Она здесь не просто так.

Но что она вообще этим людям сделала?!

Её снова вели, в этот раз почётным эскортом: по человеку со всех четырёх сторон, а впереди всей компании мелькала кроваво-красная игольчатая шевелюра. Люди молчали. Настя попыталась посмотреть на них, но ей отвесили пощёчину, лёгкую, предупреждающую; дёрнулась голову, Настя беззвучно выдохнула — повязка гасила любые звуки, как то и требовалось. Лязгали наручники. Девушка краем глаза попыталась уловить черты сопровождающих, но было слишком размыто; чёрно-белый контраст путал, в сознании перечёркиваясь одинаковостью, и с досадой Настя отставила идею понять, что здесь за люди такие.

Они отодвинулись лишь у каких-то высоких дверей, напоминавших школьные у актового зала. Там тоже зал? Или просторный какой-то кабинет? Настя оказалась на расстоянии метра от неё и была тут же усажена на колени — Файр надавил на плечи ладонями, горячими и сухими, девушка подчинилась. Когда из-за дверей, распахнув их, вышел незнакомый человек, первым, с чем он столкнулся, был тёмный, но ясный взгляд, лишённый паники. Настя больше не боялась, но каждую мышцу её сводило напряжением. Она прищурилась.

— Волчонок, — произнёс с внезапным удивлением человек. Кашлянул. Серо-зелёный взгляд изучал Настю, а ровный голос выдал строгий приказ: — Убирайтесь. Файр остаётся здесь.

Люди в чёрно-белой форме откланялись и быстро скрылись. Настя не поднималась, снизу вверх рассматривая человека. Мужчина лет сорока, с резкими, властными, но не твёрдыми чертами лица, с шрамом, загибавшимся у правого глаза, коротко подстриженный. Он разглядывал её с дозированным интересом и удовлетворённо кивнул.

— Отлично.

— Это она? — так и завилял невидимым хвостом Файр.

— Да. Отлично, — повторил мужчина. Усмехнулся: — Второго не забрал? Ладно. Сначала эту. Эй, девчонка. Какие злые глаза, оправдываешь статус… Всё равно кричать не сможешь, меньше проблем. Свободен, Файр. Займись своими делами; Суд уже собрался. После заседания позови ко мне Гамлета.

«Суд», — нахмурилась Настя. Обрывистые жёсткие фразы она расценивала серьёзно, но не понимала их смысл и потому терялась. С трудом восстановленный контроль над сознанием вновь колебался. Вдохнув глубже, девушка попыталась здраво оценить обстановку, но радостных перспектив не было. Говорить с ней явно никто не собирался, а наручники и повязка свидетельствовали об обратном. И суд… за что её судить можно? Уж простите, но за шестнадцать лет жизни Настя точно никому дорогу не переходила! Она всегда держалась в стороне. Всегда молчала.

Точно разгадав её недовольство, мужчина с ядовитой деликатностью представился:

— Меня зовут Верран. А вы, Анастасия, действительно важны нам. — Поиздевавшись над её недоумением, он продолжил, и слова упали в пропасть, тут же развернувшуюся под ногами девушки: — В конце концов, Охота только началась, а от вас мы уже сумеем избавиться.

«Избавиться».

Они… всё-таки её убьют.

*

Даже странно, что они не разбудили его раньше — эти голоса. Антон воспитал в себе привычку остро реагировать на любые звуки; это бесценный навык, особенно когда ты спишь и не можешь контролировать происходящее вокруг. Если нападут без предупреждения, ты должен быть готов. Потому любые посторонние звуки Антон улавливал чутко, лучше любого дикого зверька, вынужденного скрываться по ночам и охотиться при свете дня.

Правда, охотиться Антон в любой час мог. Он был особенным хищником. Ему не требовались стая, удачное положение светила на небе или отсутствие конкурентов. Всё равно даже при худшем положении дел Антон был сильнее всех остальных. Всех. Если бы он ещё имел стимул сражаться, может, он бы давно вышел победителем из вечной битвы — прежде всего с собой.

Однако он проспал появление голосов. Открыл глаза, не сразу сфокусировавшись на окружающих тенях. В комнате стыла серость, вызванная собиравшимися за окном тучами. Небо открывалось в перспективе, и, повернув голову, можно было видеть насупленные облака, лениво ворочавшие сумеречными боками над ровными гранями домов. Голоса за стеной разговаривали, не стесняясь. Не что-то секретное. Антон выдохнул, и сразу перед взглядом пролетели картины вечера.

Файр всё же напал. Вот сволочь.

Настя.

Воспоминание о ней ударило током, и Антон резко сел, на безумное мгновение забыв даже о ране. Сердце переместилось в виски, и налетевший было озноб парень прогнал от себя. Нет, всё правильно. Настя в безопасности. В последний момент появился Роан. А если бы он не пришёл — получается, Антон проиграл! Так просто! Файр забрал бы Настю, и всё, всё стало бы напрасным!..

Антон откинул одеяло, опустил ноги. В мышцах звенела лёгкость, ничего не болело. Такое ощущение было настолько ново, что парень удивился, повёл плечами, размял костяшки. Его тело как будто заново обновилось, мигом лишившись всяких дефектов. Он так давно не чувствовал себя абсолютно здоровым, что даже испугался бы, если б знал такую эмоцию. Рука нырнула под футболку — Роан переодел, видимо — извернувшись, попыталась нащупать края раны. Пусто. Стянув одежду через голову, Антон вскочил и приблизился к шкафу. Встроенное в него зеркало было обычно заслонено дверью-купе: смотреть на себя ему не требовалось и не хотелось — теперь же парень специально его открыл, развернулся и оглянулся на отражение.

Чисто. Крепкая спина, сведённые лопатки. Видно, что тренировался, но всё ещё не пряталась за наработанные мышцы худоба — Антон же смотрел на другое. Никаких ран. Как будто вовсе ничего и не было. Взор метнулся к настенному календарю — первый день июля. Ошибки не было, Файр напал вчера, но от оставленного им ожога не виднелось ни следа! Что за чертовщина? Странность Роана — не исцеление. Он мог кого-нибудь позвать?

В любом случае, лучше спросить его самого. Вспомнив, что к гостям не выходят полураздетыми, Антон быстро накинул что-то домашнее, сменил шорты на джинсы и вышел из комнаты, притворив за собой дверь. Огляделся. Его сразу встретили приветствия — четверо. Не слишком много для довольно большой гостиной, но слишком много при таких обстоятельствах. Людские собрания Антон не любил в любом объёме, однако… все эти люди были ему знакомы, хоть и пересекался он с ними доселе лишь несколько раз за проведённый в Авельске месяц.

Насти тут не было.

— Доброе утро! — улыбнулся Роан. Он стоял спиной к балкону и мокрой тряпочкой стирал с правого предплечья кровь. Она же запеклась у него на виске, коркой засохла вдоль щеки и переходила красновато-коричневым разводом на шею и плечо, открытое футболкой с широким вырезом. Выглядел наставник невозмутимо, но виду проснувшегося ученика словно действительно радовался. — Всё в порядке? Ничего не болит?

— Нет, — помедлив, отозвался Антон. Внутри росло недоброе предчувствие. Может быть, эти люди и пришли только поразвлекаться в компании Роана, но что-то подсказывало: прямо так, ни с чего… — Где Настя?

— В Лектории, — прямо и честно признался наставник. Заметив, что Антон дёрнулся, он поспешно добавил: — Обожди, дитя, не торопись! Сейчас всё по полочкам расставим.

Как это могло произойти?! Антон же прикрыл её! И Роан… Роан точно их увёл с пустыря! Даже теперь парень помнил тяжёлую дорогу, обрывками отпечатавшуюся в сознании, ещё когда он был ранен. Как тогда?!

— Хэй, — раздался рядом смягчённый голос, в прошлую встречу соловьино звеневший, — тише, тише. Мы как раз сейчас с этим разберёмся!

Антон перевёл безумный взгляд влево. На диване сидела единственная из собравшихся девушка, но бросалась в глаза она не этим, а яркой шевелюрой: нефритово-зелёные кудряшки её обрамляли остренькое приятное личико с раскосыми золотистыми глазами, а на лоб спадала малиновая чёлка. К тому же, девушка была пёстро одета, словно в одном силуэте заключались все краски, уплотнённые до материального.

— Это ведь была не совсем ловушка, да? — спросил другой посетитель. Он был всего на год младше девушки, но всё ещё старше Антона. Худощавый, но двигавшийся ловко, быстро и точно, юноша с тёмными волосами на висках и затылке и высветленными до золотистого у макушки, с колечками пирсинга в ушах и цепким кошачьим взглядом серых глаз с узкими зрачками. Он даже сидел в позе, из которой можно легко совершить прыжок: Антон знал это по собственному опыту, хотя со стороны вряд ли кто-то иной бы эту напряжённость понял.