— Я понял по твоей реакции, что ты под впечатлением, — с усмешкой отозвался Бальтазар, уваливаясь на землю, усыпанную желтыми, красными и бордовыми листьями. — Конец сентября в Париже очарователен. Не зря долина Сены осенью привлекает местных художников, которые не прочь запечатлеть столь дивную красоту на полотне.

— Жалко, что ты не художник. — Покачала головой я и улыбнулась.

— Ты в этом уверена, мадемуазель Клайн? — смеясь, уточнил он.

— О, а не слишком ли ты самоуверен, Бальтазар? — Я демонстративно сложила руки у груди и хитрющим взглядом голубых глаз посмотрела на друга.

— Так, значит, не веришь? — Он подошёл ближе ко мне.

Его такого же цвета глаза прищурено и коварно стали на меня смотреть.

— Нет, не верю, — специально сказала я, желая узнать, как быстро можно взбесить пернатого и реально ли вывести его из себя? Мы, девушки, такие. Любим поиграть на нервах парня.

— Что же, милочка, я докажу правдивость своих слов. — С этими словами Бальтазар осмотрелся по сторонам и, заметив, что вокруг никого нет, а нас окружают только деревья и шум протекающей рядом Сены, прищелкнул пальцами.

Около него возник мольберт с холстами, а также разноцветная палитра красок: акриловых, витражных и гуашных.

— Ты бросила мне вызов, дорогуша, и я его принял, — торжественно проговорил ангел, беря в руки длинную, мягкую кисть. — Я тебе докажу, что я самый настоящий художник и напишу твой портрет.

— Карикатурой? — насмешливо спросила я.

— Могу и карикатурой, — также ответил он. — Если тебе не понравится моя работа — можешь её сжечь. А если понравится…

— Тогда я повешу её в своей спальне.

— Замётано, милочка! — согласился Бальтазар, а потом приказал: — Иди вон к тому красивому дереву, садись на рифленую скамеечку и наслаждайся. Ты будешь моей музой, позировать мне будешь. Только чтобы получился годный портрет, ты должна будешь на некоторое время застыть. Вообще не шевелиться.

— Ладно, — сдалась я, идя к дереву, на которое указывал друг. — Надеюсь, картина будет того стоить.

Проводив меня взглядом, мужчина подошел к мольберту и принялся рисовать. Я же красиво присела на лавочке и замерла, как было приказано. Слово молодого художника — закон. Забавно, шустрый ангелок даже скамейку наколдовал.

***

— Готово! — триумфально сообщил Бальтазар, когда картина была написана.

Я, наконец-то, выдохнула и расслабилась. Нет, я понимала, что ангел со всей серьёзностью отнесся к поставленной задаче и писал портрет аккуратно и старательно, но ожидание меня утомило. Три часа понадобилось Бальтазару, чтобы закончить картину, и три часа он меня мучил. Из-за того, что я не могла шевелиться, шея заныла, даже затекла, а ноги схватила жесткая судорога. Надеюсь, мои мучения не были напрасными, и у ангела всё получилось.

— Иди сюда, Орели, уже можно, — пригласил меня он. — Тебе понравится.

Прихрамывая, подошла к холсту и взглянула на картину.

— Я…

— Под очередным впечатлением, — закончил за меня Бальтазар. — Ну, как?

— Охуеть. Очень красиво. Ты не говорил, что умеешь рисовать, как профессиональный художник.

— Профессиональный — нет, художник… — Бальтазар сделал жест головой, якобы «Ну такое» и лучезарно улыбнулся.

— Помнишь, я тебе сказала, — начала говорить я, не отрываясь от собственного портрета, — что если мне понравится твоя работа — то я заберу её к себе и повешу в спальне. Так вот, она мне не просто понравилась. Она — впечатлила меня. Но я хочу, чтобы картину забрал ты. Пускай она напоминает тебе обо мне. Пускай будет в твоем доме.

— Забавно, я только подумал об этом.

— Бальтазар.

— Ничего не говори, моя звезда. Я и так все понимаю. И если ты хочешь…

— Хочу! Каждый день будь со мной!

— Серьёзно? — Я наблюдала за ангелом и отчетливо видела, как лучезарная улыбка становилась все шире и шире, и теперь не проходила с лица мужчины. Он теребил в руках кисть, периодически поглядывая на потрет. — Она словно оживает. Это первое мое творение в столь необычном стиле. Я не портретист, и писать с натуры мне в новинку. И знаешь, как же ты похожа на него… Такой же серьезный, задумчивый взгляд, та же манера поведения. Удивительно, вы как две капли воды. Ты прям женская версия Михаила.

— Спасибо за комплимент. Ты справился с картиной, Бальти. Обещай мне, что мы повторим сегодняшний день!.. Каждый день будем повторять!.. Давай же! Я хочу это услышать!

— Да! — пылко ответил он, вложив всю страсть в это короткое слово.

А также надежду.

***

Так и провели мы много часов вместе. В компании Бальти я даже не заметила, насколько быстро потемнело, и наступила почти полночь. Время, время, прошу, остановись!

Да-а-а-а-а, сегодняшний день был и в правду особенным. Ангелу удалось покорить меня своим грандиозным двойным сюрпризом. Он проявил фантазию, находчивость, поставил перед собой цель и достиг ее — смог меня удивить. Он сделал то, чего давно не удавалось сделать никому (Габриэль не в счет. Он — Фокусник) — внес яркие краски в мою жизнь и разбавил серые, хмурые будни. Этот день я не забуду никогда.

А то, что он проявил себя как талантливый художник-портретист, до сих пор не укладывалось у меня в голове. Девушка с портрета выглядела настолько реалистично, как будто это была не картина, а фотография — профессиональная работа опытного фотографа.

Теперь можно проанализировать наш прыжок с парашютом.

Сегодня я увидела непередаваемое величие и красоту неба. Его могущественную власть, прекрасное очарование, свободу и раскованность. Будучи нефилимом, я, разумеется, имела крылья, передавшиеся мне от отца. Но я никогда не пользовалась ими и не собиралась. Способность эта у меня была развита плохо, и я почти не умела летать. И учиться не хотела. Ни Люцифер, ни Михаил не настаивали на этом, и на то были у них свои причины (архистратиг ними поделится в далеком будущем). Я старалась использовать традиционные методы перемещения: пешие прогулки, байк, подаренная отцом машина и даже трамвай. Но не крылья! Да, вот такой вот был парадокс: дочь Люцифера ни разу не видела Небес. Ну, в ангельском смысле этого слова, и именно поэтому подарок Бальтазара для меня стал самым запоминающимся событием сентября. Конечно, как когда-то я уже упоминала, я хорошо владела способностью раздваиваться. Габриэль приложил максимум усилий, чтобы обучить меня создавать иллюзии, и у него это вышло. Я иногда применяла это умение, оно было очень полезным, при этом, разумеется, кардинально отличалось от телепортации, которая мне не давалась, хоть убейте. В отношении перемещения я была бездарным неучем и признавала это. А по жизни была печальным лохом, чего уж грешка таить.

Кстати, чтобы хорошо освоить астральную проекцию мне пришлось очень сильно попотеть. Да, ничего не даётся просто так и всему приходится учиться. Как говорится: век живи — век учись, что я, собственно, и делала прежде, чем овладела этой способностью. Сладкоежка Габриэль слишком много потратил сил, чтобы научить меня и заставил пройти все круги Ада. У меня не получалось ни с первого раза, ни со второго, ни с третьего… Я закатывала ему истерики, кричала, что я ленивая задница, тупая курица и дебил с большой дороги. Что проще зайца научить говорить на иврите, нежели меня — раздваиваться выучить. Но архангел не сдавался — он поставил перед собой цель и выполнил её. В конечном итоге я всё же овладела его способностью.

— О, а вот и явление Кастиэля народу! — Моё прекрасное настроение как ветром сдуло, когда я пришла домой и увидела там отца (в плохом настроении, судя по всему) и архангела Михаила.

— Папа, дядя, — с неким разочарованием, потому что они мне испортили завершение дня, обратилась я к родственничкам. — Что-то случилось?

— Привет, Орели, — поздоровался со мной Небесный правитель, делая шаг вперед. — Я тебя с днем рождения зашел поздравить, прошедшим. Прости меня, что не смог сделать это раньше — на Небесах было много дел. Молодые ангелочки поступили на службу и нужно было ими заниматься. Рафаил один бы не справился, да и Верховный главнокомандующий войсками — я. Кстати, он тебе привет передает и свой подарок подарит лично сам.