Сергей Петрович Силантьев слыл опытным охотником, на счету которого был не один убитый медведь, в отличие от молодого товарища, который впервые участвовал в медвежьей охоте. Себе напарника Сергей Петрович взял для подстраховки. Зрение было уже не то, и в руках появилась предательская дрожь, да и прежние силы с годами поиссякли. Что и говорить, он разменял уже шестой десяток, хотя на людях по-прежнему старался бодриться и выглядеть молодцом. Но годы… Но годы неустанно брали свое, время не стояло на месте, и с его бегом он безвозвратно старел. Он все больше и больше сутулился, все ниже и ниже сгибаясь к земле. И теперь некогда густые черные, словно смоль, волосы поредели и больше напоминали выпавшую порошу, а на впалом лице прибавилось морщин. Но было нечто и положительное в его возрасте: взамен юношеской несдержанности пришел умудренный опыт, которым он разумно пользовался. Теперь он не допускал досадных оплошностей и поспешных решений. Мужчина лишь беспокоился, как бы молодой охотник в горячке не натворил бед, способных повлечь за собой собственную же гибель. Как и в любом деле, приходилось отдаваться на волю случая, и тогда все твои старания коту под хвост. То могут подвести злополучные осечки, или зверь зайдет со спины, а еще хуже – встретится выводок медведицы с двумя двухгодовалыми пестунами, вроде еще не взрослые, но уже не дети и ростом с мать. Вариантов много – конец один. Поэтому он старался не загадывать на будущее, все должно идти своим чередом, нельзя торопить события. На все воля Божья. И по-отцовски нравоучительно продолжил:
– Если знаешь повадки животного, успех почти гарантирован! Известно, что медведи оставляют свою территорию лишь в исключительных случаях; неурожайный год, подранок, зимой – шатун, или при сильном лесном пожаре! А так как тайга у нас не горела и не горит, а в прошлом году было много ягоды и кедровых орехов – жира он нагулял и всю зиму спокойно проспал! И весна выдалась ранняя и урожайная на черемшу, зверю не приходится голодать после пробуждения, а значит, и нет надобности куда-то срываться и оставлять насиженное место! Отсюда следует вывод: медведь бродит где-то поблизости, и мы его обязательно встретим!
Черемша росла повсюду и напоминала зеленый ковер, высотой достигающий колен человека. Михаил протянул руку и сорвал самый толстый стебель. Аккуратно очистил его от горькой кожицы, оборвал листья и с хрустом надкусил, аппетитно пережевывая сочную солоноватую мякоть, чем-то по вкусу напоминающую листья чеснока.
– Да и омуля в речках вдоволь! – одобрительно добавил он, удобно располагаясь на траве. – Я на нересте наловил столько, девать некуда! На зиму засолил целую бочку, а остатки продал в городе на рынке, хорошую выручку сделал! Если так и дальше продолжаться будет с левым заработком, зимой новую стиральную машину куплю, а то старая на ладан дышит! Может, перекусим? – неожиданно предложил он, поглаживая рукой урчащий живот. – Во рту за день не было и маковой росинки!
– Давно пора! – согласился Сергей Петрович, проворно доставая увесистый пакет с завернутыми в фольгу съестными припасами. – Сейчас посмотрим, что у нас осталось!
– Остатки сладки! – усмехнулся Михаил, доставая из бокового кармана рюкзака вилку и железную кружку.
– Верно подмечено! – подтвердил Сергей Петрович, колдуя над обедом. Он расстелил газету и выложил на импровизированный стол хлеб, два куриных окорока, соленые огурцы, четыре яйца и запеченную в мундире картошку. Оценивающе окидывая продукты, уверено заключил: – Чем богаты, тем и рады! Негусто, но червячка заморить хватит! А вечером, если повезет, у нас уже свежее мясо будет, наедимся до отвала!
Он бережно извлек из кармана походную солонку, аккуратно высыпал горсть соли на край газеты и, не оборачиваясь, попросил друга:
– Я здесь пока все нарежу, а ты сходи, набери сушняка для костра! Чайком побалуемся из листьев смородины! Вон ее сколько растет у ручья, листья молодые, чай душистым получится!
– Хорошо! – без особого энтузиазма произнес Михаил, с неохотой вновь надевая кирзовые сапоги. Со сдавленным стоном поднялся на гудящие от многочасовой ходьбы ноги и устало направился к заваленной сосне. Резкими ударами каблука он наломал сухих веток и, взяв их в охапку, принес к биваку. Сложил хворост пирамидой, извлек из нагрудного кармана куртки завернутый в целлофан коробок спичек и, используя лишь одну из них, разжег костер. Зачарованно наблюдая за набирающим силу пламенем, так же бережно завернул коробок и убрал во внутренний карман. Спички в тайге были на особом счету, их берегли как зеницу ока, эта была защита, тепло и горячая пища. И не приведи Господь, если они отсыреют или по небрежности потеряются, тогда охотника ожидали неприятностей в виде непогоды или ночного нападения крупных хищников. А в тайге хватало тех, кто не прочь был полакомиться человечиной: это и медведи, и волки, и рыси.
Михаил срезал ножом две рогатины, заточил их у основания и с силой воткнул в землю параллельно друг другу, а сверху положил прямую палку. Сходил к ручью, набрал котелок родниковой воды и нарвал листьев смородины, аккуратно подвесил котелок над костром. Радужные капли, проворно скатываясь по почерневшей от копоти поверхности, мгновенно слизывались обжигающими языками пламени, и в местах, где соприкасались вода и огонь, рождалась вечная симфония неукротимых противников, надломленного треска и досадного шипения.
– Присоединяйся! – широким жестом пригласил товарища Сергей Петрович. – Обед готов! Правда, особо не рассчитывай на праздник живота!
Приступая к трапезе, он, как обычно, перекрестился.
– И на том спасибо! – поблагодарил Михаил, усаживаясь напротив. – Я, конечно, сейчас бы и быка целиком съел, но если нет, то и яйца тоже пища!
И мужчины с аппетитом накинулись на еду.
– А знаешь, я давненько мечтал сходить на медведя, вот только случай никак не подворачивался! Копытные и рогатые уже надоели! Хочется адреналина, риска, опасности! Хотя и эти могут доставить тебе неприятностей, одно название лишь, что травоядные! У лося удар копытом такой силы, что череп волку разбивает! А секачи еще те клыкастые фурии, ничего не боятся, атакуя, сметают все на своем пути, как танки, сколько уже охотников на тот свет отправили, не счесть! – с набитым ртом пробубнил Михаил, старательно обгладывая куриную кость. – Но все равно хочется чего-нибудь новенького! Да и хищник как-то уважительнее звучит! Здоровенный медвежище встает на дыбы, а ты… – Охотник, выставляя указательный палец, хитро прищурил левый глаз и, словно прицеливаясь в невидимого противника, возбужденно воскликнул: – Бабах из ружья! И у горы мышц красуется этакая маленькая аккуратная дырочка промеж глаз! Вот тебе и сувенир на память! Выделаю прекрасную медвежью шкуру, расстелю посреди зала, а сверху брошу волчью, и будут они долгими зимними вечерами согревать на полу мои голые ноги! Романтика! Много ли требуется для счастья, помимо уюта и тепла! Лишь достойный трофей!
– Как ты скор на руку! Разогнался – не остановить! Уже поделил шкуру неубитого медведя! Размечтался! Медведь тебе не волк, он куда более серьезный противник! Его голыми руками не возьмешь! Да и в голову ему стрелять бесполезно, у него череп бронебойный, пуля лишь отскочит! – с иронией возразил Сергей Петрович, с хрустом в коленях вытягивая ноги. – Не все так просто, как ты себе представляешь! Ерунда, прицелился – выстрелил, еще и попасть нужно, куда следует! Медведь дюже прыткий зверь, за ним не станет, чуточку зазевался, и поминай как звали! Будь уверен, глазом моргнуть не успеешь, как он окажется рядом и сгребет тебя в охапку! Прижмет любя к груди! И от его нежностей станет тебе так тошно, что костей не соберешь!
– Да уж! – подтвердил Михаил, задумчиво пожимая плечами. – Наслышаны мы о медвежьих объятиях! Это как попал в стальные тиски, из которых уже не вырваться!
– Поверь мне, старику, это еще не самое болезненное! – старик лукаво прищурил глаза и нагнетающим голосом продолжил: – Быстренько лишиться жизни, это, считай, тебе повезло! Вот если он разыграется, тогда держись, каждый его шутливый удар для тебя – новая сломанная кость! Ты уже напоминаешь переломанную куклу, а он все забавляется! Твои крики от боли для него сладкая мелодия, он вошел в раж и остановиться не сможет, пока ты не испустишь последний вздох! И станешь ты для него трофеем, который он прикопает на недельку в землю для запаха и мягкости! Любит он разложившееся мясо больше, чем свежее! А скальп твой заберет с собой в берлогу! – И, улыбаясь, передразнил друга: – И будет им любоваться долгими дождливыми осенними месяцами, вспоминая об удачной весенней охоте!
