– Ну тебя! Каркаешь! – рассердилась Эмилия. – Поохотиться! Я со страха помру!

– Разбогатеть – большой риск! – мрачно изрёк Влекомов. – Можешь спросить у Абрамовича!

– Вечно ты умеешь испортить настроение! – произнесла Эмилия после паузы.

– Я могу его исправить! – пообещал он. – Ты никогда не получишь приза! И это может тебя спасти! Но если хочешь оплачивать безбедное существование своих возможных благодетелей, делай это с открытыми глазами! Или хочется питать иллюзии? А вдруг повезёт?

– Ну да! – заскучала Эмилия. – Где я денег напасусь? С пенсии, что ли?

– А что – если позволяет размер, – продолжил было ехидничать Влекомов, да самому надоело. – Хочешь, проведём одну маленькую проверку? – предложил он, подтягивая к себе телефон.

– Куда ты собрался звонить? – насторожилась Эмилия.

– В Москву, куда же! – шокировал её Влекомов. – Не беспокойся, я по своей карте позвоню! А ну-ка, достань их письмо, там должен быть номер телефончика!

Эмилия, не прекращая кудахтать, исполнила его просьбу. – Здравствуйте! – услышала она вскоре непривычно вежливый голос Влекомова. – Мне сообщили, что я стал победителем акции и имею право запросить триста тысяч рублей…

Он прервал гладко стелившуюся речь – похоже, ему отвечали.

– А зачем мне делать заказ? – продолжил Влекомов. – Давайте заключим соглашение. Я жертвую вашей фирме половину призовой суммы, а вы сразу высылаете мне вторую половину!

Пауза.

– Ах, финал не скоро, процедура утверждена! Значит, не согласны? А как позвонить руководству? Телефона не даёте? Понял! Спасибо!

– Соображаешь? – повернулся он к Эмилии, дав отбой. – Им вроде должно быть выгодно – я отдаю им половину приза! А они не согласны! Значит, рассчитывают получить больше с тысяч «победителей».

– Что это ты моими деньгами распоряжаешься! – возмутилась в ответ экс-супруга.

– Эх! – крякнул Влекомов. – Давай ещё по одной!

– Давай! – последовал незамедлительный ответ.

Влекомов, как истинный Овен, упрямо пытался снова что-то объяснить, но Эмилия только вздыхала и томно поглядывала на ещё не опорожнённую бутылку.

Прошу прощения – я снова о весне. Не юноша – ну что она далася мне? Тем более я, как и любой мыслитель, скользить и падать в лужи не любитель.

Снег тает, скукоживается, а торжествующая грязь, смыв слои белого пушистого грима, подставляется солнечным лучам: я первая загорела!

Весеннее обострение охватило «Фотон» – он готовился к юбилею. Не генерального директора, не главного инженера, не 80-летнего инженера Федотова – к своему собственному, полувековому! То есть к празднику своей «элиты» (без этого словца нынче и в нужник не сходить) – генерального директора, главного инженера и их присных.

Нет, среди рядовых сотрудников тоже имелось немало достойных. Но – достойных смотря чего. Значительная часть оказалась достойной приглашения на торжественное заседание в арендованном клубе, поскольку собственный актовый зал «Фотона» давно не допускал проведения никаких актов, даже самых невинных.

Незначительная часть значительной удостоилась приглашения на ещё более торжественный ужин. А некоторую часть сотрудников предполагалось наградить подарками различных стоимостных категорий в зависимости от заслуг. Тех, кто не удостоился попасть даже в низшую ценовую категорию, удостаивали бесценных грамот городской администрации.

Именинным тортом должен был послужить юбилейный альбом. Альбом, отражающий героическое восхождение института к вершинам телевизионной электроники и его загни… в смысле – процветание на данном этапе под мудрым руководством руководства.

И то – участие в фотографировании обратной стороны Луны, Марса, Венеры, кометы Галлея, обнаружении запусков МБР вероятных противников, кое-что для «Тополя» и «Булавы» – не стыдно признаться. Стыдно, что всё это – на базе разработок 50-х – 80-х годов.

Дальше – ползком на брюхе. Например, бурная радость охватывала «Фотон», если военным удавалось пробить в правительстве замену хотя бы одного из некогда большой армады разведывательных спутников «Космос». «Фотону» заказывали один прибор. Значит, запускать в производство надо было несколько – с учётом процента выхода, испытаний и т. п.

А тратиться жалко. Извлекались из сусеков некогда полукондиционные экземпляры, заново измерялись, перепроверялись – и лучшие из худших предъявлялись заказчику. Один проходил приёмку и улетал охранять мирный сон страны.

От внешнего врага отобьёмся – нам бы внутреннего одолеть. Себя самих…

Спасибо китайцам – они боролись за экономический и научный прогресс, а не за рынок западного типа. Поэтому дела у них резво шли в гору и денежки водились. Их хватало на покупку СССРовских технологий для развития собственных. Тем «Фотон» и спасся.

А тем временем шла кулуарная возня за право увековечиться в наиболее эффектной форме. Особенно усердствовали главный инженер Рудиков и учёный секретарь Боровик. Под надзором генерального директора Засильева.

Первым остро встал вопрос о формате книги. Вполне достойным казался формат А4 – размер писчебумажного листа. Но возникла загвоздка: при обычной типографской технологии четвёртый формат подвергался обрезанию – и фотографии директоров, а их за полвека было четверо, в достойном масштабе и с подписями, напоминающими о научных заслугах и наивысших государственных наградах, размещались только на двух страницах.

Таким образом, Засильев попадал на обратную сторону листа не в лучшей компании со своим предшественником и без заслуг – ни учёной степени, ни Госпремии, ни орденочка, как у остальных.

Это было невыносимо. Пришлось слегка пожертвовать масштабом личности (портретной) директоров, обойтись без обрезания и перечисления титулов – зато теперь Засильев втиснулся на одну страницу и в одном масштабе с основателем «Фотона» Вильдграббе – доктором наук, профессором, лауреатом Ленинской премии (регалий неупомянутых).

А вот главного инженера Рудикова размер фотографий интересовал меньше. У него другое хобби – научные звания и ордена. До 90 года он стал доктором наук, лауреатом Госпремии.

Зато когда научная деятельность в «Фотоне», как и во всей России, развалилась – Рудиков заблагоухал – умудрился стать членом-корреспондентом двух академий. Такие новообразования плодились со скоростью раковых клеток на останках прежней науки. И ещё принял на грудь килограмма полтора каких-то орденов – больших и блестящих.

Известно: чем незначительнее государство или организация – тем ярче и габаритнее их награды. В большинстве – платные и звучные по именам. Например, орден Спящего Льва или медаль Недремлющей Совы. Казалось, эти Львы и Совы не просто отдыхают на его груди, но устроили гнёзда и размножаются там.

Его незаживающей раной было двукратное недопущение к директорской должности. Казалось бы – кто должен взойти на престол при смене высшего лица, если не второе лицо? Ан нет!

Ускользало кресло! Интриги – что же ещё! И Рудиков принял единственно верное решение: виноград зелен! Вокруг – дураки. А он – самый умный! И, как самый умный, с кресла не вставал даже в самые тяжёлые 90-е годы.

Не такие умные, как он, главные инженеры других предприятий метались по стране, сидели в министерствах и любых закоулках, где могла свалиться со стола малая крошка, чтобы успеть клюнуть.

А Рудиков предпочитал просматривать газеты на предмет поиска объявлений о тендерах (термин «конкурс» вышел из моды, не выдержав то ли конкурса, то ли тендера) на подходящие разработки. Не учитывал одного: результаты всевозможных тендеров определялись по-чубайсовски – заранее, по откату. Заказов почти не было.

И чтобы о нём не забыли, Рудиков стал снова проводить регулярные технические совещания, где вещал и поучал неразумную паству столь усердно и велеречиво, что удостоился от Влекомова не совсем учёного звания «Великий Гуру», прилипшего к нему крепче академического.

И что совсем удивительно, «Великий Гуру» научился напрочь отказываться от своих слов и сваливать свои промахи на других. Непогрешимым стал.