Дмитрий говорит, что со временем поддельное прошлое вытеснится настоящим, и тогда всё наладится. Хотелось бы надеяться.

Но пока этого не происходит. У Насти искусанные губы, блёклый взгляд, и периодически она становится похожа на призрака — не может уснуть. Антон по вечерам замечает, как она корпит над книгами. Азбука, основы грамматики, математика начальной школы. Девушка, кажется, до смерти боится забыть какую-то деталь, потому прожигает себя попытками заполнить то, что утеряла вместе с фальшивым прошлым.

— Слишком изводишь себя, — говорит Антон неодобрительно.

Настя не улыбается. Кладёт голову ему на плечо. Его она тоже касаться боится — лифа к нему льнёт, девочка его сторонится. И всё-таки с перебоями и постоянным сопротивлением себе же Настя старается немного больше Антону доверять. Парень улыбается и гладит её по волосам, приобнимая за плечи. В его руках девушка расслабляется. Измученное выражение лица сменяется спокойным.

— Я не хочу так больше, — шепчет Настя, её ресницы подрагивают. — Я так с ума сойду.

— Я не позволю. — Антон закрывает глаза.

Он совсем не шутит.

Роан говорит, что им всё равно придётся сражаться с Лекторием.

— Лифы так им нужны? — спрашивает Антон.

— Не знаю. Однако узнать попробую. — Бессмертный ерошит затылок. Его взгляд направлен в небо. — Тогда, когда вы будете готовы.

— Когда?

Роан не отвечает. Он предпочитает молчать вместо того, чтобы лгать.

Второй раз Антон появляется в доме Цветаевой Оли уже вместе с Настей. Как ни странно, между ними теперь странные связи — через Михаила и события семилетней давности. Оля встречает их с удовольствием, хоть и несколько растерянно: не знает, как себя вести. Настя робеет. Антон решает, что только мешаться будет, и выходит из комнаты. Обнаруживает в коридоре Дмитрия и заводит разговор.

— Есть способ избавить её от страданий?

— Мне откуда знать? Это не я решил изменить её память.

— И всё же?

— Да не знаю я. Правда, не знаю. — Дмитрий разводит руками. — Было бы легче, если б я стирал память целиком, но нет. Эти люди решили, что можно просто наложить на старую память более яркую поддельную. Представь себе шоколад, который растаял, а потом намертво прилип к фольге. Фольга — это фальшивые воспоминания. Она частично снята, но остатки нужно отдирать. Это больно.

Антон знает, как это больно: он всё-таки с Настей живёт. Видит, как она грызёт себя и пытается найти золотую середину между сном и явью.

— Помоги ей, — советует Каспер. — Ты единственный, кто может это сделать.

— А Роан что? — удивляется Антон.

Каспер задумчив. Потом говорит, что Роан тоже может. Но есть Роан, а есть Антон — из них Настя по-настоящему доверяет только второму.

— Мы будем присматривать за ней, — добавляет сотрудник NOTE, — как и за тобой.

Это не успокаивает, но и не душит.

Антон уходит в конце сентября.

Он советуется с Роаном; записывает несколько адресов, контактные номера, прячет бумажку во внутренний карман куртки. Бессмертный не выглядит встревоженным и даже подшучивает над Настей; та наигранно кривит губки, но глядит на Антона с беспокойством. Антон не решается её коснуться, вместо того обещает вернуться на днях.

«Надеюсь, это не затянется», — думает он про себя.

Настя желает удачи и просит беречь себя. Они с Роаном машут с балкона.

Антон отворачивается. Пора разобраться со всем.

И начнёт он с правды.

========== 4 / 1. Просыпайся ==========

— 8 октября 2017

Настя чертила в тетради какие-то каракули и думала.

Прошло много времени, и тревога за Таю превращалась в нечто тягучее, тяжёлое, мрачное. Надежда тонула в повседневности. Каждый четверг Настя приходила в палату, но там ничего не менялось, только девушка на койке всё больше таяла, словно снегурочка из сказки. Врачи качали головами, сообщая, что лекарства используются, но пользы не приносят, что нужно только ждать — и так до бесконечности. Бесполезно. Тая спала и просыпаться не собиралась.

Физическое? Её смотрели даже странные. Доктор Кевинский, которого называли Кевом, отказался применять свою способность; Эдемский Юра, который когда-то спас Антона, находился в другом городе; не так много лечащих странностей — но никто не отозвался. Исцелять было нечего — Тая была здоровой. Но почему-то спала.

Что-нибудь, что прервало бы этот сон…

Настя вспоминала всё, что произошло за лето, прокручивала в голове события. В мыслях что-то щёлкнуло, но идея мелькнула и уже исчезла. Настя напряглась, карандаш замер над бумагой. Что-то, что разбудило бы. Встряхнуло. Так сильно встряхнуло, что разбудило бы. Какая-то… атака? Не на тело. На душу. А что может атаковать душу? Что может ударить так сильно, что растревожит сознание?

Опасно, конечно, но… кажется, она придумала, что делать.

Прозвенел звонок. Настя не отреагировала, постукивая пальцами по столу рядом с телефоном; он лежал экраном вверх, и там был открыт диалог. Пока вокруг шумели одноклассники, спеша покинуть кабинет, она всё-таки решилась и быстро напечатала: «нужно поговорить». Ответ пришёл спустя минуту, одобрительный. Что ж, первый шаг сделан.

В начале года после школы она уже столкнулась с каким-то странным, но тот быстро улизнул. С тех пор её то и дело кто-то подхватывал, и Настя, сперва решительно возражавшая, смирилась — всё равно её не послушают. Впрочем, она сама не знала, лучше возвращаться домой в одиночестве или в компании. Правда, компания, опять же…

Ей никто ничего не рассказывал. Вернее, предпринимались попытки: её аккуратно вводили в курс дела, проясняли какие-то детали. Про Авельск, про нейтралов, про Лекторий. Только про NOTE рассказывали сжато, оберегая её от подробностей; тайна работы, может быть, но даже это понимание вызывало досаду. Настя не ребёнок, она не глупая и может понять. Если же всё ради её блага — лучше бы делились информацией сразу, а не давали ей возможность сначала разбить лоб, а потом обнаружить стекло. Про лиф ей ничего не рассказывали раньше, и чем это обернулось? Слишком много таили эти люди. Слишком много.

Да и она понимала, к тому же, что за ней просто присматривали. Не из злого умысла, кажется, но всё-таки присматривали. Управление их так приказало или ещё что, но к Насте всегда приглядывались, давали советы и стояли над душой, словно она или беспомощное нечто, или опасный дикий зверёк. Возможно, они правы, но всё равно неприятно. Настя мирилась с этим и вела себя, как будто надзор её не раздражал. Во всяком случае, у неё хоть и выпытывали каждый шаг, не пытались особо сдерживать. И не приказывали ничего, кстати.

Сегодня, правда, ей связь с сотрудниками NOTE пригодилась.

Роан ждал за воротами школы. Если бы Настя не знала его возраста, точно сочла бы за подростка, ещё и одевался он соответственно. Наставник приветствовал её и бодро осведомился, что такое, откуда это напряжение. Чуткий. Не поймёшь, забота здесь или необходимость внимания. Девушка, решив не зацикливаться на незначительных вещах, обратилась напрямую:

— Вы пытались разбудить Таю?

Светлые брови Роана изогнулись.

— Конечно, и ты знаешь, — отозвался он.

— А какими способами?

Бессмертный углубился в перечисление, упоминая даже воздействие странностей, но Настя помотала головой. Она торопилась, и Роан поспевал за ней.

— Мне кажется, я знаю, что можно попробовать, — взволнованно произнесла девушка. — Только… я не знаю, может, это опасно.

— Жизнь в Авельске сама по себе опасна. Мы к Касперу идём?

— Да.

Посетители в кафе были, но бармену это не мешало; деловито расставляя алкоголь, он заметил на стекле отражение вошедших и обернулся. Взгляд скользнул по Роану, по Насте; парень с татуировками на руках улыбнулся и подтянулся ближе к стойке. Пока новоприбывшие клиенты рассаживались и расстёгивались, Каспер успел заварить кофе.