— Они могли снова попробовать меня убить, однако! — Роан покачал головой, водя насквозь пропитавшейся кровью тряпочкой по плечу. — Боюсь, ты прав, Йорек. Это была не ловушка в нам понятном смысле. Они хотели задержать меня. Чтобы я не успел к дому…

Объяснение наставника звучало слишком ветвисто и выразительно: Роан всегда использовал тысячу метафор и отступлений, что порядком сбивало с толку. Возможно, поэтому происходившее и передал Антону не он, а последний гость. Его чёрные волосы были частично убраны в хвостик на затылке, частично рассыпались, не доставая до плеч, а золотисто-жёлтые глаза смотрели пристально, вызывая ассоциацию с соколом или другой хищной птицей. Светлая футболка, небрежно полузаправленная в джинсы, не скрывала вившиеся по плечам и предплечьям чернильные узоры татуировок. Его уши тоже были проколоты. Несмотря на вызывающий вид, парень — внешне самый старший из собравшихся, лет двадцать пять — вовсе не настораживал и не отталкивал. Наоборот, он словно притягивал к себе даже такого нелюдима, как Антон. Обаятельная улыбка, грациозные и элегантные движения, приятные манеры. Диссонанс сбивал с толку. Зато объяснял парень с татуировками толково и лаконично, не погружаясь в детали.

Настя была у Лектория.

«Нет».

— Ро, тебе и голову пробить попытались? — с трепетом поинтересовалась девушка.

— Увы, — отозвался наставник, ощупывая висок. — Как видишь, не получилось. Ну да неважно, не болит ведь.

— Дай тряпку, — после короткой паузы произнёс парень с татуировками. Он сходил на кухню, вернулся с уже чистой и усадил Роана перед собой на диван, склонился, аккуратно и быстро смывая остатки крови. С ракурса Антона не было видно самой раны, да он всё равно не волновался. Спектр его тревог сейчас сужался до одного-единственного человека. До Насти. На месте сердца, там, где никогда не ощущалось боли, теперь неистово выло и царапалось. Антон подрагивавшими пальцами уцепился за майку.

— Спасибо, Каспер, — неожиданно серьёзно произнёс Роан, поднимая глаза на парня, уже закончившего стирать кровь и отодвинувшегося. — Что бы я без тебя делал.

Тот чуть наклонил голову.

— От меня потребовалось только позвать Люси и Йорека, — негромко ответил он. — Не преувеличивай.

— Мои преувеличения всегда становятся преуменьшениями, если я говорю так.

— Ребята! — подала голос Люси, накручивая на палец вьющуюся зелёную прядь. — Давайте потом поиграете в слова, о’кей? Нам как бы нужно спасать Настю!

— Не беспокойся, я прекрасно помню о ней. — Роан развернулся ко всем. Каспер опустился рядом с диваном, вполоборота, чтобы хорошо его видеть. — Что более важно: Лекторий погрузился в отчаяние столь бурное, что даже позарился на Настеньку… при нынешних обстоятельствах.

— Слишком странно для них, — нахмурился Каспер. — Они не могли забыть про Закон. Последствия скажутся на них чересчур сильно, если они действительно решат идти до конца.

— Они уже наплевали на эти последствия, — пожал плечами Йорек. Серые кошачьи глаза остановились на Антоне. — Трогать птичек Роана…

— Не во мне дело. — Наставник чуть прищурился. Теперь он уже не радовался, выглядел задумчивым. Антон плохо разбирался в человеческих эмоциях, а потому не мог сказать, тревожится Роан или нет. Тот продолжал: — Даже будь они отдельно, Закон нерушим. Я не брал их в NOTE, и Лекторий это знает. На них распространяется тот же закон, что и на других нейтралов.

— Уличные разорвут их на части! — ахнула Люси. Её глаза тревожно блеснули. — Что за суицид?!

— Эта девочка им настолько нужна? — протянул Йорек, щурясь. — Они переступили все договоры. Если об этом узнает Алсу или кто по её статусу…

— Пусть Лекторий сам за себя волнуется, — резко произнёс Каспер. В свете включённой лампы Антону стало заметно, что татуировки на его руках — не просто извилистые линии. Они состояли из куда более мелких символов и знаков, настолько мелких, что они сплетались в одну вязь и казались единым целым. — Нам нужно спасти Настю. Но если улицы узнают, они пустятся мстить, и тогда баланс пошатнётся. Нужно действовать аккуратно. Роан, — обратился он к главе импровизированного собрания, — я не хочу привлекать отделение.

— Они тихо Настеньку забрали, так что мы тихо её вернём, — кивнул Роан.

— Я буду полезнее в тылу. — Это Каспер произнёс с заметной неохотой. Провёл ладонью по лбу, убирая шелковистые чёрные пряди. — Займусь делами отделения и буду координировать.

— Йос! Доверяюсь тебе, братец, — махнула ладонью Люси. — Мы с Йореком пойдём туда, так?

— Я пойду вперёд, ваша задача — её выманить, — сказал Роан. — Антон… давай отойдём ненадолго. Я постараюсь объяснить несколько деталей.

Антон встал и вышел за ним на балкон. Закрывшаяся за ними дверь частично обрубила приглушённое обсуждение деталей. Люди, собравшиеся сегодня, намеревались любым способом Настю вернуть.

Они её не бросят.

На балконе было на удивление чисто, всё прибрано, расставлено по местам. Даже кресло имелось, но Антон в него не сел — не смог. Его тело гудело, как натянутая струна; чувство давно забытое, ощущение беды, признак опасности. Антон не умел лгать себе: он давно отрешился от эмоций, потому что выживанию они лишь мешали, но теперь он точно тревожился, и это беспокойство пожирало его изнутри, грызло всё, до чего дотягивалось, как будто его нервы сгорали. Привычно точные движения сбивались, осторожность уступала место порывистости. Перед глазами вновь и вновь вставал образ девушки, с ног до головы промокшей, у подъезда детского сада.

Он не смог защитить её уже тогда.

С того самого момента, как увидел.

— Тош, — позвал из тумана мягкий голос, и он отрезвил, заставил вынырнуть из омута темноты и взглянуть размыто. Наставник цокнул языком, чуть сведя светлые брови: — Паника — плохой тебе соратник.

— Знаю.

— Знаешь, но знанием не пользуешься. Успокойся. Я обещал, что не дам вас в обиду, и я верен своим клятвам. Да, Насте грозит опасность, но не из тех, с которыми я бы не справился — потому что такие можно пересчитать по пальцам. Выдохни на раз-два. Раз… Хорошо. Слушаешь?

Неприятно заскоблило в костях. Всё-таки он быстро потерял голову, хотя раньше контроль его был жёсток и нерушим, как неприступная крепость. Вот что слабостями зовётся. Из миллионов возможностей слабость у него только одна, но живая и слишком для врагов желанная. Антон сглотнул. Роан, отступив, опёрся на перила; за его спиной серебристой дымкой подёргивался пасмурный день.

— Давай разберёмся сперва с основами, — предложил учитель легко, словно они находились не на пике событий, а где-нибудь в уютной домашней обстановке. — Что ты знаешь о положении дел в Авельске? Я о странных говорю. Не о нормальных.

— Хм. — Антон наклонил голову, вспоминая. Он был выше Роана на пару-тройку сантиметров, но сейчас это было незаметно; наоборот, он чувствовал себя мальчишкой по сравнению с этим необычным человеком. — Есть NOTE и есть Лекторий. Они делят между собой город.

— В общих чертах — да. Однако это ведь не всё?

Память услужливо подкинула вереницу живых картин, и Антон поморщился. Не самые приятные впечатления. Ворошить их сейчас не хотелось, к тому же, урок он давно извлёк — и всё же раз надо…

— Есть ещё улицы, — с неохотой продолжил парень. — Нейтральная сторона. Не сотрудничают ни с кем. Грызутся. Отбросы.

— «Отбросы» — сильное слово, будь осторожен в его применении. — Роан покачал головой, вздыхая. — Но спорить не могу: уличным досталась нелёгкая судьба. Многие нейтралы по всей России, а то и миру, существуют себе спокойно. Не показывают свои способности нормальным, за ними приглядывает NOTE, чтобы дел не наворотили. Нейтралы Авельска другие. Улицы в понимании здешних странных — это безрассудные, порой даже безумные люди. Несчастные и обездоленные. Они сражаются друг с другом без перерывов, пытаясь отвоевать мнимую удачу. Они не примыкают ни к нам, — то есть к NOTE, — ни к Лекторию. Ты, должно быть, задумывался, почему их ещё не перебили?