Внезапный звонок в дверь прервал все мои размышления. Интересно, кто это мог быть, ведь Люцифер придет только вечером, а у Михаила и Рафаила свои заботы?.. В надежде, что гостем окажется Бальтазар, я бросилась на первый этаж, примчалась и открыла дверь.

Разочаровалась.

На пороге, демонстрируя мне свои белые, красивые зубы, стояла моя университетская подруга — Моника и махала рукой.

— Моника? — удивилась я, посмотрев на девушку.

— Привет, Орели. Может впустишь? Просто не очень приятно стоять под дождем. — Барышня невольно подняла глаза к небу, покрытому серыми тучами, и констатировала: — Сто пудов ближе к вечеру гроза с молниями будут или даже ураган.

Я натянула театральную улыбочку, сказала, как рада её видеть, что согласна с предположениями относительно непогоды и пригласила подругу на кухню. Усадила её за стол, поставила перед ней шоколадные конфеты, корзину с бисквитами и, повернувшись к плите, подключила чайник.

— А есть жасминовый чай? — нагленько задала вопрос брюнетка, прекрасно зная мой ответ.

Да, у меня всегда был её любимый жасминовый чай, который я и сама частенько попивала. Из всех чайных разновидностей я всегда предпочитала именно его. Причем натуральный. Не дешевую подделку, а настоящий, сделанный именно из нежных и пахучих лепестков жасмина.

— С чем пожаловала?

— Переживала я за тебя. Ты уже две недели не ходишь в универ да и вообще пропала. Решила зайти и проведать тебя, убедиться, что не болеешь. Ты ведь хорошо себя чувствуешь или хворь одолела? — Моника взяла клубничный бисквит и откусила кусочек. — Блаженство, райское наслаждение. Ты очень гостеприимная, Орели.

— Болею. У меня этот… Как его… Перитонит. И давление восемьсот на тридцать, — иронично выдала я. — На самом деле я и в правду приболела. Вчера температура была, да и головные боли стали донимать.

Брюнетка улыбнулась, хитро на меня посмотрев. По одному только её лукавому взгляду я догадалась, что дело было здесь не чисто. Ну не просто так она заявилась ко мне, чтобы о самочувствии узнать и выслушать мою ложь. Она хотела сказать мне что-то очень важное, и я это отчётливо видела.

— Что-то случилось? — опасливо поинтересовалась я, на что подруга цокнула языком и ответила:

— Не примут меня в партизаны. Ты смогла разоблачить мое величество. — Моника взяла второй бисквит и, не переживая за свою стройную фигуру, запихнула его в рот. — Я забежала спросить, не забыла ли ты о таком великом и важном празднике как трехсотлетие университета? Твоя мигрень не должна нам мешать веселиться.

Точно. Как я сама могла забыть. Через четыре дня ведь исполняется нашему учебному заведению триста лет и, наверняка, ректор — мистер Стивенс устроит по этому поводу грандиозный пир на весь мир. Он просто не сможет обойти столь важную дату стороной.

— И что там будет? — заинтересованно спросила, наконец-то отключая чайник и разливая в красивые венецианские чашечки чай.

— Как что? — Покачала головой барышня, аккуратно беря в руки чашку. — Я просто обожаю его. Ради такого чая можно и душу Дьяволу продать!

— Не стоит! Он души не покупает, уж поверь. — При упоминании отца я вздрогнула и недовольно посмотрела на жизнерадостную подругу.

— Теперь отвечаю на твой вопрос. Там будут прежде всего посвящение первокурсников в студенты, — защебетала, словно соловей, брюнетка, — ну это нам не интересно с тобой; поздравления ректората, выступления деканов, а потом… — Моника на секунду замолчала, а потом сообщила: — Студент-пати! В этом году будет новая студенческая вечеринка, лично организованная молодым мистером Стивенсом! Представляешь, Орели? Кстати, она будет проходить вечером, под светом ночных фонарей. Там будут танцы-шманцы-обниманцы, сладости, вкусности, а потом выбор Мисс и Мистера университет! Ты должна обязательно присутствовать. Будет весело. Тем более магистры говорят, что сам Тоби её посетит!

— Подожди, а разве в том году такого не было?

— Ты что, Орели? Мигрень в голову дала? Конечно не было! В том году ректором был мистер Тёрнер, а этот старикан не то что вечеринку, ярмарку боялся устроить! Все студенты от скуки выли.

— А, точно. Но все равно — дела это не меняет. Я туда не пойду, Моника, и даже не уговаривай!

От моего признания девица изумленно раскрыла рот, даже перестав пить.

— Совсем уже?

— Мне нечего там делать. Тем более мистер Стивенс не в моем вкусе, и глазеть на смазливого милашку ректора я не хочу.

Девушка недовольно на меня посмотрела и отставила чашку в сторону.

— Хочешь опуститься до уровня Джессики и Николетты? Уподобиться этим девственным серым мышам? Кстати, там будут все, и даже они… Или тебе просто не с кем пойти?

— В смысле?

— В прямом, Орели. На студент-пати приглашены все курсы и их вторые половинки. Это типо как правило появления на вечеринке — наличие партнёра. Со мной, например, Джереми пойдёт. Он даже согласился временно изменить свой амплуа: из уличного гопника превратиться в кавалера на вечер. Нет, если у тебя нет партнера, так и скажи. Это ничего…

— У меня есть человек, который может меня сопроводить! — в сердцах выпалила я, буравя разозленным взглядом подругу.

От всплеска внезапных эмоций барышня аж печеньем подавилась. Заметив, что обстановка резко накалилась, она примирительно молвила:

— Я верю тебе, солнце. Успокойся. Приходи на вечеринку со своим кавалером и удиви всех нас. Будем тебя ждать.

Я вздохнула, но ответить подруге не успела, так как на втором этаже дома послышались странные звуки, чем-то напоминающие шелест крыльев, а потом раздался звон бьющегося стекла и треснутой лампочки. Неужели Бальтазар объявился? Я очень надеялась, что это был именно он, ведь ангел мне необходим в эту минуту также, как Монике косметичка.

— Что это?! — перепугано задала вопрос девица, когда услышала, как наверху что-то громко упало.

— Котэ, — отмахнулась я, стараясь вести себя как можно непринужденнее.

— Котэ? Но насколько я знаю, у тебя ведь нет домашних питомцев? И с какой это радости кошки люстры бьют?

— Так это соседский. Фрау Ван дер Барр, та толстая немка, которой ты нахамила, уехала на несколько дней в Германию и оставила нам своего Леонардо, чтобы мы за ним присмотрели. Он такой безбашенный… Может даже броситься в окно и проломить его.

— И Ник не против? Он к этому так спокойно относится?

— О, он только «За». Папик обожает кошек.

— Ну хорошо. — Моника выдохнула и взглянула на настенные часы. — Что-то засиделась я у тебя. Мне пора. У тебя есть четыре дня на подготовку, помни об этом.

И брюнетка, чмокнув меня в щеку, покинула особняк Люцифера. Я же отправилась наверх, чтобы посмотреть, кто ко мне пожаловал, и кем же был на самом деле таинственный питомец фрау Гванделин.

Кстати, моя ложь относительно немки наполовину правда.

***

— Так вот ты какой, Леонард, — загадочно вымолвила я, переступая порог спальни.

Я, действительно, угадала. На кровати, в окружении шелковых подушек, сидел Бальтазар, лениво потягивая коньяк и рассматривая меня поверх стакана. При виде его я облегченно выдохнула. Теперь ангел находился со мной в одной комнате, был, буквально, на расстоянии вытянутой руки, и я была точно уверена, что он в безопасности. Осознала это, и словно гора с плеч свалилась.

— Bonjour, ma chérie (1), — поздоровался со мной Бальтазар, отпивая из бокала любимый напиток. — Comment ça va? (2)

— Ça va bien, merci, (3) — ответила я.

Довольный столь «оригинальным» французским диалогом, небесный воин заговорил:

— Прости за такое феерическое появление. Люстра у тебя в комнате была немного лишней. Но я уже все вернул на круги своя. Кстати, ты прозвала меня Леонардом? С чего бы это?

— Котэ. Ты котэ… — Заметив на себе его удивленный взгляд и немой вопрос «Принимала ли ты ЛСД, курила каннабис или марихуану?» я быстро оправдалась: — Приходила моя подруга — Моника, услышала твое перфектное появление в спальне, и мне пришлось выкручиваться. Я сказала, что ты кот…