— Что произошло? — негромко спросил удивлённый Антон, окидывая их непонимающим взглядом. — В квартире никого не было, телефоны молчат…
Здесь было всё ещё много людей, но ни на кого не получилось обратить внимание. Антон поймал бросившуюся к нему Настю, прижал к себе, тщетно ловя отголоски мыслей, и — ярость, его и его странности, вмиг погасла, словно задутая спичка. Остался только дымок слабости и жжение в венах. Всё перестало быть значимым; мир ничего не значит, пока они здесь вдвоём.
Антон рассказал и услышал всё то же. Мало информации. Много загадок. Известно, что есть ещё лаборатория — это Тая им рассказала, и Антон был рад, что ему не пришлось. Нужно было решать все вопросы, и они старались их решить. Но не сейчас. Сейчас ещё утро, но утро одного из следующих семи дней, каждый из которых будет труднее предыдущего.
Кто-то ушёл. Каспер остался. Люси подёргала его за рукав, но всё-таки выскользнула прочь за Олей и Йореком. Михаил поспешил к жене. Антон поверх головы Насти, уткнувшейся ему в грудь, разглядывал девушку на кровати, укрытую одеялом, а она рассматривала его. Затем склонила голову. Благодарность. Всё уже узнала? Ах, да, способность Михаила — проецирование воспоминаний…
Тая проснулась, и Антон не узнавал её прежнюю в её синих глазах. Много времени прошло. Она выглядела лучше, чем когда-то. Тогда, когда они все были невинными детьми, чудовищами, порождёнными ради того, чтобы сражаться.
— Я говорил с «тенями», — сказал Антон.
Настя разжала объятия, кивнула. Бледная. Почему? И здесь нет Роана.
— Они придут на сражение, — добавил Антон. Посмотрел в глаза Касперу. — NOTE ведь?..
— Конечно.
Антон бросил флешку. Каспер легко поймал её, повертел в пальцах. У него по плечам и предплечьям вились татуировки, едва затрагивая запястья и тыльные стороны ладоней, но до пальцев узор не доходил.
— Мы посмотрим её позже, — сообщил Каспер. Его глаза отливали палёным золотом. — Вместе с Роаном.
— А где он?
Настя отшатнулась было; он поймал её на запястье, тут же ослабив хватку, уловив, как она дёрнулась. Под пальцами ощущалась немягкая ткань бинта. Настя опустила глаза.
— Это из-за меня, да? — неожиданно севшим голосом произнесла она. Уставилась вроде на свою руку, но далеко сквозь неё; уставилась с внезапным ужасом. Резко повернулась к Касперу, побелела. — Из-за меня?..
— Роан поступил так по своей воле, — сказал тот мягко, но сухо. — Он делает это, чтобы вас защитить.
— Что произошло? — спросил Антон, уже почти не надеясь на объяснение, но неожиданно получил его.
— Бессмертный отправился в Лекторий сдаваться, — заявила Тая. — И сказал ждать неделю. Ничего не предпринимая. Не знаю, что за Лекторий у вас, но это, кажется, что-то плохое?
Очень плохое. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Настя не пискнула, но он сам опомнился и отпустил её. Спросил, что это значит. Объяснили. Роан пошёл в Лекторий, предложил себя им. На смерть, на попытки смерти или что ещё такое, но предложил. Просто так…
— Это из-за меня, — повторила Настя. — Он предложил мне им сдаться… и… я испугалась…
Антон взял её за плечи и легонько встряхнул. Девушка взглянула на него с недоумением и виной, он покачал головой. Настя сжала губы, болезненно напряглась: не хотела плакать на глазах посторонних.
— Всё в порядке, — сказал Каспер, хотя не придал голосу утешающую интонацию. — Роан знал, что ты откажешься.
— Откуда? Почему Вы знаете? — повернулась к нему Настя. Остальные молчали, ловя каждое слово.
— Потому что это Роан. Потому что он никогда бы не поставил тебя под угрозу. А предложил из-за того, что Лекторию лифы нужнее, чем бессмертный, и было бы легче. Вряд ли он рассчитывал на твоё согласие. — Соколиные глаза Каспера блеснули. — Помнишь, мы говорили про доверие?
— Никогда бы не поставил под угрозу, — повторила девушка. Её лицо было потерянным. — Неужели…
Её никто не прервал. Тая откинулась на подушки с мрачным выражением. Антон стоял, как и стоял, держа Настю за плечи. Та дрожала, и её глаза были темны. Она опустила голову.
— Он всегда говорил доверять ему, — прошептала она, но даже тихий шёпот повис в воздухе, сделавшись отчётливым. — Но я никогда не замечала… Когда я предложила разбудить Таю. И когда вызвался оберегать меня от лица NOTE. И когда на Охоте вступился. И теперь ещё. Я не замечала… он ведь всегда мне верил. Мне, в меня. Всегда, всегда, с самого начала…
— Роан решил защищать лиф, потому что это то, для чего он нужен, — сказал Каспер.
— Я никогда ему не верила, а он всё это время…
— Видишь. Он не хитрый. Он даже не эгоист. Роан старался сделать так, чтобы вы были в безопасности, поэтому и сейчас туда пошёл. А то, что всё делал незаметно — его заморочки.
— Ох… — Настя закусила губу. Её зрачки мерцали дрожью. Она, наверно, никогда не чувствовала себя такой виноватой. Антон бережно привлёк её к себе — интуитивно, не раздумывая. Но она освободилась и покачала головой. Резко. Болезненно. Ещё больше вины. Ещё больше ответственности.
— Подумай над этим. — Теперь голос Каспера действительно был мягок. — Но не убивайся так. Роаново безрассудство — это проявление его готовности. Он знал, на что шёл. Осталось нам тоже это понять.
Они остались в гостиной. Телевизор пестрел каким-то шоу с отключенным звуком. Широкие окна пропускали беловатый дневной свет. Небо снаружи затягивалось тучами, грозя пролить долгожданные осенние ливни, но пока только время от времени накрапывало — мерзкая погодка.
— Послушайте, — заговорила Люси, дёргая Бориса за рукав рубашки, — мы можем попытаться его вытащить! Уже сейчас!
— Во-первых, отпусти, во-вторых, мы даже не знаем его местоположение. Это исключено. — Он поморщился. Слишком шумная.
Девушка-метаморф негодующе изогнула брови. Она и так была на взводе — все эти события, Роан ушёл, вернулся Антон. Открытие третьей лаборатории. Там, сказали, ещё восемь детей.
— Я сама могу попробовать! — горячо заявила она. — Я и Йорек. Мы хороший тандем! Мы справимся!
— Люси, сколько раз повторять? Это исключено. Ты либо подчиняешься моим приказам, либо останешься здесь заперта без возможности выйти, понятно?
Девушка вздрогнула. Борис, рассерженно выдохнув, повернулся к Михаилу и послал в него мрачный взгляд: «Что?» Друг, на лице которого только что промелькнула странная мысль, пожал плечами. Костюм шёл ему больше домашней одежды, но даже так он был предельно собран. Да уж, Каринов хватку не теряет. Что-то в нём остаётся неизменным.
Люси умчалась, сверкнув пёстрой шевелюрой, обиженная и злая. Стоявший тут же Йорек проводил её глазами и шагнул было следом, но замер. Оглянулся. Оля, не отрывавшая от него взгляда, тут же отвела глаза. Они так и остановились. Михаил поглядывал на обоих с ожиданием. Борис, равнодушный до всего этого, в мобильном телефоне составлял новый график.
— Как… лето прошло? — спросила Оля подозрительно нестройным тоном. Чтобы заговорить, ей требовалось много храбрости. Михаил ощутил укол грусти. Эти дети…
— Хорошо. — Йорек смотрел на неё; тоска и нерешительность. Они словно отражали друг друга, два идеальных зеркала. Эти эмоции у них общие. Мысли, однако, разные. — А ты?
— Хорошо.
Никто не сказал того, что хотел. Михаил прикрыл глаза. Он не имел права вмешиваться в эту путаницу, он к ней не относился. Йорек из его отделения, Оля — часть его семьи. И всё же он не имел права. Вот и стоял молча. Не пытаясь как-то им помочь, хотя это и решило бы проблему.
— Можешь приходить, — сказала Оля, смущаясь. — Если захочешь.
— Ага, — невнятно отозвался Йорек, опуская взгляд в пол. Не придёт. Оля, наверно, тоже это поняла, потому что съёжилась и уставилась в стену, словно интереснее ничего не видела. На скулах её догорал румянец. Йорек, наоборот, был бледен. — Ну, удачи.
Он поспешил за своей вечной соратницей. Люси уже в коридоре убеждала Катю со всей искренностью, что она благодарна за гостеприимство, но завтракать не будет, рано, у неё ещё дела есть. Там же, судя по эхо, она подхватила Йорека и, шумно извиняясь, утащила его на улицу. Поедут отдельно. Задетая Люси и подавленный Йорек.
