Момент подобрался сам.
Через два дня они собрались почти все. Девушка-инвалид с плотной косой, лежавшей на плече. Бессмертный на подлокотнике дивана. Настя с сиреневыми глазами на стуле рядом с кроватью. Светловолосый светлоглазый мужчина в светлой одежде. Парень с татуировками. Все сидели и ждали. Синхронно обернулись, когда вошли новый гости — девушка с пышной зелёной шевелюрой и строгий мужчина с голубыми глазами. Девушка пожала Тае руку, представившись как Люси, ярко улыбалась с притягательным дружелюбием. Мужчина назвался Борисом и сдержанно поздоровался со всеми собравшимися.
— Вы все? — спросила девушка-инвалид; в её голосе Тая уловила краешек промелькнувшей надежды.
— Ага, — отозвалась Люси с яркими волосами. — У Йорека дела какие-то, а никого из отделения мы стать не звали. Меньше знаешь — крепче спишь.
— Не когда город на грани войны, — недовольно заметил Борис.
Девушка посмотрела на него с обиженным недоумением.
— Я не хочу впутывать отделение сейчас, — покачал головой парень в татуировках. — И вы все согласились. Только вмешательства Управления не хватало, и без того отношения накалены.
— Если Тая показалась бы в отделении, плакали бы наши попытки сохранить неприкосновенность лиф, — вздохнула девушка-колясочница.
— А эта неприкосновенность была? — с ноткой ненаправленной злости спросила Настя.
— В каком-то смысле — да. Лекторий и NOTE не вправе охотиться за вами, пока вы считаетесь нейтралами. Охота — это ошибка Лектория, не считай её нормальным событием.
— Да уж, нормальным она не была…
— Собственно, ради чего собрались? — наконец-то задал важный вопрос Борис. Он выглядел мрачным. — У меня и так работы полно. Давайте коротко и ясно. Нет, Роан, говорить будешь не ты, иначе никто ничего не поймёт. Каспер?
Каспер — это парень в татуировках. Тая пересеклась взглядами с Настей; подруга изобразила лёгкую улыбку и пожала плечами. Они виделись много часов в течение этих двух дней, однако привыкнуть всё ещё было тяжело. Годами Тая пыталась представлять своего первого друга, но всё выходило размыто, туманно, не складывалось в материальный облик; Тая помнила Настю всегда, но чем-то безликим, через звучание тихого голоса и смену интонаций. Потому она была до глубины души потрясена, поняв, что девушка, бросившая её в фонтан, чтобы уберечь от врага, и оказалась той самой подругой из далёких лабораторных коридоров. Девушка — короткие тёмно-каштановые волосы, не лежавшие гладко, глаза сиреневые, менявшие оттенок — теперь эта девушка сидела тут, рядом, и её можно было коснуться. Головокружительное ощущение.
Насте, судя по всему, тоже не было спокойно, но она присутствию подруги искренне радовалась. Держалась близко, немного робко наблюдала. Она не умела прятать эмоции — или просто устала их прятать. Усталость, вот что Тая в ней видела. Не такая, которую осознаёшь, а сама по себе потерянность.
Что с ней творится?
— Мы не принуждаем ни к чему, — начал было бессмертный.
— Принуждаем, — резко поправил его Борис. Он не злился, смотрел спокойно. — Нам нужно знать всё. Если это как-то сдвинет баланс сил, мы должны быть готовы.
— Всё — от меня? — полюбопытствовала Тая. Получив кивки, она вздохнула. — И что именно?
— События двухлетней давности, — сказал тот же Борис. — Падение LIFA.
Они нашли человека, которому стоит вести допросы, м-да. Жесткость и строгость в чертах, и от такого не отмахнёшься — весь такой стальной, прямо глаз режет. Не отвернуться и не промолчать. Если бессмертный вёл себя, как подросток, а парень в татуировках — вежливо и улыбчиво, то этот тип как выглядел сурово, таким и был. Тая в людях разбиралась. Сжала губы, нахохлилась, но делать нечего. Настя обеспокоенно взглянула на неё, но ничего не сказала. Кто ей эти люди?
Вот, что им нужно. Правда. Тая взглянула на свои руки. Слабые, лежавшие безвольно на одеяле, прикрывавшем её ниже пояса. Свободная белая футболка. Её ради этого защитили? Хотя нет, она слишком к ним привередлива. Где её главный принцип? Дают — бери, бьют — беги, это если в интерпретации Арта. Если бы на её месте был Ио, что бы он сказал? Нет. Нужно думать самой. Тая прикрыла глаза, из-под ресниц разглядывая людей. Странных. Они такие же, как она, пусть и с другим опытом. Она должна быть к ним такой же, как они к ней. А они присмотрели и не дали ей умереть от раны, ещё и в сознание вернули. Не такой уж полезный ход, но не будет же она жаловаться. Ладно, они не враги ей, да и Настя, хоть и сторонится их, всё-таки не боится.
— Две тысячи пятнадцатый год, — протянула Тая. — Вы хотите знать, как вторая лаборатория разрушилась?
— Да.
Скорее всего, они знают, просто не в деталях. И их явно интересует цель её визита в город. Что ж, это ведь NOTE. Им до Таи дела не было, но, по крайней мере, они не из тех, кто устраивал эксперименты. Она могла быть с ними честной. Тая опустила веки, собираясь с мыслями, подняла, окидывая пронзительным взглядом слушателей. Ладно. Она попробует донести суть.
— Это были Первый и Семнадцатая. В тот день были неполадки с электричеством, а Тимур только этого и ждал. Устроил мясорубку посреди лаборатории, растормошил наши камеры тоже, всё поразбивал. Веру взял с собой. Они перерезали всех, никого не осталось. Мы тоже не сидели на месте, врассыпную — только нас и видели. Мы вывели из строя все аппараты, и здание взорвалось. Там ничего уже не осталось.
— «Мы»?
— Во второй лаборатории были Тимур, Мария, Вера и Мария. И мы. Мы — я и Иосиф. Мы спаслись вместе, потом осваивались какое-то время. Потом подобрали Арта. В общем, мы — это мы, вас не касается.
— Касается, раз ты пришла, — заметил парень в татуировках.
— Этот город принадлежит вам?
— Этот город принадлежит себе. Но может пасть, если раздоры не прекратятся.
Тая склонила голову. Ну да. Только она появилась — какие-то люди погнали её в ловушку. Не особо весело. Хм, что там по разным группам странных? Она не понаслышке знала о существовании таких, просто в Авельске не была.
За ней напряжённо следили. Тая всё равно не собиралась использовать странность — эти люди ей не враги, раз они не враги Насте. Негласный закон, оберегавший лиф, не та «неприкосновенность», а самый настоящий закон внутри их разобщённого общества. Не трогай. Не рань. Мы все — одной сути.
— Они не остановились, — сказала она. В комнате всё замерло. Краски схлынули, затуманив всё темнотой. Драгоценными камнями мерцали взгляды людей-которые-не-были-людьми. Тая смотрела на них, и в её зрачках разворачивались омуты. — Мы думали, что всё закончилось, но это не так.
— О чём ты? — едва слышно спросила Настя. Но она уже догадалась. Её глаза отразили мгновенный, леденящий ужас.
— Эксперименты, — произнесла Тая, слабыми пальцами цепляясь за ткань. — Есть ещё одна лаборатория. И я пришла, чтобы её найти.
========== 4 / 3. Бусы из колючих камешков ==========
— 10 октября 2017
— Давай поговорим.
Они все разошлись. Бессмертный и девушка на коляске — на кухню, светловолосый лучезарный мужчина с темноволосой девушкой-женой — в гостиную, остальные — прочь из дома. Наконец Тая получила возможность рассмотреть отведённую ей гостевую комнату, но даже так её мучила и тревожила необходимость разобраться со всем, пока не стало слишком поздно.
— Давай, — сказала Настя, слегка улыбнувшись. Она одна осталась. Сидела на стуле: девушка в чёрной юбке и белой рубашке, даже сошла бы за обычную школьницу, не будь чутьё лиф столь отточенным. Немного бледная, точно иссушённая, и личико очерчено, и взгляд темнел не очень здорово. Они друг друга стоили, пожалуй: Тая, едва отошедшая от комы, едва ли выглядела лучше.
За окном уже стемнело. На фоне неба чуть светлее выделялись освещённые комнатными лампами деревья со стройными стволами и разлапистыми ветвями, терявшими всё больше своей красоты вместе с бархатным листопадом. В комнате было тепло; светлые стены, не такие бледные, чтобы дурманить рассудок, но и не тёмные, там и тут какие-то картинки в рамках, репродукции произведений искусства или качественные фотографии природы. Две кровати для гостей, между ними вытянутая тумбочка, устеленная вязаной небольшой скатертью, с запылившейся вазой. Ещё комод и зеркало над ним. Со стороны окна — письменный стол и книжный шкаф. Как будто застывший во времени вид на чью-то комнату, а не само реальное помещение, слишком аккуратное и чистое для жизни, но и слишком простое для того, чтобы принадлежать музею или гостинице.
