Ляльке, правда, удалось тайком лишиться невинности и даже пару раз сделать аборт, но в остальном маме перечить не смела.

В прошлом году маму призвал Господь, и Лялька осталась одна в трёхкомнатной квартире.

Её зарплата на нынешней работе – менеджер торгового зала в супермаркете – при всей многозначительности названия должности не соответствовала занимаемой жилплощади в условиях непрерывного совершенствования работы ЖКХ.

Да, большинству граждан, чтобы стать скромнее, надо брать пример со своей зарплаты.

И, глядишь, привела бы Лялька свою жилплощадь в соответствие со своей зарплатой с помощью добрых людей, той же подруги Елены Николаевны, к примеру, да недосмотрела Ленка за младшей подругой, утратила бдительность.

Вокруг Ляльки закрутился некий Пейсахович, по должности – отставной майор милиции, в душе – поэт. А менту-поэту взять под контроль женскую душу вместе с сопутствующими материальными ценностями – что два привода совершить. Второй из которых – в загс.

Тем более органы нежных чувств у женщин – уши. Вот в них Пейсахович и напевал настолько умело, что через три недели осуществил добровольный привод Ляльки в известное матримониальное учреждение с последующей пропиской новобрачного в её трёхкомнатной.

Не все подруги Ляльки были веселы на этой свадьбе – часть из них уже лишилась мужей и не имела пустующих трёхкомнатных квартир. Но оказался там один невзрачный мужичок, приятель жениха. С усиками. После третьей рюмки стал слегка заикаться.

Никто на него внимания и не обратил, но все дамские ушки навострились, когда он произносил тост:

– Мы, моряки, особо ценим тихие семейные гавани, где нас ждут верные подруги. Не у всех нас имеются такие гавани, к сожалению. Я рад, Боря, что ты обрёл её!

– Кого он имеет? – переспросила насторожившуюся Елену присутствующая общая подруга Лидочка. – Гавань? Или… А у него чё – нету? А кто он – полковник?

Елена косо взглянула на лоснящуюся после подтяжки круглую щёку подруги, с удовлетворением отметила – на арбуз похожа стала, вспомнила: так толком и не расспросила об операции, точнее – не слушала, что молола Лидка, на Жору тогда глядела. Толкнула локтем в бок:

– Тихо! Дай умных людей послушать!

Лидкино лицо не отреагировало натянутой кожей, только выпученными глазами. Но если бы Елена была тогда внимательней, её опасения насчёт подругиных намерений удесятерились бы.

Лидочка в прошлом году провернула дельце, которое самой Елене не снилось. Нет, если по-честному – снилось! Но чтобы – наяву! Да в исполнении бывшей заместительницы – это уж слишком!

Использовав старые связи, Лидочка достала путёвку в подмосковный санаторий министерства обороны. Оборона-то стала проницаемой не только в отношении границ и разных технических секретов. И не только для всяких агентов, но и для ищущих дам.

Вот Лидочка и оказалась в одном из бывших элитных бастионов воинского здравоохранения.

Третий год она пребывала в разведёнках, не по своей воле, а значит – при своей боли. У Кольки – кризис запоздалого среднего возраста, а ей одной теперь мучиться? Вот и пошла Лидочка на штурм здравоохранительных бастионов.

Думала, она одна такая хитрая, а на аллеях парка прекрасного Истринского санатория шпалерами выстроятся одинокие генералы и полковники. Как бы не так! Шпалерами стояли одинокие разновозрастные дамы – и стройные, и сдобные, и интеллигентные, и не слишком, но все – с ищущими взаимопонимания взорами.

А слабый, вымирающий пол представляла кучка кавалеров преклонного возраста и многочисленных наград. Многие кавалеры украшали своими заслуженными наградами свои не менее заслуженные пиджаки и кители, представляя их на всеобщее обозрение к завтраку, обеду и ужину.

Даже возникло подозрение – не спят ли в них?

Лидочка, призадумавшись – не совершила ли стратегическую ошибку с этим санаторием, пришла к выводу – утро вечера мудренее, и стала по утрам выходить на разминку. Догадалась: самые бодрые из отставников блюдут себя с утра. Но только до вечера, понадеялась Лидочка.

И точно: многие совершали пробежки, прогулки, разминки. Из них самые бодрые, конечно, пробежечники. Лидочка прокралась к ним поближе. Даже сама метров пятьдесят протрусила.

Устала, перешла на шаг. Приметила: вон тот статный, вроде и не очень старый и бежит резвенько. Интересно, в каком номере проживает?

На следующее утро Лидочка была на посту и даже протрусила целых сто метров. Горизонт был чист. Лидочка в недоумении остановилась.

– Устали? – раздался сзади вопрос, и статный отставник, не останавливаясь, просквозил мимо. – Только не останавливайтесь, переходите на шаг! – добавил он, обернувшись. И вдруг сам остановился: – Вам, девушка, рановато так быстро выдыхаться! А ну, давайте за мной! Я сбавлю…

И Лидочка, высунув язык, припустила за отставником, гадая: полковник или генерал?

С того дня встречи стали традиционными и не только утренними оздоровляющими. Хотя оздоровление случается не только по утрам.

Проживал Георгий Фёдорович в двухкомнатном люксе. Ходил в штатском. Ездил в Москву на своей «Волге», но не старой, а на новенькой, с кондиционером и прочими тюнинговыми наворотами.

Заинтригованная Лидочка не любопытствовала – чуяла: нельзя! Сдерживалась, подвергая душу свою мучительной пытке неудовлетворённого любопытства.

А для женщины сдерживать любопытство – тяжелее, чем рожать.

Зато какое может быть вознаграждение! Вечером в пятницу состоялся большой вечер. Зал был полон дамами, не смирившимися с годами, и мужчинами в отставке, смирившимися не только с годами, но и с дамами.

Лидочка, как и было условлено, ждала своего кавалера у второй колонны от входа. Он появился и направился к ней. Но не дошёл. Его перехватили у первой колонны сразу три восторженных дамульки с неувядаемыми «бабеттами» на неостуженных головах.

Лидочка возмутилась и раздвинула их плечом, привычным к транспортным давкам. И остолбенела. На груди Георгия Фёдоровича сияли две звезды Героя Советского Союза.

«Двоится!» – уверила себя Лидочка и тряхнула головой. Количество звёзд не уменьшилось.

– Извините, меня ждут! – услышала она, и его рука взяла её за локоть.

Взгляды разочарованных дамулек придирчиво сканировали её фигуру, платье, причёску, туфли и, казалось, даже бельё.

Лидочка почувствовала прилив сил, уверенности и наглости. Вздёрнув носик, выгнула спину, как Плисецкая (ну, почти), и гордо зашагала в круг под руку с дважды Героем. Ощущая себя героиней.

– Хочу сделать тебе подарок, – сказал он в последний день, когда они лежали в его люксе. – Съездим в Москву, может, выберешь что-нибудь в ювелирном?

– Спасибо, – скромно ответила Лидочка, – мне ничего не надо.

– А мне очень хотелось бы тебе подарок сделать, – настаивал он. – Подумай!

Лидочка думала не более минуты:

– Знаешь, я бы подтяжку сделала… Как считаешь?

– Для меня ты и так молодая, – усмехнулся Георгий Фёдорович. – Но хочешь – делай! Выбери клинику, пусть она мне вышлет счёт на Совет ветеранов. Сейчас я тебе реквизиты дам.

И – оплатил! Совет ветеранов без совета с ветеранами, думается.

Вот с тех пор Лидочка и перестала улыбаться – пластические хирурги перестарались.

А в тот вечер Елена блокировала все подходы к усатенькому капитану.

Капитан оказался перспективным: разведён, из детей – только дочь, благополучно проживающая замужем в Соединённом Королевстве. В коем оказалась не благодаря какой-либо папиной помощи, а благодаря собственному азарту в дамском мордобое.

Этот вид спорта ранее даже в неофициальном статусе встречался редко. Обычно – в коммунальных квартирах. А ныне уже стал олимпийским.

На одном из международных личикобоев (рука не поднимается повторить ранее использованный термин) Оленька произвела неизгладимое впечатление на английского судью-полицейского. Развитие матримониального процесса было молниеносным: задержание, препровождение в СК (Соединённое Королевство, а не Следственный комитет), предъявление официального обвинения, пардон – объяснения в любви, и – приговор: пожизненное заключение брака.