И для единиц под триумфальный вой фанфар снизошел век «золотого тельца», но сама страна погрузилась во мрак.

Демократическая Россия, где забыли отвести место простому народу. Место выделили, только далековато оно от благополучия. Как для собак, независимость, обозначенная размером вольера. А для верности и на цепь посадят. Чтобы и в мыслях сбежать не помышляла. Сидит собака на цепи, бестолково прожигая дни. Желание на свободу вырваться есть, а вот силенок не хватает. Цепь надежная – металлическая, кольца толстые – кованые. Ошейник не простой, а удавка с острыми шипами. Напрягаются звенья, но не рвутся. Побегает пес по кругу, подергает цепь, убедится в ее крепости, от безнадежности ляжет и смиренно прикроет глаза. А рядом – миска с помоями, чтобы пес не умер от голода, да кнут, если животное взбеленится и попытается кинуться на хозяина. Вот так и живет народ. Каждый сверчок знай свой версток.

«Что-то я сегодня чересчур разворчался, – насмешливо одернул себя старик, с наслаждением вытягивая ноги. – Видать, старею».

Он закинул голову, подставляя лицо теплому ночному ветерку, подслеповато рассматривая низкое звездное небо. Машинально взгляд застыл на большом ковше, затем переместился на малый. Рассеянно взирая на созвездия Большой и Малой Медведицы, почувствовал, как болезненно сжалось сердце, а из глаз потекли слезы. Нахлынувшие воспоминания о трагедии минувших лет отозвались душевной болью, мгновенно перенося его в прошлое.

Притаившаяся в глубине девственного леса пологая опушка, заросшая папоротником и кустами черники, казалась только что вышедшей из русской народной сказки: стоит лишь углубиться в чащу, как неожиданно наткнешься на покосившийся деревянный домик Бабы-яги на курьих ножках. О таких местах в народе говорят – тут леший ногу сломит, сплошной бурелом. В глубине тайги мало что напоминает о присутствии цивилизованного человека, так, лишь изредка доносящийся с неба гул реактивных двигателей да надсадный треск вращающихся винтов пролетающих вертолетов охотоведов, а остальное так и остается неизменным, как множество веков назад. Это вотчина хозяйки Природы со своими правилами и законами.

Влажная земля парила, вбирая в себя установившееся погодой тепло. Но даже вездесущие солнечные весенние лучи не могли пробиться сквозь плотную завесу столетних исполинов, чьи густые ветвистые кроны подпирали собой небесный свод. Там, укрываясь в сумеречных тенях, недоступные разрушительному воздействию солнца, лежали жалкие остатки уходящей зимы, серый талый снег. Но весна брала свое, солнце день ото дня припекало все сильней и сильней, и воздух пьянил дурманящим ароматом очнувшейся от зимней спячки бурной растительности. Тайга пробуждалась. По синему небу медлительно плыли белоснежные стаи клубящихся облаков, лениво подгоняемые легким весенним ветерком, призрачной тенью отражаясь на бурной поверхности горной речки. Восторженно зашумел прилегающий к речке молодой ивняк. Расшалившийся ветерок накинулся на гибкие ветви, словно пытаясь заигрывать с вылупившимися из набухших почек крохотными зелеными листочками. В траве, чьи остроконечные ростки победоносно пробивались из нагретой почвы, воодушевлено

стрекотал кузнечик, радуясь приходу ранней весны. Ему в такт вторил пронзительный хор вездесущих мушек, облюбовавших распустившиеся яркие бутоны весенних цветов, испускающих благоухающий аромат. Вся прилегающая к речке низина напоминала стелющийся оранжевый ковер, сотканный из жарков – первых таежных цветов. Едва сходил снег, и жарки, обласканные солнечным теплом, выпрыгивали из земли, радостно распуская пышные бутоны. Лес упоительно звенел, избавляясь от зимней спячки, наполненный счастьем и жизнью.

Неожиданно беспечный гам прекратился и в воздухе застыло напряженное ожидание. Пронзительно заверещала сойка, встревоженная появлением матерого хищника, но тут же успокоилась, не обнаруживая в его присутствии ничего опасного для себя. Ей вторил надсадный голос таежного ворона. Как серая тень промелькнула полевка и укрылась в своей норе. Напуганные криком пернатого дозора, с земли вспорхнули пестрые рябчики и как гроздья расселись на соседних соснах, с недоумением крутя головами.

Со стороны густого кустарника, обступающего поляну подобно неприступной изгороди, послышался едва уловимый шорох и приглушенное фырканье. Громко хрустнула надломленная ветка, предупреждая о чем-то большом и грозном, кусты жимолости раздвинулись, и на поляну, настороженно озираясь, вышла матерая медведица. Она напоминала взведенную пружину, готовую немедленно действовать. Ее мышцы были напряжены и рельефными буграми выделялись под взъерошенной шкурой. Она подозрительно окинула прилегающую местность, принюхиваясь к едва уловимым запахам, повела стоящими торчком ушами, пытаясь чутким слухом определить притаившуюся опасность. Но, не обнаруживая угрозы, издала приглушенный рык. И, словно по команде, из высокой травы выкатился маленький бурый клубочек. Медвежонок нерасторопно наскочил на мать и неуклюже завалился на спину, забавно размахивая короткими толстыми лапами в безуспешной попытке подняться. Медведица легонько подтолкнула недотепу лапой, и тот, перекувыркнувшись через голову, нелепо растянулся на животе, растерянно озираясь вокруг. Но недоумение быстро прошло, медвежонок резво вскочил на лапы и засеменил за матерью, игриво кусая ее за шерсть на животе и путаясь под ногами. Медведица остановилась и, деловито обнюхивая коричневатый вьющийся стебель с желтыми разводами на широких листьях, принялась копать. Вытащила спрятанный глубоко в земле твердый с шершавой кожурой клубень размером с картофелину, смахнула налипшую грязь и с довольным урчанием вонзила зубы в сочную мякоть. Растение было не что иное, как корень жизни – батат, которое заставит работать желудок, расстроенный после длительной зимней спячки. От удовольствия она уселась на нагретую землю, по-человечески вытягивая вперед задние лапы. Медвежонок крутился рядом, с любопытством заглядывая в рот матери, но медведица лишь ворчливо отворачивалась от настойчивых притязаний сына. Он был еще слишком мал, чтобы употреблять трудноперева-риваемую пищу. Медвежонок обиженно засопел, недовольный таким пренебрежительным отношением, но обида быстро улетучилась. И он играючи впился маленькими острыми зубками сидящей медведице в лапу, принимаясь азартно трепать захваченный клок шерсти. Забавно рыча, он резво отскакивал от лапы и вновь нападал. Но это не могло продолжаться бесконечно. Хотя зубы и были малы, но все же доставляли неприятные ощущения, так как напоминали острые иглы. Медведица проворно схватила озорника и, прижимая к груди, заботливо вылизала остренькую мордочку малыша, который крутился, как волчок, и так и норовил ухватить ее за нос. Но мать лишь наигранно рычала, ловко уклоняясь от щелкающих зубов, крепко придерживая разыгравшего шалунишку могучей лапой. Несмотря на былые времена, он казался ей самым любимым, самым лучшим медвежонком на свете; так уже было в прошлом, так будет и в будущем, но только уже с новым ребенком. За безопасность своих детей она, не задумываясь, пожертвовала бы своей жизнью. За них она готова сразиться с любым противником, даже если шанс победить будет ничтожно мал, своя жизнь не имела значения, только бы малыш остался целым и невредимым. Прошлое. Настоящее. Будущее. Все перемешалось. Лишь чувство любви осталось неизменным. Когда-то она так же тщательно вылизывала пахнущие материнским молоком мягкие шкурки былых детей, которых сейчас уже и не помнила, как они выглядели. Теперь они далеко не дети, а настоящие взрослые медведи, способные сами за себя постоять. Но когда-то там, в далеком детстве, она так же заботливо оберегала их, надежно защищая от всех земных невзгод. Она передала свой опыт, благодаря которому они стали сильными охотниками, опытными следопытами, поэтому и остались в живых. Так будет и с ним, с маленьким несмышленышем, который даже не догадывается, какие коварные ловушки расставила для него жизнь; те смертельные западни, из которых не всегда можно выйти победителем. Но она научит его избегать опасности, мужественно переносить невзгоды. Научит, как быть сильным, хитрым, выносливым. И он вырастет настоящим матерым зверем, готовым к любым неприятностям. Медведица легонько подтолкнула сына, и он, забавно размахивая лапами, прокатился на животе по траве, с разгона въехав носом в муравейник. Муравьи, принимая воинственную позу, встретили незваного гостя дружным залпом жгучего огня. Медвежонок, получая по глазам порцию едкой кислоты, плаксиво взвизгнул. И, отчаянно мотая головой, спотыкаясь, с жалобным воем бросился к матери, прячась у нее за спиной. Губы медведицы расплылись в добродушной улыбке, она обернулась и обняла притихшего сорванца, который, крепко прижимаясь, опасливо косился на смятый муравейник. Это маленькое приключение станет для него хорошим уроком, обучающим, что даже на первый взгляд вполне безобидная мелочь может за себя достойно постоять.