— Обрывками, — поморщилась Настя. — Отовсюду понемногу. Но вас вспомнила. Первый и Семнадцатая, так?
Вера повернулась на каблучках, перекидывая длинные волосы на плечо. Ниже затылка — метка, которую никто никогда не сотрёт. 17MV. Как только она повернулась обратно, продемонстрировал свою Тимур — 1AV.
— Мы дуалы. — Вера улыбалась. — Первый придаёт форму теням, семнадцатый придаёт форму свету — эти дети должны быть в одной лаборатории. Нас и переместили вместе, отрезав от тебя и многих других.
— Антон остался в моей, — горько усмехнулась Настя.
— Антон? О. Должно быть, он не был с тобой до конца честен или не успел рассказать. Однажды ты услышишь от него об истории «теней», и тогда внимай каждому слову. Это может быть не так важно, но когда-то таковым было.
Брови девушки дёрнулись, но она кивнула. Видимо, новые впечатления ей сейчас опасны, и так едва держится. Любопытно, может ли человек умереть от удара памятью? Типа, психика там не повреждается? Тимур видел сумасшедших, но для лиф всё считается иначе. Для них вообще мерок нет. Их невозможно убить никакими сложными способами, как пытались, не доходя до последней грани, экспериментаторы, а можно придушить одной мелочью. Для Насти это наверняка события семилетней давности. Те, о которых «тени» мельком слышали от Антона.
— Я буду сражаться с вами, — повторила девушка. — Я хочу отомстить.
До чего скатилась малышка, хах. Тимур и Вера переглянулись: вслух им можно было не совещаться, и так решения выносили общие. Против никто не был.
— Что ж, — пожала плечами Вера, — это было бы забавно. «Тени» никогда не делили с кем-то свою охоту.
— Но вы не убили меня в штабе Лектория. Почему? Потому что вы лифы и я тоже?
— Именно. — Девочка со светлыми волосами улыбалась, улыбался юноша с чёрными волосами, но улыбки их были колкими, мрачными. Настино выражение — такое же, только не приукрашенное изгибом губ. Она смотрела решительно, ко всему готовая. Она могла отомстить, тем более что в новом состоянии могла странность контролировать. — Мы не тронули тебя, потому что мы все — лифы. Мы дети лабораторий. А такие, как Вильгельм, спасения не заслуживают — и поэтому сегодня мы его убьём. Пойдём, Настя. Это будет финал нашей охоты.
========== 2 / 7. Охота ==========
— 13 июля 2017
Его целью всегда был особенный человек. Странный, вмещающий в себя способности всех остальных; Всестранность, Избранный, величайшее оружие, которое покорило бы мир. С ним Лекторий стал бы самой сильной организацией, подмял бы остальные группировки и даже сдвинул бы NOTE с лидирующих позиций, эту крупную компанию с двумя тысячами людей — для Лектория она была бы пухом без пороха, ведь никакая сила не может превзойти Всестранность. С таким оружием они бы победили. Они почти победили и без него, они приблизились к разгадке создания — как нагрянула кара.
NOTE до всего докапывается. И кто-то там умудрился забрести так далеко, что обнаружил проект LIFA — самое секретное, самое оберегаемое и самое важное порождение Лектория, его надежду и опору. То, что возводилось с 2004 года, лелеялось, на что потрачены были огромные средства. Все работники подписали десятки бумаг о неразглашении, потом содержание детей — всё-таки их нельзя было угробить раньше получения результатов. Они растили маленькую армию странных с убийственными по мощи способностями, которые не могли бы контролировать сами дети: за них управлять силами должны были их командиры. Всё было бы идеально — легион абсолютно покорных странностей, и мир бы лежал в ногах Лектория. Если бы не вмешательство NOTE.
Операция в 2009 году. Первая лаборатория, наибольшая, где содержалось больше подопытных, развалилась на куски. Какие-то дети были перехвачены NOTE, какие-то разбежались. Вторая лаборатория треснула в 2015 году, когда «тени» вырвались из неё, перебив всех находившихся в здании, кроме своих собратьев-детей. Тогда NOTE не успела ничего предпринять, а Лекторий окончательно потерял первый проект LIFA.
Но Лекторий не умеет сдаваться.
Вильгельм выжил в оба раза. Первый он провёл в штабе, готовясь к следующей проверке оборудования, и нашествие врагов пропустил. Второй раз он чудом угодил в небольшую аварию неподалёку от лаборатории, потому пропустил побег «теней», а разгром увидел лишь потом, примчавшись на место. Ему сказочно везло, а удачу он берёг и ценил.
Вильгельм был главным из экспериментаторов. Главная лифа проекта. Он был основателем и героем, который должен был спасти Лекторий. Ему пришлось изворачиваться, чтобы не оказаться под дулом после развала, но и тогда выход был найден, а его пощадили и дали возможность продолжать любимое дело. Трижды ему свезло, и вот теперь повезёт в четвёртый раз.
Несомненно, это была ловушка. Его средства коммуникации оказались неработающими — дистанционно кто-то из NOTE вывел их из строя. Странно, учитывая, что пароли псы не продали бы и за хорошую кость, они знают своих хозяев. Значит, в ином проблема, но с этим разберётся Вильгельм позже. Он шагал по людной улице и не встречал ни одного пса — охота унеслась без него, и в том главная ловушка ненавистной организации.
Наверняка метаморф. Как его не опознали? Они не могли разузнать пароль. Хотя, в принципе, о чём это он? Они же странные. У них ничто не возможно без вариантов «а если», они на всё способны. Ничего, NOTE — не помеха Вильгельму. Если они решили его изолировать, они не смогут его сдержать, он всё равно завершит свою охоту.
Фокусник ни за что бы себе не признался, но всё-таки ему было страшно. Дикий звериный ужас гнал его по улице, мешая забредать в тихие переулки. С начала проекта прошло тринадцать лет, и немилосердное время обратило свой взор на увещевания кармы. Настал срок платить по счетам, лифы. Эта охота будет последней для кого-то, и всё это понимали; именно страх того, что жертвой станет он, гнал Вильгельма прочь, заставляя его сбивать ноги и дышать неровно.
У Вильгельма, как у любого человека, были родственники. И так совпало, что его странность дублировалась на младшего брата — редкое явление, но имевшее место быть. Пути их с братом разошлись так давно, что вряд ли кто-то из них причину вспомнит. Тем не менее, действие странности, идентичной собственной, Вильгельм мог угадать безошибочно.
Он остановился на перекрестке. Вокруг были люди, и никто не обращал внимания на фокусника в карнавальном костюме, что само по себе вызывало подозрения. Пространство вокруг съёживалось, матово мерцали его оттенки, по краям поля зрения размывалось, как в очках человека с плохим зрением. Это были декорации, не более того.
«Иллюзии того, что ты желаешь, или того, что ты не желаешь. Условие на выбор задающего иллюзию».
Холодея, Вильгельм озирался по сторонам — это не его странность, отменить он не мог. Зато мог парень с короткими пепельно-сиреневыми волосами и шрамом через левый глаз; парень смотрел прямо на него, и в его холодном взгляде искрилась материальная насмешка. Фокусник повернулся к нему.
— Какое из условий и зачем? — спросил он, прилагая все усилия, чтобы голос звучал равномерно и с выражением, как обычно он разговаривал. Но брата было не обмануть, и тот язвительно хмыкнул, ощущая волчий страх старшего.
— Крохотный элемент изменений, — сообщил Виас, шагая к автобусной остановке. Его облик растворялся в шелухе искусственного мира. — Не стоило тебе начинать это тринадцать лет назад, братишка. Может, сейчас все было бы по-другому.
Мир плыл.
— Куда ты меня завёл? — провыл Вильгельм, уже не прячась за масками.
— Где тебе самое место, — раздался насмешливый ответ из пустоты, эхом отражаясь в пустоте очищенного от людей пространства. — Прощай. Я запомню тебя как порядочную скотину.
На перекрёстке не было людей. Здесь вообще никого не было — только ветер и дорога из серого асфальта, вымытого дождями, проеденного облупившейся краской разметки. Один фокусник на виду любого наблюдателя — и он ломанулся прочь, в ближайший переулок, лишь бы скрыться из поля зрения кого бы то ни было.
