— Это сделало мне имя.

— Пожалуй, да. Так что, Борис, теперь делать будешь?

Михаил улыбнулся. Улыбка у него тоже была светлая — но не от доброты или счастья, а скорее потому, что не могла быть другой в окружении этой светлой наружности и изысканных манер.

— Собирать людей. — Борис потянулся за чаем. — Действовать. И ты, конечно, не останешься в стороне.

— Естественно, иначе бы не приехал. Моя свояченица — прелесть, но я опасаюсь за её приверженность к подобным вещам. Война с Лекторием ещё не разгорелась, а мы уже впутали в неё нейтралов.

— Не мы, а Роан. Ему не стоило брать к себе тех детей, учитывая их прошлое и положение в обществе странных.

— Не теперь же его ругать. — Михаил пожал плечами. — Роан действует по своему уму, и мы полагаемся на него во многих вопросах. Просто так он бы не поступил. Более интересно, что сейчас в одном только городе пересеклись сразу три человека из Десятки. Роан, Каспер и ты. Не боишься междоусобицы?

Хотя Михаил говорил с лёгкой усмешкой, в его светлых глазах поблёскивало гранёным бриллиантом любопытство.

— У меня нет страхов, как у моей «Территории» — неподвластного. — Борис недовольно нахмурился. — И ты должен помнить.

— Да брось, тебе всего тридцать! Вся жизнь впереди, а ты уже упёрся в работу и весь в ней!

— Тридцать три. И моя жизнь не только в работе.

Последнее утверждение было ложь, и оба это знали — но Михаил не стал исправлять из дружеской любви к этому замкнутому типу.

— А что дети? — поинтересовался Михаил, выждав паузу.

— Роановы или новый набор? Вторые ещё зелёные, но двое уже побывали в переделках, а больше новичков в Авельске не осталось.

— Роановы, Роановы.

Борис помолчал. Через толстое стекло окна не было слышно шёпот дождя, зато освещение изменилось; небо снова мрачнело, готовясь разныться. Тёплые лампы в ресторане создавали иллюзорное ощущение уюта, но на самом деле не могли согреть.

— Он знает, что делает. Каспер не затрагивал причину — я затрону. Но отбирать их не буду, естественно; тем более что в предстоящих событиях им отведена особенная роль.

— Обоим?

— Обоим.

Посторонний бы не понял, но Борис уловил уязвлённость товарища — и сам будто опечалился, опустил плечи. Услужливая память, гонимая в тихие минуты, возвращалась, толчками напоминая о себе. Как это ни тоскливо, они не могут изменить прошлое. Но прошедшие годы, с таким трудом выцарапанные у тяжкого рока всеми усилиями, не должны были пройти напрасно — Борис больше не собирался поступать так, чтобы потом о выборе своём жалеть. И друг, как он знал, тоже.

— Лекторий распоясался, — протянул Михаил, покачивая в руке бокал. — Крадут нейтралов… Будет ли нам польза, если нейтралы всем скопом обрушатся на эту кучку авантюристов? Ведь мы всё-таки враги.

— Если они откроют войну, нас тоже затронут. NOTE в мире с нейтралами, но разозлённые они опасны. Риск — страшное дело, особенно когда касается использования странностей. Событие такой величины, как полномасштабная война странностей, может уничтожить результаты долгой работы нашей организации. Всему придёт конец, не только Лекторию.

— И потому мы будем его защищать? Врагов, убивших и убивающих столько наших ребят?

— Кто говорил о защите? — Борис с усмешкой прищурился. — Мы должны вынести войну на другой уровень — такой, чтобы обогнуть риск.

— Война, война… Сильное слово.

— Так и событие не слабое.

Борис Круценко был лидером. Тем, кого неизменно уважали, кто требовался, когда ситуация выходила за пределы разумного — как здесь, в Авельске. Борис был одним из незаменимых людей, и не шло против логики то, что его вызвали в подобном случае: обстановка в городе была безрадостной. По мнению Михаила, Роан правильно поступил, с Борисом связавшись. Одно только беспокоило — с каких пор бессмертный использует такие простые и незапутанные методы?

Всё равно, каковы бы ни были обстоятельства, увидеться с давним другом Михаил был рад. Они прошли огонь и воду вместе, и ему Михаил верил больше, чем кому-либо, включая самого себя.

— Чувствую, тебе моя профессия пригодится, — хмыкнул он.

— Квалифицированный дипломат, — кивнул Борис, — никогда не помешает. С твоими навыками и опытом — особенно.

— Рад снова работать с тобой.

— Взаимно, — на мгновение жёсткое лицо друга смягчилось, проглянула, точно солнышко из туч, короткая и тёплая улыбка.

Принесли счёт — совсем короткий. Приятели расплачивались каждый сам за себя: навык привыкших к разным поворотам в отношениях людей. Михаил улыбался, Борис устало щурился, но оба были довольны встречей — после трёх лет, в течение которых они общались кое-как, навёрстывать упущенное было занятием приятным.

Вышли они тоже вместе, переговариваясь на незначительные темы, не касавшиеся работы. На прощание, правда, затронули трепещущие дела вновь.

— Так ты намерен всё менять или только регулировать? — спросил Михаил. Дождь взял временную передышку, и у людей была возможность разбежаться по укрытиям от небесного плача.

— Посмотрю на состояние, — вздохнул Борис. — И учти, что тут не моя земля.

— Но ведь везде, где ты есть — твоя «Территория», — с особенным выражением протянул товарищ, улыбнувшись собственному каламбуру.

— Посмотрим. Удачи. — Борис сухо ему кивнул.

— Бывай! — махнул рукой Михаил. — Заглядывай ко мне в гости, познакомлю с семейством!

И проводил взглядом, как его строгий отутюженный друг уселся в такси и тронулся с места.

Михаил поднял голову — опять дождь вот-вот начнётся. Дома ждут… Но есть ещё кое-что, о чём он хотел за сегодня узнать. Кое-что, что уже становилось центром его тревог.

Неслышно напевая старенький мотив, дипломат NOTE Михаил Каринов шагал по улице, и капли начинавшегося дождя очерчивали его путь.

*

— 10 июля 2017

Самой большой ошибкой Бориса было то, что он доверился навигатору смартфона и поехал прямиком по центральной улице города. Естественно, угодив при этом в затяжную пробку, редкую даже для здешних жителей.

Недовольно постукивая по рулю, мужчина бегал глазами по распечатанным документам. У всех работников NOTE имелся свод правил, включавший также реестр всех известных странных, — чаще всего он находился при человеке в виде записной книжки или телефона. У Бориса он имел форму ежедневника в дорогом переплёте. Ровные строчки выдавали информацию и о работниках самой организации, и о стажёрах — но нигде не было имен тех двух детей, пригретых Роаном.

Зато они числились в реестре странных, находящихся под наблюдением.

Каринова Анастасия (звуковые волны, 6)

Ревин Антон (телекинез, 5)

Странно, Роан сообщал несколько другую информацию. Ещё одна игра? Роана нельзя предсказать, нельзя даже приблизительно нащупать сети его уловок; есть опасность навсегда запутаться в его схемах, единый раз взглянув на них. Борис не был идиотом и в дела бессмертного не лез.

Если какой-то странный желает вступить в NOTE, он проходит стажировку, готовится. Роан же не записал этих детей как стажёров, хотя в списках честно отметил. Но если он не собирается учить их, то зачем тогда взял под опеку?

Борису вновь пришлось себя одёрнуть.

Он переключился на распечатки — графики, таблицы и схемы, сводки новостей. Всё касалось битого на части, как стекло, мира странных, а потому приходилось цепко внимать каждой мелочи. Подразделения внутри NOTE, сотрудники-дипломаты в других странах, и всё это нужно держать под контролем… Стоило же событиям в Авельске принять такой оборот!

Борис привык руководить так, чтобы не оставлять проблем. Как один из лидеров и сильнейших в организации, он брал на себя большую ответственность, а не избегал её — в отличие от того же Роана, державшегося подальше от политики. Причины бессмертного не были обусловлены наивностью, Борис даже мог их понять, но как же порой не хватает грамотных сотрудников в верхушке! Особенно когда наступала морока со связями.