— А что, он ещё спит? — хмыкнул Каспер. Из-под рукавов куртки не были видны его татуировки, и он мог бы показаться обыкновенным красивым парнем, неясно зачем объявившимся в чужом районе.
— Да.
— Ну, а ты порывалась сбежать. — Настя смутилась, убирая руки в карманы и недовольно сжимая губы. Каспер по-доброму усмехнулся и повернулся к мотоциклу за двумя шлемами. — Не хочешь прокатиться? Есть кое-что, о чём тебе следует знать.
— Ладно. А куда поедем?
— Для начала в кафе, где я работаю — Люси не может подменять меня вечно. Дело касается твоих родителей.
Звучало уже интригующе, но восторга не вызывало. Настя неумело устроилась за спиной Каспера: раньше она на таком транспорте не ездила, не доводилось ни разу. Её родители… те, который остались в городе, где она росла? Сейчас воспринимать их как семью было трудно. За два месяца Настя не превратилась в избалованного ребёнка, да и никогда таким не могла стать, и всё-таки напоминание о приёмной семье каждый раз задевало болезненно струнки в душе. Ей это не нравилось. Всё это — начиная от долгих лет лжи и заканчивая тем, что после всего она не знает, за что держаться. Хотя семья никогда её не принимала, она хотя бы была. После объяснений отпала и эта опора.
Настя чувствовала себя листочком — таким же, как те, что вокруг плясали в воздушных потоках. Оторванная, не знающая, куда лететь, и потому полагающаяся на ветер. Рискованное и горестное положение; куда только не может занести одинокий лист, трепещущий, хрупкий, готовый рассыпаться в первых же тёплых ладонях? Тему семьи она в разговорах старательно избегала; не важно, заходил разговор в классе или ещё где, она максимально лаконично отвечала и больше голоса не подавала. «Отец и мать, но они в другом городе», — таков был её неизменный ответ. А что ещё сказать? «Мои родители ненавидели меня, потому что их заставил меня удочерить брат матери, учитывая, что я была полной дикаркой и росла такой же ненормальной, как этот самый брат»? Может быть, они и не знали о существовании странностей, но обычной Настю никогда не считали — в плохом смысле, к сожалению.
Дрянная девчонка, да?..
Катание на мотоцикле милой поездкой никак не назвать было. Во-первых, это было громко, во-вторых, быстро, так, что глотать ветер не успевалось, и мир вокруг проносился с потрясающей скоростью, что не было мгновений на детальное разглядывание. Настя только отчаянно хваталась за Каспера и надеялась, что не упадёт и не прокатится по земле. Как только первоначальный испуг прошёл, ей даже стало нравиться — но поездка уже закончилась. Настя ловко слезла с сидения, попутно пытаясь отдышаться; пока Каспер парковал мотоцикл у обочины, она успела кое-как стянуть шлем и поправляла растрёпанную причёску. Парень галантно поклонился, отворяя дверь и пропуская её первой; Настя присела в реверансе, приподняв подол невидимой юбки, и с улыбкой, почти сменившей напряжённость, шагнула в помещение. Здесь было тепло, и она сразу расстегнулась; никаких посторонних клиентов.
Зато точная копия Каспера за стойкой. Было немного странно видеть, что молодой человек двадцати пяти лет от роду листает женский журнальчик, подперев подбородок рукой и полуприкрыв веки. Касперу такое поведение своей внешности явно не понравилось, и он недовольно посоветовал хотя бы пытаться вести себя естественно.
Копия за стойкой вскинула на него золотистые глаза и тут же начала меняться, при этом не сбрасывая широкую белозубую улыбку. Несколько посветлела кожа, расширились глаза, не изменив оттенка; лицо смягчилось, принимая черты женственные, стала тоньше и изящнее шея, тут же сузились плечи и как будто сдулись на пару размеров руки. Чёрные волосы замерцали нефритовым, на глазах отрастая, завиваясь в роскошные кудри, малиновым вырисовывая чёлку. Одежда повисла на девичьей фигуре, не меняясь согласно странности; всё превращение копия не переставала улыбаться и зрительный контакт не прерывала. Настя, впервые видевшая использование силы метаморфа, наблюдала с интересом, и девушка, подметив это, подмигнула девочке.
— Это не самое масштабное, на что я способна, — похвасталась Люси, покрепче затягивая ремень на мужских тёмных джинсах. Даже большая одежда ей шла. — Ты ещё не видела, как люди стареют — вот это зрелище, скажу тебе! Обычно всех передёргивает.
— Вряд ли ты её этим напугаешь, — заметил Каспер, проходя к своему рабочему месту. Он перетянулся через стойку, указывая на заранее устроенную полку. — Одевайся и возвращайся.
В этом кафе Насте доводилось бывать часто. Она не считала посещения, но как-то со временем это место стало тем, в которое она приходила чаще прочих. Авельск для неё начинался с этого уютного помещения со столиками и знакомым барменом, со стойки, за которой периодически собирались знакомые люди — единственные, кто в этом мире делил с ней ситуацию. Вот только одно «но»…
Настя устроилась за дальним столиком. Из окна было хорошо видно туман и людей, изредка в нём мелькавших. Автомобили разрывали клочья дымки фарами, словно прожекторами, но даже так их свет замывался утром. Красивый вид. Девушка ждала, глядя в окно, пока на диванчик напротив не бухнулась Люси — в нормальной для девушки одежде и с заколотыми на затылке волосами. Рядом присел Каспер в привычной чёрно-белой форме и с закатанными рукавами. Чтобы не смотреть на людей, Настя стала смотреть на его татуировки — чернильный узор вился по предплечьям, изображая много элементов, удивительно переплетённых друг с другом.
— Ты хотела сбежать, что ли? — в лоб произвела атаку Люси. Она не укоряла и не пыталась сделать вид, что зла, нотаций также не последовало, и Настя решила, что лучшая политика в её случае — искренность.
— Не сбежать. Даже если бы хотела, мне некуда идти.
— Хорошо, что ты это понимаешь, — вздохнул Каспер, подпирая подбородок. От его взгляда стало немного неуютно, хотя он не выказывал недовольства или обиды. — Надеюсь, ты ещё и понимаешь, что тебя никто не держит насильно.
— Понимаю.
Люси смотрела на неё с сочувствием. Это тоже было неприятно видеть, и Настя решила, что стол куда интереснее лиц странных.
— Его нет уже неделю, — ломко произнесла Настя, непроизвольно напрягаясь. Коротко подстриженные ногти стол скоблили, но она вовремя опомнилась и убрала руки.
— Ты вполне можешь идти его искать, — сказал Каспер спокойно, — но должна осознавать всё до конца. Можешь ли ты ему помочь? Знаешь ли, что он ищет? Понимаешь ли, почему он отказался взять тебя с собой?
Каспер был прав, конечно, но тревоги от осознания этого факта не желали упрямо замолкать. Настя представляла: сейчас она, наверно, смотрится надувшимся ребёнком, но никак не могла успокоиться. И так дни считала, а по прошествии недели стало невыносимо. Это её беспокоило. Это её мучило. Если б она хотя бы знала, что да как — но нет, её оставили без знания, и это только распаляло ужасы представления. Фантазия — вещь жестокая. Не жесточе реальности, правда.
— Ах, но речь о другом вести собирались, — спохватилась Люси, перескакивая с болезненной темы. — Твои родители!
Настя пожала плечами, предлагая продолжить. По сравнению со всеми неприятностями ничто, касавшееся родителей, не задевало её. Да, говорить о них не хотелось, но это по крайней мере можно было выслушать. Что-то значимое. Или с намёками на значимость.
И ей, наверно, хотелось домой — или хотя бы этот дом обрести.
— Помнишь же, Михаил уезжал на пару недель? Так вот, он связался с нами из штаба в… не важно, в каком городе. Он переговорил с твоими родителями. Твоя мать будет проезжать мимо Авельска и…
— Я не хочу её видеть, — покачала головой Настя сразу, равнодушно глядя в пространство между лицами собеседников. Её глаза были пусты, но не печальны.
— Она, может, хочет.
— Не хочет.
Каспер вздохнул мягко и протянул ей запечатанный конверт с почтовой маркой. Настя приняла его, повертела в руках, ощупывая. Что бы там ни было, оно тонкое и небольшое. Она аккуратно разорвала бумагу, вытащила сложенный лист. Развернула, пробежалась глазами; лицо её нахмурилось, разгладилось, приняло выражение недоверчивое.