– Мужик был хорошим человеком, – старик печально растягивал слова, смотря затуманенным взглядом словно сквозь время, – он убивал зверя профессионально, мгновенно, не давая напрасно мучиться! – внезапно в его голосе послышались гневные нотки. – Ведь если вскрыть медведю брюхо, то он от боли начинает наматывать вывалившиеся кишки на лапу, умирая в страшных мучениях! Но это уже не охота, а настоящее изуверство получается! Смерть должна быть легкой и быстрой! – Сергей Петрович вопросительно взглянул на товарища, тот в знак согласия утвердительно кивнул. – Вот и он понимал: выпустить кишки медведю ума большого не требуется, ударил и отскочил на безопасное расстояние! И остается только ждать, пока зверь себя не раздерет на части! И никакого риска! – Он отрешенно махнул рукой. – И никакой радости от победы! Низко и подло! Мне уже не справиться с медведем без ружья, силушка не та! Да и по молодости побаивался я идти на медведя с ножом, что поделать, храбростью Бог не наделил! А медвежатник чтил только честный поединок и не терпел подлости и несправедливости, он оставлял зверю шанс, которым тот однажды неминуемо воспользовался! Охотник вышел победителем из тридцати схваток с матерыми самцами, но тридцать первый для него стал последним – роковым! А произошло это не по его оплошности или досадной ошибке! Он делал все как обычно, отработанной годами схемой, но, видно, от него отвернулась удача! – И, немного подумав, растерянно добавил: – Или вышел сам медвежий Бог, прослышав о храбром охотнике, желая помериться с ним силами! – Сергей Петрович, как и прочие старики, был суеверен, убежденный в том, что даже камень имеет свою непонятную нам лесную душу. -
Разве разберешься, какие вмешались высшие силы, но результат оказался плачевным! Охотник, как обычно, замахнулся, поднимая медведя на задние лапы, машинально бросил шапку и стремительно подскочил к ревущему зверю, готовый нанести смертельный удар! А тот – оп, и обнял человека! Тебе не нужно объяснять, что значит оказаться в железных медвежьих объятиях! Это словно попасть под гидравлический пресс, доли секунды, и грудная клетка превращается в спрессованный мешок! Глазом не успеешь моргнуть, как отправляешься на свидание к предкам! А все дело в том, что зверь не соизволил моргнуть и видел приближающегося охотника! А дальше – дело техники! Вот так-то! Мораль сей басни такова: как бы ты ни был готов, события иногда развиваются не по заданному сценарию!
– Да уж! Занятный случай! – угрюмо согласился Михаил, чувствуя на душе неприятный осадок. – Я тоже одну веселенькую историю знаю, мне ее рассказал знакомый охотовед, когда я покупал лицензию на отстрел лося. Значит, дело было так. Один горе-охотник, – он возбужденно подался вперед, отчаянно жестикулируя, – решил в одиночку сходить на лося! Приобрел лицензию и ринулся на подвиги! Сутки, нет, вторые прошли! Тишина! На третьи жена заволновалась и обратилась в лесничество! Те организовали поисковую группу и кинулись его искать…
– Нашли? – возбужденно полюбопытствовал Сергей Петрович, на мгновение переставая разбирать рюкзак.
– А куда они денутся! Это для городских жителей тайга – китайская грамота, а для таких, как мы, что раскрытая книга! А если знать, где искать, вообще плевое дело! – Мужчина воодушевленно размахивал руками. – А вот теперь представь себе такую картину! В три обхвата здоровенная береза, в ней два трупа; наш горе-охотник и пригвоздивший его рогами к стволу дерева сохатый! Вот где ирония судьбы, охотник и добыча застыли в смертельных объятиях, и теперь не разберешь, кто из них охотник, а кто жертва! Нет победителей и нет побежденных, смерть уравняла их! – Он недоуменно развел руками. – Видно, охотник лишь подранил зверя, а тот оказался не робкого десятка и пошел на человека, взял на рога, но не рассчитал силы и пригвоздил к стоящему поблизости дереву! А может, сделал это намеренно, инстинктивно чувствуя приближение смерти, решил за собой на тот свет утащить и человека. Кто его знает, что там произошло, мертвые ведь ничего не поведают! Вариантов много, конец один. Знаю только одно, что впятером охотники еле управились, вытаскивая рог из расщелины. А теперь представь, с какой силой сохатый ударил человека!
– Да уж, дела! – удрученно протянул Сергей Петрович, прикуривая папиросу, и глубоко затянулся, представляя трагичную сцену. – Вот ведь судьба сыграла злую шутку! Они, наверное, умерли не сразу, а истекая кровью, с ненавистью смотрели в глаза друг другу!
– Злорадно ожидая, кто умрет первым! – хищно улыбаясь, поддакнул Михаил. – Возможно, и радовался лось, что враг умер быстрее, но, думаю, не так уж и долго! В принципе никто из них не выиграл! Оба сыграли в ящик!
– Да нельзя так! – осуждающе произнес дед печальным голосом. – Две смерти, две перечеркнутые судьбы!
– Да и черт с ними! – злобно выругался Михаил и в сердцах махнул рукой. – Стану я еще по мелочам переживать, мне до них нет никакого дела! Кто они мне, родственники, что ли?! Братья, сваты! Кто?! Никто! А если никто, то незачем и голову забивать! Да им уже ничем не поможешь! Как ни старайся, не оживить! Да и далеко теперь они отсюда, наверное, блаженствуют там! – Он ткнул указательным пальцем в небо. – Ни в чем себе не отказывают! А нас впереди ожидают куда более важные дела, чем расстраиваться по поводу чьей-то никчемной жизни!
Михаил не имел ни малейшего представления о жалости, сострадании, сочувствии, чужая судьба его не волновала, он больше заботился о собственном благополучии, считая, что каждый несет свой крест. И если кому-то суждено умереть, так тому и быть, а он здесь ни при чем. Мужчина рывком поднялся и вразвалочку направился к протекающему поблизости горному ручью, сквозь кристальную поверхность которого просматривалось песчаное дно и облепленные зеленой тиной камни. Резвая стайка серебристых секачей испуганно отшатнулась от появившейся на поверхности человеческой тени и проворно устремилась в густые ветви склоненной к самой воде осины. Человек присел на корточки и, загребая ладонью прохладную родниковую воду, вволю напился из ручья. Утолив жажду, он поднялся и, с хрустом потягиваясь, неуверенно заключил:
– Невезение преследует какое-то, за всю дорогу не повстречали ни одного медвежьего следа, даже малейшего признака существования! Словно зверя здесь нет и никогда не было!
– Не волнуйся, еще повстречается, да и не один! Я давненько приметил это местечко, еще по зиме, когда ходил на соболя капканы ставить! Огибаю, значит, расщелину, она уже недалеко отсюда находится, смотрю, из маленькой продушины в снегу пар валит! Понятное дело, медведь в корнях свалившегося кедра берлогу себе устроил. Хотел сразу его прижучить, но побоялся, вдруг медведица с медвежонком! – Дед растерянно пожал плечами. – Ладно, мать убил бы, а что с медвежонком делать, грешно как-то дитя на тот свет отправлять! Жизни-то еще не повидал, совсем кроха! С собой не возьмешь, а здесь оставлять верная гибель! Да и в прошлом дал я себе клятву не трогать матерей с малышами! Непристойное это дело – умертвить дитя, пусть и звериное, в материнской утробе или когда оно сосет грудь! Великий это грех! Дети есть дети, ходят на двух они или на четырех! За это Бог по головке не погладит, так накажет, мало не покажется! А в моем возрасте лишний грех на душу брать, упаси Господи, нет желания! И так по ночам кошмары покоя не дают из-за прошлых деяний!
Михаил язвительно ухмыльнулся. Но пожилой охотник, заметив ехидную улыбку, осуждающе качая головой, горячо возразил:
– Я знаю, что ты подумал, одним больше, другим меньше, какая разница! Вырастет, вдруг на тебя же и нападет, называется, пожалел! А так наверняка, без шанса! Я так же рассуждал по молодости, убил, и никакого раскаяния! Но с возрастом приходит осмысление, начинаешь смотреть на мир иными глазами! Ты становишься более проницательным, стараясь не допускать непростительных ошибок, способных в будущем выворачивать душу наизнанку! – Он тяжело вздохнул, вновь уходя в себя. – Прошлое может быть очень мстительным! Если не ударит физически, то ранит душевно! А как долго душевные раны не заживают, знают только тоска и горечь! Вот они-то меня и изводят! Отыгрывается прошлое на мне за мою беспечную молодость! От него нельзя укрыться даже ночью, во сне! Везде достанет и изведет! – Сергей Петрович нервно потер вспотевшие ладони. – Мне каждую ночь уже на протяжении года снится один и тот же сон, смертельно раненная мною олениха! – Он горько вздохнул. – Первый на охоте выстрел из ружья, и такая удача! Я подбегаю к своему первому трофею, вот будет гордость перед отцом! А она смотрит на меня, и из глаз ее катятся настоящие слезы, а под ней придавленный материнским телом бился в агонии новорожденный олененок! Она просто лежала и смотрела мне в глаза, и в них я видел невыносимую тоску, не ее боль, а боль за малыша! Она пыталась привстать, но ноги ее не слушались, и когда в очередной раз заваливалась, я услышал хруст костей, это сломались ребра у олененка! У меня в душе все перевернулось, не поверишь, я плакал вместе с ней! Я словно превратился в камень! Я не чувствовал одобрительные похлопывания отца по плечу, не слышал его похвальные слова, я видел только ее и мертвого олененка! Мой первый охотничий трофей не принес мне ничего, кроме терзающей все оставшиеся годы острой душевной боли! Как я мечтаю вернуться в то далекое прошлое и воздержаться от того рокового выстрела! И может быть, тогда бы меня отпустило чувство вины! Я уже устал просыпаться в холодном поту, терзаемый ее взглядом и пятнистым боком бьющегося в агонии олененка! – Глаза старика увлажнились, и он с печалью произнес: – Вот так, охота не всегда доставляет радость, порой она приносит лишь огорченье! – И уже более спокойным голосом продолжил: – Поэтому я не стал торопить события – дождался весны, чтобы повторно не наломать дров! – И, отгоняя грустные воспоминания, решительно встряхнул головой. – Прошлого уже не изменить, а питаться чем-то надо! В магазинах ничего нет, вот мне и приходится мотаться на охоту, чтобы детям и внукам подарочки в город отсылать! Мы-то и картошкой проживем, все же огород свой, а им, молодым, чтобы расти, мясо требуется! Так что если это самец, на что я очень надеюсь, то он от нас нигде не скроется!
