Настя содрогнулась.

От сдавившей паники на минуту она перестала дышать, а затем ужас спал. Девушка смотрела на Файра и понимала, что он сделает всё, что понадобится, лишь бы её утащить. Он не остановится. Там, в квартире, Антон, он слаб, его ранили вчера из-за неё. Где-то в другой стороне Роана поймали в западню. Опять из-за неё. Это все из-за… Настя сжалась. Вина лежала на ней, но ещё бесполезнее сейчас было над этим размышлять. Нужно действовать.

Она чувствовала исходивший от Файра жар. Странность.

Что Лекторию от неё нужно? Отвечать будет явно не Роан.

— Ладно, — процедила Настя, сама ужасаясь своему решению. — Я пойду. Вы… не тронете его?

— Раненого? Хотел бы, но не в этот раз. — Файр хмыкнул. Жар приугас, но не потух окончательно. Состояние стабильной боевой готовности. — Пошли, малявка. Важные дела ждут!

Дорогу от дома она не запоминала — не потому что не было необходимости, а потому что не могла себя заставить отрешиться от переживаний. Страх колол пальцы и отдавался звоном в ушах, и Настя смотрела под ноги или в спину своего сопровождающего, шагавшего впереди всё ещё с опущенными раскрытыми ладонями: символ опасности. Если она не повинуется, он ударит. С запоздалым смятением Настя подумала, что раньше никогда не обжигалась. Должно быть, это больно. В такой мере, в какой была прожжена спина Антона — тем более.

Но ведь она поступила правильно, правда? Пусть так. Пусть неумело, неловко, смутно представляя причины и следствия, она всё-таки попыталась его защитить. Он чуть не отдал жизнь за неё. Шаг Насти — всего лишь попытка уберечь его от новой жертвы. Антону не придётся больше подставляться под огонь. Ему не будет больше больно. Верно?

Настя не знала, куда её вели. Петляли улицы, сменялись перекрёстки. Файр постоянно оглядывался — то на неё, то по сторонам, и его плечи нервно подрагивали. Он тоже чего-то боялся. Того, что было вокруг; Настя украдкой озиралась, но не находила ничего подозрительного. Паранойя, наверно, начиналась, но девушка всё же представила, что на них могут напасть снова. Кто-нибудь ещё. Неясно, много ли вообще у Насти в этом городе врагов, а ведь и у Файра они могут быть! Однако ещё красноволосый поджигатель постоянно смотрел на неё, и девушка растерялась: ну не её же Файр боится. Она ничего не может сделать.

Вернее, сделать как раз она могла многое. Закричать, хлопнуть в ладоши — что угодно. Сила, дремавшая в ней долгие годы, и сейчас натянуто ныла, просясь на волю, и Насте ничего не стоило её отпустить, дать разбушеваться, ломать преграды, даже этого человека она сломала бы в два счёта — но!.. Файр явно не один. Он действовал не по своей воле, раз уж ему приказывали, значит, всё было гораздо серьёзнее, а любой поступок Насти мог сказаться на людях, её приютивших.

Страх за Роана пробрал новым ударом колокола.

Что с ним стало? Если его заманили в ловушку, то это тоже из-за Насти! Из-за того, что пестроглазый юноша принял её к себе, несмотря на запутанную ситуацию в городе. Сказал, что позаботится о ней. Как и Антон, он пострадал из-за неё, из-за Насти. А ведь она ничего такого не хотела! Перед глазами расплывались цветные круги, и Настя едва сдерживала дрожь.

— Вы убили Роана? — сипло спросила она. Говорить, скрывая силу голоса, сейчас было стократ тяжелее обычного. Всё ещё было трудно верить в то, что всё происходило взаправду, ведь вся постановка напоминала лишь страшный сон. Шаг за шагом приближали её к неизвестности, за которой рассекалась оскалами чужая злость. Ей не могло померещиться всё вчерашнее, значит, она на самом деле окунулась в среду вовсе не миролюбивого города, а ту, где вечно шторма разносят в щепки судьбы; неужели здесь на самом деле убивают?

Файр цыкнул, косо на неё взглянув.

— Нет, — помедлив, с недовольством отозвался он.

— Пытались?

— Да кто не пытался! — рявкнул парень, словно задета была больная для него тема. — Это чудовище!.. Тц, заткнись. Тебе вообще незачем знать. Не пригодится.

В последнюю фразу он вложил столько ехидства, что Настя содрогнулась, только сильнее впиваясь пальцами в полы кофты. По оголённым нервам резало инеем. Файр явно знал, зачем ведёт её, и эта причина вряд ли была такой милой и ламповой, как девушке очень хотелось желать.

Он назвал Роана чудовищем?..

Пришли к зданию, высокому, с тёмными стёклами по всей протяжённости. Автоматические двери были оснащены камерой сбоку и раскрылись, когда Файр поставил Настю впереди. Датчик отсканировал лицо, пропуская посетителей, и внутри к Насте сразу кинулись какие-то люди в чёрно-белой одежде, водя металлоискателями. Девушка отскочила было, но её ударили по затылку и приказали двигаться; Файр почти силком поволок её к лестницам. Лестниц было много. Они вились, переплетались, и Настя подумала, что совсем с ума сойти можно в этом лабиринте; зажмурилась. Сердце почти не билось — она его не слышала, во всяком случае. Тяжестью оседал каждый вдох. Ватная слабость в теле делала шаги короткими и тихими.

Её привели в какую-то комнату. Бросили одну, дверь закрыли. Настя молча стояла среди пустого белого пространства и не знала, что дальше делать. Огляделась. Озноб не проходил, и даже дыхание казалось непомерно громким. Ровные стены. Окон нет. Ни одной камеры наблюдения — во всяком случае, открытых. Маленький столик у одной стены, на противоположной — высокое зеркало. На столе лежала аккуратно сложенная стопка одежды, понятный намёк. Зачем? Воровато оглядевшись, Настя всё-таки переоделась. Чисто-белое прямое платье, как будто лабораторный халат. Внутренности свело, и Настя прижала руки к груди, рухнула на колени, зрачки расширились и потемнели — ужас накрыл с головой, обрывистым шумом сбитых помех закричав в каждой клеточке тела.

Что ты будешь делать теперь?

Не оставляй меня!

Не уходи…

Настя закашлялась: дыхание свело. Её прошиб пот, руки тряслись, но пелена перед глазами постепенно растаяла, открыв обзор. Её колотило нещадно. Попыталась встать на ноги, колени снова подкосились. Опять попыталась, получилось. Кое-как прошла до зеркала, остановилась напротив. Не узнала себя.

Девочка хрупкая, неестественно-худая. Резко очертившийся контур лица, потемневшие смятением глаза, из сиреневых ставшие лиловыми, густой мрак в зрачках. Бледные губы. Короткие тёмно-русые волосы, спускавшиеся едва ниже ушей, растрёпаны. Почему она кажется такой испуганной? Чего она боится?

Себя… да.

Настя обхватила себя руками, стараясь унять жестокую дрожь. В голове всё смешалось, и отогнать панику получилось неимоверным усилием. Девушка снова посмотрела в зеркало, и в этот раз ясная мысль разбила хаос в мыслях: «Это я».

— Это я, — повторила она вслух. Слова сорвались с губ и упали, рассыпавшись вдребезги невидимым стеклом. Настя (это ведь её имя?) коснулась ладонью ровной поверхности и заглянула в глаза своему отражению. Прислонилась горячим, как в лихорадке, лбом.

Всё так, как должно быть. Она здесь не по случайности, а по собственному выбору. Всё, что ей нужно — это не бояться и идти вперёд, даже если «вперёд» — это под гильотину. Обитатели этого лабиринта её ненавидят, эта ненависть ощутима и материальна, наполняет лёгкие при каждом вдохе.

Настя слаба, но она пришла сюда не просто так. Это ради Антона и Роана. Чтобы их не тронули.

Роана не убили. Он цел, Антон — тоже, значит, хоть так она ещё может их защитить.

Голос срывался в бескрылом полёте. Настя проглатывала выдох за выдохом и боялась вдыхать. Закрыла глаза и отвернулась. Зачем-то всё же требовалось переодеться, и этот истинно-белый оттенок её нервировал. Но… это тоже цена за вход.

Свою верхнюю одежду она оставила на том же столе и шагнула к дверям. Ей открыли, пропуская в коридор, а уже там тяжёлый холодный металл сжал запястья, цепью лязгнув, и на рот легла тугая повязка. Губы сразу онемели, а запястья свело болью. Настя зажмурилась и вновь подняла веки, с открытой яростью взглянув на Файра, рядом искажённого ухмылкой.