— Ну что ты? Не страшно мне, честное слово.

Я снова в смущении уронила взгляд, и только теперь обнаружила ладонь Лёни, всё ещё сжимавшую мою. Его пальцы были влажными и холодными, они слегка подрагивали.

— Что с тобой? — удивилась я.

Но он не ответил, а только отрицательно покачал головой. И следовало признать, что момент для разговора складывался как никогда более удачный. Я вдохнула и…

— Расскажи немного о себе, — упрямо воспротивилось логике подсознание. Я улыбнулась своему вопросу, улыбнулась тому, как потеплел его взгляд.

— Да нечего особенно рассказывать, — смутился он. — Родился на Украине, вырос в Таллине, учился в Обнинском филиале МИФИ, ты, возможно, знаешь его как физико-математический.

— МИФИ? Я, конечно, слышала об этом институте, но почему, собственно, филиал, не Москва?

— Вообще, я в Москву сначала документы подал, но как узнал, что там в общежитии на все специальности всего десять мест отведено для приезжих, сразу уехал в Обнинск. Да и потом… так интереснее. Там же наукоград, Обнинская АЭС, практика без отрыва от учёбы возможна, хотя практиковался я как раз-таки в Припяти изначально.

— Так вот ты как сюда попал, — воскликнула я. — А я-то думала, распределение!

— Не совсем, — поправил Лёня. — Конечно, я, как и все наши, мечтал о ЛАЭС или АЭС в Курске, но здесь создали такие условия, от которых сложно было отказаться. Интересная работа с возможностью действительно быстро вырасти как специалисту. Красивый, динамично развивающийся современный город. Можешь представить, что я и квартиру получил спустя всего три месяца с тех пор, как переехал?

Я отрицательно покачала головой, не представляя, что квартиру можно вообще вот так вот бесплатно «получить», и вдруг совершенно неожиданно для себя выпалила то, что беспокоило сильнее всего:

— Лёня, но как ты вообще решился работать на АЭС? Ведь это может быть опасно. Как специалист, ты же представляешь, какую колоссальную мощь хранит реактор, которым управляют люди? А что, если система даст сбой? Что, если человек не уследит за чем-либо? Это ведь может грозить аварией и даже масштабной катастрофой!

Сначала он улыбнулся. А потом рассмеялся так, что я и сама было улыбнулась, но сказанное им после повергло меня в уныние:

— Тая, глупо, наверное, будет пытаться посвятить тебя во все технические тонкости, рассказать на пальцах принципы, которые мы пять лет изучали в вузе, да и теперь, работая, я постоянно узнаю что-то новое. Для простоты восприятия скажу так: существует множество систем защиты, срабатывающих автоматически, если наступает какой-либо разбаланс. Реактор полностью безопасен, поверь!

— Но я читала об аварии на ЛАЭС, на Три-Майл-Айленд, — в отчаянии я чуть не ляпнула и про чернобыльскую катастрофу.

— Прежде чем ввести блок в эксплуатацию, проводится множество различных испытаний, в том числе и системы безопасности появились благодаря проектным авариям. Тая, поверь, причин для беспокойства нет.

Я молчала. Потому что сказать было нечего, а козыри в рукаве в виде обезоруживающего «Знаешь, я тут пришла из будущего, чтобы предупредить тебя» как-то не вынимались. Я смотрела в тёмные глаза Лёни, лучившиеся уверенностью, и не понимала, что нужно говорить, что можно делать.

Да, можно было сделать попытку и сказать всё так, как есть. Но чем ближе я узнавала Лёню, тем больше видела в нём человека, твёрдо стоящего на ногах, в суждениях опирающегося только на свои знания и науку, а тут я со своими вопросами и рассказами о путешествиях во времени. Признаюсь, да скажи мне о таком кто-то ещё пару дней назад, я лишь отмахнулась бы. Никогда не верила ни во что паранормальное. Все эти параллельные миры, скачки во времени и в пространстве даже в формате художественных произведений не вызывали во мне никаких чувств, кроме раздражения. В своей практичности и в чём-то даже приземлённости я была такой же, как и Лёня.

Тем временем, пока я погружалась в размышления, Лёня поднялся на ноги и чуть потянул, чтобы я встала рядом.

— Посмотри, как красиво, — пригласил он, и мне не оставалось ничего, кроме как любоваться мириадами разноцветных огоньков, обступивших нас со всех сторон.

Расстроенная и заворожённая одновременно, я совершенно не заметила, как рука Лёни проворным ужом обвила мою талию. Как вдруг резко стало тепло от его тела, от дыхания, обжёгшего кожу лица.

Несколько мгновений его взгляд казался растерянным, но всё же он решился, чуть теснее обнял и… потянулся ко мне.

Столкновение Марса и Венеры в земном парке казалось неизбежным, а самое главное, что сопротивляться «Венере» не хотелось совсем, но что-то необъяснимое, идущее изнутри заставило поднять руки и установить этот слабый барьер между нами, легко уперевшись ладонями в его грудь. Почувствовав сопротивление, Лёня вздрогнул, открыл глаза и виновато прошептал: «Тая, о, прости, пожалуйста, просто я… просто ты…»

Но договорить ему не удалось. В этот момент что-то тихо заскрежетало, и «колесо» плавно продолжило свой путь.

Всё оставшееся время катания мы молчали.

— Я провожу, — всё ещё смущённо сказал он, помогая выбраться из кабинки. Он хотел было убрать руку, как только мои ноги коснулись земли, но я удержала, глядя ему прямо в глаза:

— Мне будет очень приятно, если проводишь.

— Тогда, может, ещё погуляем? — мгновенно оживился Лёня.

— Тебе бы поспать, — возразила я, — выглядишь усталым после работы.

— Я не устал.

— Но устала я.

Мы брели по пустынной аллее, и бледно-голубые лица фонарей, казалось, нарочно выступили из тьмы, чтобы посмотреть на нашу странную пару. Лёня молчал до самого входа в подъезд, да и я не знала, что теперь говорить. Все мои мысли вертелись около его «причин для беспокойства нет», а он, видимо, думал совсем о другом. Во всяком случае, когда он проводил меня до дверей в квартиру, Лёня многозначительно помолчал и вдруг сказал уверенно: «Ты не думай, что я легкомысленный и всё это не серьёзно. Просто ты… ты особенная. И очень красивая».

— Спокойной ночи, Лёня, — тихо сказала я и поднялась на цыпочки, чтобы оставить на его щеке поцелуй. Такой целомудренный, невесомый, на который только была способна.

Лёня тоже был особенным. И красивым. Вот только…

И когда за спиной тихо закрылась дверь, я навалилась на неё всем телом, зябко кутаясь в куртку, пряча руки в карманы. И снова пальцы мои нащупали телефон… я взяла в руки бесполезный девайс, тот поприветствовал меня вспышкой экрана и погас, сообщив о низком уровне заряда аккумулятора.

Мне. Было. Очень. Плохо.

========== Глава пятая, в которой Лёне плохо спится, а Тая разворачивает бурную инженерную деятельность ==========

Хрупкое время, наступаешь — хрустит по ногами,

Ждёшь чего-то, что изменило бы жизнь,

Что-то случилось, я объясняюсь чужими словами…

С. Бобунец

Первым делом я решила немного поспать. Повторюсь: как ни поверни, сон — лучшее решение в любой непонятной ситуации.

Но как только голова моя коснулась подушки, мозг вновь заработал на мощности небольшой электростанции, жаль только, что мысли текли не в том русле, куда я отчаянно пыталась их направить.

И думалось мне вовсе не о предстоящей катастрофе, а о прошедшем вечере. О том, что, едва расставшись с Лёней, мне хотелось догнать его в полумраке подъезда, обхватить его широкие плечи руками и прошептать в ухо какую-нибудь глупость. Просто для того, чтобы ещё раз увидеть мягкую его улыбку, чтобы услышать голос.

Вообще-то, я никогда не считала себя влюбчивой, и за двадцать лет жизни подобных инцидентов мне удавалось избегать. Окружающие парни все как один имели изъяны — кто-то слишком слаб, кто-то извращён, третий безответственен. Лёня подкупал своей натуральностью. Он не пытался казаться лучше или хуже, чем есть. Самый обыкновенный, простой, сильный, где-то неловкий, местами забавный — мужчин подобной породы в моём веке просто не существовало. Как и мужчин в принципе. Блогеры, салонные болонки с маникюром, вечно жалующиеся на тяжесть бытия ребята, которые к двадцати пяти годам тяжелее члена ничего не поднимали. Я, отстаивавшая по десять часов у балетного станка ежедневно (разумеется, в той, обычной жизни), не понимала и не принимала подобного положения вещей. И всё ждала классического принца, который оказался бы сильнее меня хотя бы физически.