лица и руки людей стали обугливаться медленным огнём. Сначала они не понимали, что происходит, но после поняли, что свободны, и на их мёртвых лицах появились улыбки. Кожа отслаивалась кусочками и отлетала как искорки от костра в ночи. Гриша обернулся назад, дома точно так же расщеплялись на миллионы светлячков, которые подхватывал, взявшийся не откуда ветер. Ветер разносил прах обуглившихся по земле, на многие мили. Книга вспыхнула огнём в руках Гриши и сгорела совсем без следа, ни уголька не осталось от неё.

   Отвязав Марию и Настю, он подошёл к старухе и обнял её.

– Нам пора уходить отсюда, – сказал он, – хотите пойти с нами?

– Нет, сынок, мне идти некуда – ответила она с искренней улыбкой. – Здесь я родилась, здесь и помру, а вы идите. И спасибо вам, без вас я бы жила в страхе и по сей день. Храни вас Бог! Мне осталось немного, чувствую, скоро призовёт меня Он. За меня не беспокойтесь, ну, ступайте с миром.

   Они направились по дороге к реке, угли летали вокруг них, и вскоре за их спинами остался лишь пустырь. Дома исчезли, как будто их и не было никогда. Горизонт уже светился тонкой полоской света, тучи разошлись, а навстречу им шёл, со стороны восхода, человек с лошадью. Встретившись с ним, Гриша узнал в нём того самого схимника.

– Не хорошо это, сынок, коня-то бросать в лесу одного, да ещё и привязанного, – промолвил схимник. – А конь добрый, мы с ним поговорили по душам дорогой. Да, добрый конь, добрый, а вот сахарок-то я забыл. Ну, ничего, он простит. Ты, Мария, к мужу-то не вертайся, а то снова терпеть побои и оскорбления будешь. Иди, дочь, вон той стежкой, там найдёшь остров свой, там ждут тебя в монастыре, ступай и не оглядывайся.

– Вы что, знаете его? – спросил Гриша Машу, но она лишь пожала в недоумении плечами. – Откуда он Вас знает? И почему Вы молчали, что бежите от мужа? – недоумевал Гриша.

– А Вы сами догадаться не могли, – ответила Мария. – Откуда ещё появляются такие синяки на теле женщины.

– Ну, ступайте, девочки, – снова заговорил монах. – А нам с тобой ещё нужно многое успеть.

– Скажите, Вы всё это знали? – спросил Гриша монаха, когда они шли по дороге.

– А что именно? – переспросил монах.

– То, что так будет.

– Не понимаю, о чём ты – говорил монах. – Я просто гулял у реки и увидел знакомого коня.

– Ну, да, конечно, а как Вы через реку перебрались? – не верил Гриша.

– По мосту, – ответил спокойно схимник.

– Ну, конечно, а я-то и не догадался, ведь я ночью проездил весь берег этой реки, – кривлялся Гриша.

– Всё ещё не веришь, Гриша? Ты ведь однажды уже не послушался меня, и что из этого вышло. Ты прельстился лёгким путём. Не ищи лёгких путей в жизни. Не ходи через широкие ворота, а теснись всегда в узкую дверь. Сложный путь надёжней, – к нему на плечо внезапно сел ворон.

– Монах с вороном? – спросил Гриша.

– Да, а что? Ты знаешь, что пророка Илию кормил ворон, когда тот прятался от гнева Иезавель.

   Они пришли к схимнику в домик и говорили по душам. Гриша собрался ехать, но старик задержал его, сказав, что он покинет этот дом, но не сейчас. Через два дня Гриша понял, зачем он его задержал. Старик умер ночью с молитвой на устах, он догорел, как свеча.

   Гриша приготовил тело его к погребению, одел его в, приготовленную им самим, схиму и положил тело в чёрный гроб. Гриша зажёг лампаду, висевшую на кресте, которая как-то потухла, а потом, через некоторое время, зажглась сама. Так монах дал знать о себе из вечности, и что жизнь после смерти тела не прекращается.

   Лампада горит всегда, лампада, которая зовёт нас и освещает путь туда, где сияет правда вечная и Бог всяческая и во всех.

   2008 год.

1.