— Не очень обнадёживает, — сухо вздохнула Настя. — Я не могу ему доверять. Знаю, что стоит, но не могу. Наверно, потому что с детства никому не могла… кроме Антона, но его здесь нет.
Каспер поднял голову. Третье окно по счёту — палата Таи. На подоконнике ещё виднелись очертания человека, значит, они не начали. Или начали, но Роан, как всегда, расслаблен. Вся его беспечность лишь внешняя, как постоянный повод держаться легко и свободно. Роан никогда не прекращал думать, в нём постоянно искрили мысли — Каспер знал это так же хорошо, как и то, что Роан, притворяясь безответственным вечномолодым подростком, брал на себя груз больший, чем у любого из людей. Настя толком не знала бессмертного, для неё это было закрытым. И как тут объяснить? «Он по-настоящему старается сделать всё, чтобы вы с Антоном жили безопасно»? Не поверит. Действительно, не поверит. Тут даже не слова нужны, а поступки-доказательства.
— Почему ты веришь Антону? — спросил Каспер.
Настя чуть стаканчик не уронила, но тут же спохватилась. Из-под рукавов высунулась белая ткань. Бинты.
Пожалуй, это заслуга Роана, что она ещё не убила себя перегрузкой.
— Это… сложно объяснить.
— Я и не требую! — Он поднял руки в сдающемся жесте и опустил. — Можешь не отвечать.
— Рано или поздно придётся ответить, — пожала плечами девушка. — Если не Вам, то себе.
«Как будто смирилась, что от неё требуется честность». Каспер склонил голову набок, разглядывая её. Настя, кажется, окончательно махнула рукой на свои границы, говорила спокойно, хотя они оба знали — Каспер она поверить целиком не могла. Да и вряд ли кому-то ещё, кроме Антона, могла бы.
— Я многое вспомнила, — заговорила Настя неторопливо. — Как мы сбежали из лаборатории. Как мёрзли на улицах. Антон никогда не позволял себе расслабиться, потому что оберегал нас с Саввой. Никогда не спал толком, даже большую часть еды нам отдавал. Для него не существовало выбора — ни тогда, ни потом, когда он отдал меня NOTE. Антон считал, что так спасёт мою жизнь, потому что я уже болела, и он понимал, что не сможет помочь. А сам вернулся на улицы, потом — в детдом, и всё это ему пришлось перенести, потому что… он так и не обрёл свободу. Его всегда держало что-то, и это что-то — я. Он всю жизнь мне отдал, понимаете?
Она говорила с горечью, с тяжким чувством вины. Представить себя на её месте было трудно: Каспер видел разных людей, поэтому приучился не примерять на себя их печали, иначе сердце давно бы разорвалось. И всё-таки её было жаль. Ещё летом жизнь так перевернулась, до сих пор ничего не успокоилось.
— Так что я не знаю, как себя с ним вести, — продолжила девочка, немного помолчав. — Знаю одно: Антон — тот, в ком я больше всего нуждаюсь. Даже теперь только на него и могу полагаться; это подло, понимаю, он и так настрадался из-за меня. Всё так запутанно…
Каспер вздохнул и, протянув руку, потрепал её по голове. И Настя впервые не отшатнулась от прикосновения.
— Чувствовать что-то к кому-то всегда сложно, — мягко сказал он. Каспер не был уверен в том, мог ли успокаивать, но даже так не мог промолчать. — Любые чувства сложны. Не торопись, хорошо? Если будешь спешно тянуть за все нитки — порвёшь.
— Изречение в духе Роана, хах.
— Действительно. Пора отучаться.
— Вы с ним друзья?
— С Роаном-то? — Каспер сбавил голос, и тон звучал уже не так уверенно. — Нет. Не друзья. У него вообще нет друзей… хотя один может быть. Но он сейчас далеко, и Роан вряд ли признается, что считает его своим другом.
— Но вы же неплохо ладите?
— Неплохо.
Настя выкинула пустой стаканчик в мусорное ведро и натянула рукава пониже, пряча запястья. Ей было холодно, но выглядела она уже спокойнее. Ей не шло лицемерие, и любые чувства проглядывали, как в зеркале — Каспер понимал, что ей и сейчас было тревожно, но, по крайней мере, мрак несколько развеялся.
— Спасибо, что присматриваете за мной, — сказала она вдруг, не поднимая глаз. — Знаю, это необходимость. И мне бывает немного грустно. Но всё равно спасибо. Переезд в Авельск — лучшее, что могло со мной произойти.
— Вряд ли во время Охоты ты думала так же.
— Во время Охоты я не думала, просто двигалась вместе с течением.
Заиграл телефон. Каспер потянулся к нему, включил, пробежал глазами по сообщению. Настя встревожено следила за ним, так что он внешне остался спокоен, даже слегка улыбнулся.
— Пойдём, — сказал он. — Время пришло.
*
Вытянуть часть воспоминаний, преимущественно недавних, — и обратно их вернуть. Достаточный толчок. Дмитрий в решении действовать сомневался, Михаил настороженно ожидал, и только Роан предпочёл ни в чём не сомневаться. И то вполне понятно: Настя никогда бы не предложила что-то, если б не была в том уверена. Она во многом сомневалась, эта девочка, но порой решительность брала верх, и она бы побоялась говорить о том, о чём не размышляла долгое время. Роан ей поверил. Роан вообще легко кому-либо верил.
Почему бы не попробовать?
Дмитрий склонился над Таей, глубоко вздохнул, успокаиваясь, и закрыл глаза, опустив ладони ей на виски. Использование его странности со стороны ничем не выдавала в нём «особенного»: ну, поза, может, и не обычная, но не такая уж удивительная. Чуткий Роан уловил момент, когда способность заработала, и встрепенулся — теперь предстояло быть осторожнее. Каждая крупица на счету. Бессмертный соскользнул с подоконника и приблизился неслышно, чтобы не отвлекать Дмитрия, встал рядом. Михаил следил за ними светлыми глазами, но ничего не предпринимал. Роан краешком рта улыбнулся молодому мужчине: всё под контролем. Роан, несомненно, разделить с Дмитрием его странность не мог, однако он столько лет возился с необычными людьми, что давно научился отсчитывать время. Он не позволит Дмитрию переусердствовать.
Раз-два-три, просыпайся, Тая.
Ресницы дрогнули, в следующий момент девочка в окружении проводов изогнулась в беззвучном крике; распахнулись глаза — блеснули синевой очи, накрылись океаном ужаса. Дмитрий отшатнулся, испуганный реакцией; Роан оттянул его в сторону, моментально уступая место Михаилу. Дипломат коснулся лба Таи, и в краткое мгновение, стылое и жестокое, показалось, что Тая сейчас разорвётся…
— Сейчас, — бросил Роан спокойно.
Прозвонило неслышно применение гасящей способности. Чужие воспоминания обо всём, что произошло, как Таю ранило, что её отвезли в больницу, что сюда приходили навестить, что решили ей помочь хоть так, что вокруг не враги — и девочка, обмякнув, рухнула в безмятежный сон, уже другого, совсем другого. Михаил выдохнул. Дмитрий, освободившийся от хватки Роана и повертел головой, его тёмные глаза мерцали.
— Пойдём, — сказал гот.
— Ладно, — сказал дипломат.
У Роана только зрачки блеснули.
— Идите, — хмыкнул он.
Дмитрий и Михаил одновременно нахмурились, но бессмертный повторил и посоветовал им передохнуть. Хорошо поработали. Удар по сознанию, потом утешение — через способность Михаила, копировавшую его собственные воспоминания любому другому человеку. Тая теперь будет в порядке.
Синхронно развернулись люди и вышли, чуть не столкнувшись на выходе из палаты. Роан подождал, пока дверь за ними захлопнется, встал в ногах койки и положил ладони на тонкий металлический обруч. Старые тут кровати, едва ли не советские. Девочка спала, приборы, на миг сбившиеся в бешеных показаниях, работали исправно.
— На меня не действуют другие странности, — вздохнул Роан. — Видишь ли, бессмертие включает в себя неуязвимость. Абсолютную неуязвимость. Можешь не беспокоиться, своей силой ты владеешь прекрасно, просто я — редкое исключение.
Веки поднялись. Глаза смотрели мрачно, тускло от пережитого шока, но мысли работали как надо. Что ж, разум не повреждён. Воспоминания, судя по всему, целы. Контроль замечательный — в такой-то ситуации воспользовалась странностью, освободив пространство от посторонних. Порывалась сбежать, пока они не очнутся, возможно.
— Расскажешь, как она работает? — с любопытством спросил бессмертный. — Твоя странность.
