Дмитрий назвал район, и девушка повторила в трубку. Роан поблагодарил и отключился, но на душе стало чуть легче — этому парню можно доверять во всём. NOTE бывают жестоки, когда приходится заниматься тяжёлой работой, но они не губители. Они спасли уже тех лиф, до кого смогли добраться, не причинили им вреда.

Лифы, странные среди странных… Несчастные дети.

— До меня её приметила компания Льюиса. — Дмитрий поморщился. — Те ищейки из Лектория. Вынюхивают, разыскивают, а потом сдают странных своему крысиному начальству. Они загнали её в угол.

— Ранили?

— Не успели.

— Потому что ты её защитил, да?

Смущение — редкая эмоция на лице гота, и Оля была бы рада, что её застала, если бы момент был подходящим. Так лишь головой качнула в удивлении, отметив налёт румянца на бледных скулах юноши.

— Там меня и резанули, но мы успели выскочить из западни. Я указал ей, куда бежать, но за ней бросился кто-то — вряд ли она успеет добраться…

— К кому ты её направил?

— А сама как думаешь?

Будь они за городом, Дмитрий отослал бы девочку к Оле, не колеблясь, но тут сам Авельск, дело другое. Естественно. Куда ещё пойти спасающемуся от Лектория нейтралу, как не к Роану?

— А странность у неё какая?

В планы Оли не входило замучить друга расспросами, но обойтись без этого нельзя. Гроза на самом деле не миновала город, и теперь придётся действовать быстро и внятно, если они хотят сохранить атмосферу странных в секрете.

— Не уверен точно, но… — Дмитрий слегка нахмурился. — Кажется, она может что-то делать с психикой человека…

Лифа, способная давить на моральное состояние. Час от часу не легче. Оля вновь потянулась за телефоном, но тут рука её дрогнула; зрачки расширились, и она замерла. Прошившее голову осознание громовым эхом отозвалось в глаза, когда она повернулась к другу.

Конечно же. Лифы. Дети, которых не должно было существовать в этом мире. Фатальная ошибка Лектория, которую организация всеми силами попробует загладить. Даже если придётся идти наперекор Закону. Даже если придётся позариться на ничего ему не сделавшего нейтрала.

— Девочка Роана — лифа, — проронила Оля опустошённо. — Как же я сразу не догадалась? Она тоже из экспериментов проекта…

Всё вставало на свои места.

*

Ореол, созданный странностью, мгновенно опал, и послышались крики. Из ниоткуда посреди парка возникли три фигуры. Облепленные мокрой одеждой, облитые фонтаном, в чаше его находились две девушки, а у изгородки стоял парень с направленным пистолетом.

Синеглазая девушка пошатнулась, а потом медленно завалилась назад, и Настя поймала её хрупкое тело.

Не может быть.

Как же…

— Попал, — удовлетворённо заметил Файр.

Кровь растекалась от груди незнакомки, окрашивая ткань и воду вокруг. Настя подняла безумный взгляд на противника — тёмный, поглощающий, такой несхожий с обычным выражением — и тот отшатнулся, впервые устрашившись чьих-то глаз.

«…ты должна принять странность, чтобы ее контролировать».

Да. На самом деле она готова была принять себя ещё тогда, держа на руках Антона. Поэтому приступы подступавшей способности прекратились — подсознательно Настя уже знала, что может себя принять.

А теперь на её руках умирал другой человек, который также её заслонил собой. Опять. Вновь. Как она могла допустить эту же ошибку?!

Уголок рта непроизвольно изогнулся в оскале. Взор излучал холодную, полную силы ненависть, сплочённую и осязаемую. Девчушка на руках едва дышала, с каждым мгновением сердце её билось всё слабее.

«Не прощу».

Это была уже не та Настя — не могла ею быть. Не та слабая девчонка, прятавшая лицо от одноклассников, занижавшая голос из страха, что они прознают. Не та отринутая дочь, которую прокляла собственная семья, загнав в безысходную тоску и лишив веры в себя.

Это была другая. Сильнее, крепче. С непроходимой болью внутри, с бездонной пропастью черноты в сердце. Та, что уже познала страдания, но которая всё это время существовала там, глубоко в душе — она настоящая, она…

Девушка, повелевающая звуковыми волнами.

И она открылась своей странности, полностью поглощаемая неведомой силой иной материи.

========== 2 / 2. Ломающее камень ==========

— 11 июля 2017

Уже повстававших с лавок мамочек с детьми отбросило назад, будто прокатился невидимый взрыв; сперва повисла звенящая тишина, а потом раздался грохот такой силы, что разорвал реальность. Треснула плитка, звук раздробил стволы деревьев, фонтан раскололся надвое.

Файр был откинут спиной вперед, впечатался в устоявшее дерево и упал, но голос Насти всё не замолкал, с бешеным криком вырываясь, волнами захлёстывая пространство. Его нельзя было даже услышать полностью, нельзя было уловить, но он существовал, наполняя разодранный воздух, заглушая раскаты грома, и исходил от одного силуэта среди потрескавшейся земли.

Нет, не одного — двух.

— Успокойся.

Тёплые сухие ладони скрыли мир от пронзённых болью глаз, легли поверх, чуть коснувшись ресниц, и разбивающий силой голос умолк, будто энергия вмиг оставила истерзанное тело.

— Тише, — прошептал он, прижимая её спиной к своей груди, склонившись к самому уху. — Я с тобой. Тише.

По неприкрытому участку щеки сбежала кристальная слеза.

Антон взял бессознательную девушку на руки, бережно поддерживая под коленями и лопатками. Та не подавала активных признаков жизни, хотя грудь её едва заметно вздымалась и опускалась, а сердце неровно и тихо, но отстукивало свой счет. Из-под полуопущенных ресниц глядела густая синева.

— Тая? — удивлённо обронил Антон, всматриваясь в лицо девушки.

Настя вздрогнула, тут же задрав голову.

— Ты её знаешь? — горячо спросила она, но поймала выражение взгляда парня и поникла. — Просто… её голос…

— Скоро ты сама всё поймёшь, — мягко пообещал Антон. — Её зовут Тая. Таисия. Мы знакомы… Можешь идти?

Тучи прорезал лучик солнца — последний воин сдавшейся армии. Он осветил щедрым золотом парк, застревая в тёмных глубоких трещинах, скакнул алым отблеском по крови на руках и коленях Насти и потерялся в её взгляде. Настя смотрела вокруг, и каждая вещь показывала нечто ужасное.

Люди кричали. Люди звонили. Скоро здесь будут полиция, скорая и ещё много чего. А всё из-за неё, из-за неё. Сила, которой она дала свободу, не должна была вырываться из-под контроля. При мысли о том, что могло бы произойти, не останови её Антон, Настя чуть не рухнула, но вовремя удержала себя. Она должна быть сильной. И ещё она должна принять то, что произошло, потому что ответственность лежит на ней.

Антон ни в чем её не обвинял и не корил. Он подождал, пока она поднимется, кое-как помог выкарабкаться из обломков фонтана. Настя двигалась с трудом, а реальность давила свинцовым воздухом, ни шевельнуться — ни вдохнуть. Они подошли к Файру. Тот смотрел на них потемневшими то ли от тревоги, то ли от боли глазами, из ушей его на куртку стекали ручейки крови.

«Я хотела убить его», — отстранённо подумала Настя, сверху вниз глядя на этого жалкого ярко-красного человека. Ударной волны её крика хватило на то, чтобы разбить землю. И этого типа ничто не защищало от немедленной кары — почему тогда…

— Смерть и Кровь значили неудачу в убийстве… — пробормотал Файр, безумно глядя наверх. — Ничего, я… всё равно достану тебя… Чёртово чудовище…

— В следующий раз я не промахнусь, — мрачно отчеканила Настя с неожиданной даже для себя суровостью. Она рывком отвернулась и поймала внимательный, глубокий взор Антона. То ли смутившись, то ли отчаявшись, она потянула его за рукав: — Пойдём отсюда.

Тая истекала кровью, и каждая минута стоит жизненных сил.

Тая, которую Настя… неужели действительно не знает?

— Держись рядом, — посоветовал Антон, быстро оглядываясь вокруг.

«Не нужно такое говорить…» — Настя опустила голову, всё ещё держа его за рукав. Смотреть под ноги было легче: считать шаги, следить за ритмом, слушать ровные вздохи парня и слабые, едва ощутимые — Таи. Но в последний момент Настя всё же обернулась, не справившись с пониманием собственной вины. Парк был переломан, врачи из подъехавшей скорой окружили Файра, а ребёнок, которому Настя доставала из-под скамьи мячик всего несколько минут назад, смотрел ей вслед с ужасом на невинном личике.